Путь Владычицы: Дорога Тьмы (СИ)

Половину встречи проболтали про другой мир, словно реальность ничего не значила. Так Кайа забыла пожаловаться на Хельги, которая хитростью пыталась убить ребёнка. И если бы не Аша, вовремя добравшаяся до хозяйки и почуявшая опасную траву в отваре… Ух, досталось тогда нянюшке! Аша перевернула кружку с ядом и так орала, шипела! Никто ничего не понимал. Когда кошка успокоилась, Хельги снова осторожно подала захотевшей пить Кайе свой полезный отвар. И Аша снова взвыла, кусала руки госпожи, чтобы та не брала кружку. Ощетинилась на хозяйку домика, и Кайа догадалась.
Ярость молодой фрейи была такой сильной, что Хельги упала на колени и поклялась больше никогда не вредить ребёночку. И что она исполняла приказ Её величества… Аша потом находилась неотлучно, спала в ногах и шипела ночью, если Хельги начинала ворочаться или вставала по нужде. И везде, всегда Аша была неотлучной спутницей, куда бы ни направлялась Кайа. Об этом хотелось рассказать Инграму, он бы посмеялся, удивился… Но на виердскую мяукающую кошку брат даже внимания не обратил — выкинул за шкирку из комнаты, чтобы остаться наедине с Кайей.
А Дыв? Про него тоже не спросила. Как он поживает и где? Во дворце, ведь сезон сбора урожая закончился? Или с дикими, потому что понравилось? Как он отреагировал на Кайю-номер-два? Приставал ли к ней, признавался ли в любви? О чём они говорили?
А Солвег? Уже прошло достаточно времени, неужели свадьба с малерийским принцем откладывалась?
Ох!
Боль в пояснице стала нестерпимой, и ноги свело судорогами. И в самый неподходящий момент Хельги, сидящая в кресле неподалёку и вышивающая очередное покрывало, попросила:
— Деточка, подай мне нитки, как на грех оставила корзину на кухне.
Кайа с трудом поднялась, с трудом сделала два шага и наклонилась потереть отёкшие ноги. Вдруг сама собой, безо всякого усилия, обильно полилась жидкость. Ткань, прижатая к ногам, моментально намокла.
— Ой! — только и смогла сказать смущённая Кайа, переводя виноватый взгляд со своих мокрых юбок на Хельги.
Та не сразу заговорила, медленно отложила шитьё на столик рядом:
— Вам нужно переодеться в сухое, моя доннина. Такое бывает с будущими матерями. Я достану вам платье, не беспокойтесь.
Аша уже была рядом и обнюхивала мокрую госпожу. Запах кошке явно не нравился, но на её вопросительное мяуканье не хватило сил ответить. Снова скрутило поясницу, и на этот раз добавилось ощущение тяжести в желудке.
— Мне надо в нужник! — пробормотала Кайа, направляясь к двери, ведущей через кухоньку на улицу.
Вернулась она не скоро, подзамёрзнув немного под зимним ветром, но с вялой улыбкой на лице:
— Мне легче нянюшка, спина болит немного… Ох!
Очередной приступ скрутил будущую мать, готовя её к родам, и Кайа опять метнулась на выход.
— Началось! — пробормотала Хельги и посмотрела на свои трясущиеся руки. Приказ Её величества должен был быть выполнен любым способом. Даже если бастард несколько месяцев благополучно развивался во чреве принцессы, оберегаемый карамалийским Светом, то сегодня самостоятельно, без чужой помощи, он не выживет… Но что будет, если погибнет Её высочество? Что скажет Оти?
Хельги стояла перед сложным выбором. Однако действия были заранее продуманы, и она, не прийдя к однозначному решению, сделала то, что стояло в списке первым. Растолкала дремлющего в ожидании ужина Йорана и велела срочно идти в деревню за продуктами.
— Ночь скоро, — страж мельком взглянул в небольшое окошко своей комнаты.
— Утром всё принесёшь! Вот тебе, погуляй хорошенько! — раздражённая его медленными сборами, Хельги рявкнула и вложила в широкую ладонь мешочек с монетами. — Проваливай, не сбежит твоя хозяйка!
Выходя из домика, Йоран успел заметить, как Хельги ведёт принцессу, приговаривая, мол, хватит бегать на улицу, застудиться можно, а Хельги-де всё приготовит в доме. Йоран недоумённо пожал плечами, натянул тёплый капюшон и отправился по склону к деревне. Набирал силу шторм, так что страж тихо проклинал внезапный каприз старухи, как будто Йоран любил стоять под дверью и слушать женские секреты. После появления молодого дона наверняка старуха захочет посплетничать.
