Неверная жена. Заберу тебя у него (СИ)

- Но не сегодня, если сама не захочешь, - говорит серьезно. – Сегодня твой день.
Снова склоняется для поцелуя, но я оказываюсь проворнее. С силой прикусываю его подбородок и отстраняюсь.
- Айй, - потирает его ладонью. – Пиранья.
- Да пошел ты, - говорю, усаживаясь на покрывало.
- Ладно, не обижайся, - размещается рядом. - Так что?
- Что? – говорю зло.
- Ты не ответила.
- Мне без разницы, Матвей. Я все равно не знаю о чем ты.
- Ложись, сейчас узнаешь, - говорит вкрадчиво, цепляет за руку и тянет вниз. В бездну тянет за собой.
 Глава 18. Виктория. 
Удобно устраиваюсь на его груди. Вокруг нас вакуум, словно мы одни в этом мире остались. Но от этого будто проще в настоящий момент. Легче.
Не жалеть и не думать.
Матвей тянется к карману и в тишине раздается шелест.
- Так, ну ты не отвечаешь, значит клубника со сливками, - протягивает мне раскрытую ладонь, на которой лежит чупа-чупс.
- Пфф, - давлю улыбку. – Всего-то.
- Купил на заправке, чтоб ты хоть что-то пососала, - склоняет голову и чмокает в нос.
- Боже. Какой ты дурак, Андреев. Что я здесь с тобой делаю?
Этот вопрос меня последние часы вообще не покидает. Что я творю? Мои мозги словно высыпались, как мелкий песок, там, у стенки в раздевалке танцевального центра.
Снимаю упаковку и облизываю конфету. Во рту становится приторно. Откидываюсь на покрывало и замираю. Прямо перед глазами звездное небо нависает, заколдовывая своей красотой. Протягиваю руку, чтобы дотронуться до мерцающих огней, но они раз за разом ускользают, словно неуловимые мотыльки.
- Невероятно, да? – говорит тихо Матвей, закидывая руки за голову.
- Это необыкновенно, - произношу завороженно. – Кажется, небо сейчас упадет и раздавит нас.
- Я прикрою, - ласково обещает. – Ты когда-нибудь слышала про двойные звезды?
- Это как? – разворачиваюсь к нему, подкладываю ладони под голову и любуюсь гордым профилем. Перекатываю языком клубничную конфету во рту.
- Я, наверное, не по-научному скажу, сделай скидку танцору. Это звезды, связанные гравитацией, с одним центром притяжения.
- Хмм… интересно.
- Они разные бывают. Практически одинаковыми или абсолютно непохожими, отличаться массой и размерами. Случается, что две звезды находятся бок о бок, но они друг к другу никак не относятся. И центр притяжения разный. Рядом! Но никто, чужие! Смекаешь?
- Понимаю, - шепчу.
Ох, как понимаю.
- А те звезды, с которыми они связаны вообще в другом месте, - тихо заканчивает мысль.
Он тоже поворачивается и обнимает меня левой рукой. Между нашими глазами не больше пятнадцати сантиметров. Его горячее дыхание легонько обдувает мои горящие щеки.
Тихо смеюсь.
- Ты всем здесь это задвигаешь, да?
- Я ни с кем здесь не был, кроме тебя, - говорит серьезно.
- Так я и поверила, - снисходительно смотрю на него.
- Не хочешь не верь.
Обижается и снова укладывается на спину.
Вдыхаю влажный ночной воздух и перевожу взгляд на небосклон.
- А я верю в то, что, когда люди умирают, они превращаются в звезды. Ты можешь любоваться на них издалека, можешь даже попробовать дотянуться. Но в жизни не дотронешься.
- П*здец, - произносит он сдавленно и вздрагивает.
- Когда папа умер, я часто смотрела в небо, чтобы найти его звезду, - пожимаю плечами. – Представляла, как он со мной разговаривает.
- Чушь это всё, - говорит Матвей резко. – Тебе так было легче.
- Возможно, - соглашаюсь. - Я просто скучала по нему. Сильно. Зачем тебе это все рассказываю?
- Говори.
- Мы с ним были не очень близки. Знаешь, он из тех отцов, что всегда на работе. Главное, обеспечить семью. Когда уехала учиться в восемнадцать, мы даже не созванивались. Общались через маму. А когда он внезапно умер…, - на глаза накатываются слезы. - Я вдруг поняла, что всё. Поздно. Поэтому и придумала себе сказочку про звезды.
