Служу Советскому Союзу (СИ)
Время перед тем, как учеба, муштра и выучка заберут курсантов из семей на долгий срок.
— Ну что, пойдем сдаваться объятиям и лобызаниям? — подмигнул я Мишке.
— Пойдем. Правда… — замялся Мишка.
— Да всё понятно, — хлопнул я его по плечу. — Тебе не терпится с Иринкой пойти на прогулку. Но, брат, тебе же сумки собрали, так что давай, принимай подарки, а потом иди, гуляй. Или ты предлагаешь мне всё на себе таскать? Нет, брат, тут дело такое — сначала выслушай старших, выкажи уважение, прими и поблагодари за заботу. А уже потом… Ты ещё успеешь с Ириной нагуляться — у тебя вся жизнь впереди.
— Ты думаешь? — спросил Мишка. — Ой да ладно, что ты об этом знаешь?
Я едва не ляпнул, что мне-то как раз об этом известно лучше всего. Не ляпнул — сдержался…
Мы вышли во внутренний дворик, где недавно принимали присягу. Оркестр играл новый марш, всё ещё поддерживая атмосферу торжественности. Во дворе уже вовсю обнимали новоявленных курсантов, мяли бока и щупали щёки, покачивая головами от излишней худобы молодых людей. Для мам мы всегда будем маленькими детьми, даже сорокалетние, облысевшие и с пузиками.
— Сеня! — послышался голос той, которая была матерью Семена Епифанова.
Мы двинулись к ним. Мама Семена Мария потянула за собой отца Семена — Валерия Епифанова. На половине пути мы встретились, в результате чего я оказался заключен в пахнущие «Красной Москвой» мягкие объятия. Тут же щеки покрылись липкими поцелуями…
А я… А что мне оставалось? Я обнял мать Семена и аккуратно прижал к себе со словами:
— Ну полно, полно тебе, мама…
— Ой, Сенька, тут нам такое… А ты… А вы в поезде… — причитала мать. — Да как мы узнали…
— Да чего ты? Чего? Всё же нормально, — улыбался в ответ глупо и поглядывал на отца. — Пап, чего она?
— А как чего? Как чего, Сенька? Нам с милиции приходили, говорили, что вы в поезде рецедивистов задержали. Вроде как целую банду разоружили. Вы же вон какие… Форма-то какая, а? Мать, смотри какая форма! И Мишка тоже… Прямо орлы! — с гордостью в голосе проговорил отец. — Вот твои домашние-то охренели, когда и к ним пришли. А теперича… Если мы расскажем, что вас сам маршал награждал…
— Да уж, мы аж обомлели, — всё-таки выпустила меня из объятия мать. — Как вызвали вас, да как начали говорить… Ух, аж валидол под язык пришлось закладывать…
— Молодцы, ребята! Молодцы и есть! — говорил отец.
— Отец-то прямо гоголем ходит. И у тебя, Мишка, тоже грудь вперед вытягивает, — улыбнулась мать.
— Как они там? Всё нормально?
— Да всё нормально, — отмахнулся отец и протянул две сумки. — Подарков тебе наложили. Вы уж тут сами раздербаните мальчишки. Мы всё в одну кучу свалили, так что поделите по справедливости. Ну, давайте, рассказывайте — что у вас тут случилось ещё? Почему маршал приехал? Из-за тех бандитов?
— Миша! — замахала рукой Ирина.
— Я здесь! — махнул рукой Мишка в ответ. — Извините, дядя Валера, тетя Маша, я сейчас подойду.
— Куда это он? — спросила мать, когда Мишка быстрым шагом направился к Ирине.
— Сейчас подойдет. Это его… — я едва не ляпнул «будущая жена»… — знакомая!
— Во Еринская порода, — ухмыльнулся отец. — Только приехал и уже знакомую завел. А ты чего теряешься, сынок? Или тоже нашел?
— Она прийти не смогла, — уклончиво ответил я.
— Чего-о-о? — протянула мать с удивленно поднятыми бровями. — Девочка появилась? Да когда же вы успели-то, мальчишки? Кто она? И маршал тоже… Ох… А ведь прошло-то всего ничего…
— Мам, пап, давайте я сейчас сумки в тумбочки закину и пойдем-погуляем? Вы же у меня всё это время на ногах стояли, да ещё и ехали столько… Мы сейчас где-нибудь сядем, и я всё расскажу? И про Мишку тоже. Пусть он с Ирой там сам как-нибудь… Как вы на это смотрите? Мороженым угощу, раз уж на то пошло, — хмыкнул я. — Тут недавно новое появилось, «Лакомка» называется. Редкая вкуснятина, скажу я вам…
— Во, это дело. Давай, беги, мы тебя тут подождем. Вишь, мать, какого бойца воспитали? — спросил отец у матери. — Заботливым стал. А ты всё раздолбаем его называла…
Унося сумки, я про себя улыбнулся. Похоже, что меня не раскусили! Первый экзамен прошел, а дальше как-нибудь выкручусь.
