Пришествие Второго (СИ)

— Весело живёте, — рассмеялась девушка. — А ты знал, что в эпохи Древней Терры лошади стоили очень дорого? Тот, кто мог позволить себе такое животное, занимал высокое положение в племени. Прежде чем дать наследнику шагоход, в доме Шварцштайн смотрят, каков он в седле. Я люблю ездить верхом, но сперва нужно выяснить, какой из скакунов лучше. С людьми та же история, надо лишь найти слабое место: то, что заставляет их бежать.
— И как, нашла что-нибудь во мне?
Дворянка искоса взглянула на хирургеона.
— Ты скользкий тип и лишён морали, которая сдерживает меня. Вот только считаешь себя лучше других, сидишь в башне из белого мрамора и посмеиваешься над простыми людьми.
— Про тебя могу сказать то же самое.
Шпиц-Эстерлен поправила волосы.
— Я говорю об этом в открытую, а ты — тихонько упиваешься собственным превосходством. Зазнайка.
— Это присуще всем нам, — философски заметил врач.
— У тебя хороший потенциал, но я пока не знаю, каков ты на больших дистанциях.
Сердце забилось чаще. «Сейчас или никогда», — решил Флеминг и прижал аристократку к стене.
— А насколько далеко ты готова зайти?
Девчонка вцепилась ему в лацканы с твёрдым намерением отстраниться, но вдруг передумала.
— Всё зависит от того, кто в седле.
Их губы сблизились, когда раздался надрывный перезвон колоколов. Проклятие на этого Джафара, террористов и весь Султанат! Не мог подождать, козёл?
— Нам пора, — неохотно освободилась дворянка. — Мы вернёмся к этому разговору позже. Умоляю тебя об одном: не лезь под пули слишком часто. Я очень расстроюсь, если ты станешь калекой.
Дорога закончилась в небольшой часовне. Сэриетта замерла, услышав раскаты грома, доносившиеся откуда-то с поверхности. Она придирчиво оглядела Флеминга.
— Всё, что ты увидишь, останется между нами. Ты никому об этом не расскажешь. Клянись! Немедленно!
Услышав согласие, она прошла к заказному портрету самой себя. По ту сторону картины обнаружилась цифровая панель. Аристократка ловко ввела двадцатизначный код, и стенная обивка съехала в сторону.
Из тайного прохода тянулся неприятный сквозняк. Воздух чувствовался холодным, но, к неожиданности, сухим. Кабина лифта висела в тенях, напоминая клетку для птиц. Откуда-то сверху волочились армированные тросы.
— Только после вас, моя госпожа, — заартачился медик. — Мне кажется, эта штуковина ещё не рухнула только потому что намертво приржавела к брашпилю.
Баронесса шагнула как настоящий лидер. Цепи жалобно заскрипели, но пока не собирались лопаться. Флеминг присоединился к рыцарю. Та резко дёрнула единственный рычаг. Лебёдка взревела пробуждённым двигателем, и клетка начала размеренный спуск.
Природный камень сменил кирпичную кладку. Единственным источником света была чадящая лампада, закреплённая у потолка. Скоро стены шахты расступились, открыв бескрайние просторы чернильного мрака. Стоило протянуть руку, и её покрывала гусиная кожа от холодных прикосновений пустоты. Лоренца замутило. Он представил, как выглядит в глазах обитателей пещеры. Крошечный лучик в тёмном царстве, подвешенный над пропастью и бесконечно далёкий от верхнего мира.
Где же враги? Где твари, никогда не видавшие солнц? Агент ждал их, водя револьвером по направлению взгляда. Ничего не происходило, и это изматывало намного сильнее простого боя.
Казалось, что спуск никогда не закончится. Единственной константой в подземном мире было дыхание спутницы и гулкие удары собственного сердца. Прошло немного времени, и к нему добавилось едва уловимое жужжание. Где-то внизу бродили мертвенно-изумрудные шары.
Саванты классифицировали это явление как подвид шаровых молний, но хирургеон знал правду. Не болотные светлячки, а настоящие огни Дятлова решили встретить пришельцев. Так выглядела смерть. Впервые люди столкнулись с этой мерзостью на Древней Терре, где-то в заснеженных горах одной северной страны. Мелкие демоны приходили туда, где завесу между реальностью и Варпом кто-то нагло разрывал.