 
— Надо посмотреть, доннина, всё ли хорошо… — Хельги уложила Кайю на кровать и осмотрела чрево. Да, оно заметно опустилось, и были очевидные признаки скорого рождения малыша. Этой ночью, или, в крайнем случае, утром. — Ребёночек идёт, моя доннина. Очень скоро вы станете матерью!
Аша запрыгнула на кровать и принялась лизать лицо госпожи, но та отмахнулась:
— Уйди, Аша, без тебя тошно!
Кошка послушалась, уселась и следующие четыре часа, выматывающие всех в домике, тревожно следила за перемещениями Кайи.
— Почему так долго, Хельги?! Я не могу больше терпеть! — отдышавшись после очередной схватки, через час, спросила юная неопытная мать у женщины, спокойно продолжавшей рукодельничать в своём кресле.
— Моя доннина, ваше чрево должно раскрыться и выпустить ребёночка, но на это требуется время. Я видела, как дикие женщины терпят целый день…
— День?! Но к этому невозможно привыкнуть!
И Кайа всплакнула от возможной перспективы страдать долго.
— Ваша правда, — флегматично откликнулась Хельги. — Помню, сильнее страдали те, в крови которых был Свет: предки карамалийцев, арнаахальцев. Но те, кого одарила Великая Тьма, рожали быстро. Благодарите за ваши муки, доннина, того мужчину, который…
Кайа застонала, падая на колени и хватаясь за край кровати. Пришла в себя — поднялась и снова начала медленно мерять шагами комнату, прислушиваясь к ощущениям: Хельги посоветовала двигаться, и это действительно помогало. За первые два часа она приноровилась к схваткам, предчувствуя их начало, становясь поудобнее и находя точку опоры — так выносить боль, от которой туманило разум, было легче. Потом устала, прилегла на кровать и корчилась на ней, в короткие передышки проваливаясь в тяжёлое полудремотное состояние.
Хельги наблюдала. Она отчётливо помнила, как в племени ухаживали за роженицами-простолюдинками. Им, страдавшим от многочасовых схваток, приносили и горячее питьё для поддержки сил, и самые сытные куски мяса, и даже медовые соты, а тёмная королева пила сырую кровь — всем требовалась помощь. Но чем быстрее сдастся неопытная принцесса, тем будет лучше. А пока она, упрямая, Зов своим не отправляла. Хельги передала слова Её величества: захочет Кайа избавиться от ублюдка, пусть только позовёт, и муки закончатся быстро.
— Почему потомки арнаахальцев и карамалийцев больше страдали? — вынырнув из забытья и отирая тряпицей мокрое лицо, прохрипела Кайа.
— Говорят, Свет рождался в муках, и те, кто поклоняется ему, верят, что таким образом приносят ему жертву.
— Пить, хочу пить…
Хельги сходила на кухню, но прежде чем поднесла отвар к лицу принцессы, грозно шипевшая кошка обнюхала жидкость, одобрила, и только потом госпожа напилась.
— Не могу больше… Нет сил… — откидываясь на подушки, тихо сказала Кайа. — О Великие Начала, сжальтесь, дайте сил… Призываю Тьму Утешающую, освободи от мук… Прошу Свет милосердный, твоё семя разрывает меня… Молю, Начала…
Впервые в жизни Кайа молилась по-настоящему, не посчитав зазорным обращаться не только к Тьме, давшей ей самой жизнь, но и зародившей другую — внутри. Бормотала молитву и казалось, что становится легче. Аша забралась на живот, а когда Кайа переворачивалась на бок, то прижималась горячей спинкой.
— Ты мне помогаешь, Аша? Моя милая Аша! — следующий приступ закончился быстрее и был не таким болезненным, как предыдущие. Второй за ним и третий тоже. То ли это была магия материнской защиты, то ли заботливая Аша просто отвлекала.
Хельги заметила изменения, отложила пяльцы и подошла к роженице, надеясь, что всё обойдётся без лишних усилий, и Тьма сама справится с соперником.
— Хм, чрево почти раскрылось, моя доннина, — с хорошо скрытым неудовольствием констатировала женщина. Возможно, принцесса просто устала кричать, ибо всё шло благополучно.