Матвей задерживает дыхание. И тяжело сглатывает воздух, выдыхая, словно комок внутрь проталкивает.
- Что с тобой? – удивляюсь.
 
Резво разворачивается ко мне, нависая сверху.
- Все нормально. Дай попробую. – хрипло произносит, хватая у меня конфету. Откидывает ее и целует жадно, забирая сладкий вкус с языка. Наглая рука закрадывается под толстовку и сжимает через футболку грудь, выбивая протяжный стон из моего рта.
- Вкусно, - шепчет, облизывая губы.
- Матвей, - останавливаю. – Секса у нас больше не будет.
- Конечно не будет, - улыбается. – Я тебе не дам.
Заливаюсь смехом, обнимая его за плечи, и расслабляюсь. Снова ухватываюсь завыступ, чтобы пересидеть немножечко.
- Любишь его? – спрашивает как-то устрашающе.
- А ты ее? – дерзко смотрю ему в глаза.
- Я первый спросил, - сжимает больно грудь.
- А-аай, - кричу. – Ты что сумасшедший?
- Значит любишь, - говорит, отстраняясь.
Резко встает.
- Поехали.
Поднимаюсь с покрывала и надеваю кроссовки. Идем обратно к машине, больше не держась за руки и не разговаривая.
Первым делом в автомобиле Матвей включает горячий воздух и греет руки.
- Отвези меня к машине, - говорю ровно.
- Без проблем, - отвечает холодно.
Обратную дорогу стараюсь не смотреть, кутаюсь в его толстовку и наслаждаюсь исходящим от нее запахом. Его запахом.
Между нами так много противоречий, что дух захватывает. Возраст. Мой муж. Его девушка. Мы в принципе разные. Абсолютно. Почему тогда внутри включается ступор, когда приходит мысль, что мы больше не встретимся?
Что заявит Леша, когда мне придется рассказать об измене? Что выдаст мама? А его мать? Господи, а как быть с Марком? Чувство вины перед сыном захватывает меня так, что я соскальзываю с выдуманноговыступаи снова начинаю лететь в пропасть.
Нервы на пределе, моя душа как рваная рана кровоточит и просит о помощи. Ногти врезаются в ладони так, что практически раздирают кожу. И слезы уже не получается сдерживать. Они льются по щекам дорожками, скатывающимися вниз.
- Твою мать, - кричит Матвей громко и останавливается на ближайшей обочине.
Включает аварийку. Выдирает меня с кресла к себе на колени.
- Прости, я осел, - шепчет на ухо.
Всхлипываю и врезаюсь ногтями теперь в его руки. Его лицо краснеет, но он терпит и только тяжело дышит.
Бью его по груди, словно он виноват в чем-то. Но так легче.
- Тшш, - обхватывает запястья. – У тебя истерика.
- Иди к черту, Матвеев, - ору. – Или Андреев, кто ты там?
- Как хочешь называй, только успокойся.
Он так близко. Его так много. Крепкого тела, рук, запаха, вкуса, что волна снова уносит меня в океан похоти и желания, словно прибитую к берегу лодку.
Его губы тянутся к моим, захватывают их с рыком, вылетающим из груди, и дальше снова создается проклятая вереница из всхлипов, стонов, сброшенной на пол одежды и шуршащей упаковки от презерватива, который он быстро раскатывает по всей длине твердого члена. Направляет его в меня и толкается бедрами, языком облизывает заострившиеся соски.
- Это в последний раз, - шепчу ему зло, насаживаясь до упора. Руками упираюсь в рельефный пресс.
- Ага, - произносит быстро, раскачивая меня на себе. – Я понял. В последний.
Узел внизу живота закручивается стремительно и взрывается под напором его пальцев, втирающих влагу в нежную, чувствительную кожу.
- В последний, - вскрикиваю, отъезжая душой в свой персональный ад. Окончательно проваливаясь в бездну.
 Глава 19. Мот. 
- Здравствуйте, а могу я увидеть Викторию Свободину? – задаю вопрос блондинке, сидящей на входе в отделение банка.
- Викторию Вячеславовну? – улыбается она, а я только что на месте не подпрыгиваю от радости.
– Она в отпуске.
- В отпуске? – снимаю солнцезащитные очки.
В голове долбит две диаметрально враждебные мысли. Радость за то, что наконец-то нашёл её и недоумение с примесью разочарования. Какой на хрен отпуск?! Я несколько дней занимаюсь поиском этой ненормальной. Надумал себе всего. Что, если мужу рассказала, и он обидел? А что, если рассказала и он простил?