Клеть остановилась на ровной площадке, высеченной в обсидиановой скале. Над ней довлела мрачная громада феррокритового саркофага, украшенная математическими формулами. Поверх зеленела Шестерня Механикум, выведенная светящейся краской. Гостей встречал отряд паладинов, их лица прикрывали маски-черепа. В руках, покрытых лучевыми ожогами и гноящимися ранами, зловеще мерцали винтовки с огромными конденсаторами. Крестоносцы неплохо поработали, разграбив базы марсиан. Не оставалось сомнений, что прежние хозяева крипты уже закончили свои дни на кострах и виселицах.
 
— Рад-карабины, — узнал доктор. — Мы уже бесплодны. Задержимся тут — и мучительно погибнем от рака в ближайшие месяцы.
— Отрадно, что ты планируешь жить столь долго! — весело крикнула Шпиц-Эстерлен.
Флеминг непоколебимо сложил руки.
— Я с тобой никуда не пойду.
— Пойдёшь, куда ты денешься? — Сэри натянула бескровные губы в холодной имитации улыбки. — Или моим Бессмертным придётся тебя волочь. Неприятная судьба: сначала у тебя выпадут волосы. Потом расшатаются зубы. Превратиться в деда за несколько минут — оно тебе нужно?
— Ты умеешь находить правильные аргументы.
Галереи трещали от лучевой нагрузки. Аристократка бодро вышагивала впереди. Конфедерат старался не отставать, чтобы не подходить слишком близко к обречённым воинам с радиоактивным оружием, замыкавшим строй.
Они шли достаточно долго, чтобы миновать катакомбы и выйти с другой стороны, но этот миг не желал наступать. Надо полагать, святилище внутри было намного больше, чем снаружи. Это наталкивало на любопытные мысли. Кто его построил, куда пропал и как скоро возвратится? Баронесса вела себя как хозяйка этого царства, но с тем же самым успехом крысы могут считать, что им принадлежит амбар.
Сумеречное помещение армориума окутывал мороз. Тусклые люмены подсвечивали громадный шагоход, закованный в броню цвета январского неба. Её покрывали руны, оставлявшие боль в глазах. Уже никто не помнил запретного наречия Нортленда. Когда-то оно звучало в яростном кличе племён, являвшихся с моря на драккарах.
Левый манипулятор квестора продолжался в гарпун на цепи. По правой стороне выступала криопушка с ребристыми шлангами. Голова рыцарского доспеха напоминала медвежью морду. Сыромятный стяг висел меж коленных шарниров, как набедренная повязка дикаря.
Лоренц выдохнул с праведным отвращением. Какими правдами и неправдами технопогань могла оказаться в собственности благородного дома? «Беовульф» молчаливо напоминал о величайшем предательстве рода Хорнскейл. Полвека назад эта фамилия пала в скверну и едва не поставила человечество на грань вымирания.
Баронессу, напротив, обуяло парадоксальное веселье. Она знала эти письмена. Отцовская кровь немного разбавила её истинную суть, но теперь голоса предков скреблись на грани восприятия.
«Беовульф» никогда не примет по-настоящему чистого пилота. Он требовал правильного происхождения. Он взывал к спиралям генов, перекрученным богохульной изменой. Лишь потомок предателей мог воссесть на Трон Механикум и пережить удар нейрожала.
За внешней миловидностью в Сэриетте горело незамутнённое зло. Им был не жалкий хаосизм, а воинская честь, отточенная до бритвенной остроты и доведённая до абсурда. Таш-джарганцы приносили жертвы Губительным Силам. Древние норды говорили с Варпом на равных.
Кто-то шёл на войну за деньги, родных или такую зыбкую вещь, как присяга. Клан Хорнскейл убивал ради самого процесса. Он редко строил святилища и не тратил время на жалкие молитвы. Баффар жил не в храме из камней, а на поле боя. Он смотрел на воина, когда тот ломал топором головы противников. Его сила переполняла тех, чьи мускулы жгло напряжением и болью разорванных сухожилий.
— Начнём ритуал присоединения? — с обречённым видом спросил хирургеон. — Но учти: я не знаю, как работать с нейроинтерфейсом.
Сервиторы подали трап.
— Лучше дай мне руку.
Конфедерат поднял Сэриетту как ребёнка. Он без труда усадил её в тесную кабину. По сравнению с «Тортиллами», паровыми танками пасаденцев, доспех выглядел пиком технологичности. Если бы не рычаги, сделанные из бедренных костей, и не звериные шкуры на троне, квестора можно было назвать приятным шагоходом.