Глава 31
Нас отпустили в увольнение. Весь первый курс!
Дали время, чтобы побыли с семьей и родными. Из ворот казармы потянулась струйка людей.
— Может присядем куда? — спросила мать. — А то пока выстояли присягу — ноги как бетонные тумбы стали.
— Да, пойдемте на Яузский бульвар, — показал я налево. — Там как раз скамеечки есть. Если все занять не успели, то можем там посидеть.
— Пойдем, — кивнул отец. — А то в ногах и в самом деле правды нет. Посидим немного, перекурим, да на Красную площадь махнем. У Мавзолея постоим, а то может и внутрь удастся попасть…
Мать взяла меня под руку и двинулась следом. Она шла рядом и явно гордилась сыном. Вон он у неё какой красавец в военной форме вышагивает!
На улице было прохладно. Не сказать, что очень холодно, но после недавних дождей появилась в воздухе какая-то влажность. Было около пятнадцати градусов тепла, солнышко то и дело ныряло за облака, но тяжелых и кучевых не наблюдалось. Возможно, сегодня обойдется без мороси с неба. В сотне метров от нас я заметил Мишку с Ириной. Они неторопливо шли и о чем-то болтали.
Я улыбался, глядя им вслед. Всё-таки было в них что-то такое, родное, привычное…
Как в тот далекий день, когда я пятилетний задержался, завязывая шнурок, а они прошли дальше. И шли вот в такой же осенний день, когда листва начинает желтеть, багроветь, но не повсеместно, а отдельными участками. А всё больше зелень и облака… Я смотрел на уходящих родителей и торопился завязать шнурки непослушными пальцами. А эти вредные подобия червяков так и норовили выскользнуть, а вовсе не завязываться в красивые две петельки. Так мне это обидно стало, что родители уходят, а я остаюсь на асфальте и ничего у меня не получается. Так обидно, что уже было открыл рот, чтобы при помощи слез высказать своё отношение к этой несправедливости.
В этот момент отец (настоящий отец) обернулся и подмигнул мне ободряюще. Они остановились с мамой и ласково посмотрели на меня. Они ждали… От этих взглядов сразу как-то потеплело на душе, а проклятые шнурки неожиданно решили подчиниться и всё-таки связались воедино. С чувством победы и маленького счастья в душе я догнал их, звонко шлепая по асфальту и махая руками. И так тепло стало внутри, когда я вклинился между ними, протянул каждому по ладошке, и мы пошли вперед, в светлое будущее…
Теперь, когда меня ещё даже не было в планах, в груди появилось точно такое же чувство.
— А вот Марина Кузьминична до сих пор не верит, что ты у нас военным стал! — говорила мать Семена. — Да-да, и когда из милиции пришли, то сразу же прилетела и начала выпытывать — что ты натворил.
— Ага, лупешки свои вытаращила, когда тебя хвалить стали, и стоит, ворона вороной, — хохотнул отец Семена. — Того и гляди — кондрашка хватит.
— Да ладно, чего уж там, — отмахнулся я. — Просто повезло, что поезд качнуло и те бандиты потеряли равновесие. А дальше уже дело техники.
— Дело техники… — эхом проговорил отец. — А где же ты эту технику-то успел выучить? Вроде в школе тихоня был, а тут…
Во как, тихоня тихоней. А я как раз тихоней-то и не был.
— Да в каком-то кино про войну видел, как наши фрицев били, вот и отложилось в памяти. Это с испуга, наверное, — постарался я сделать рожу поглупее.
— Ага, с испуга. Ведь у этих двоих ножики были, а ты полез, — помотал головой отец.
— Вон, скамеечка свободна, пошли, сядем? — показал я вперед, где и в самом деле была пустая скамейка. — А то сядет кто и придется потом новое место искать. Кстати, вы может воды хотите, или мороженого? Я могу сбегать — тут недалеко. Мам, тебе какого взять?
Так я пытался перевести стрелки на другую тему разговора. Сам же потянул к скамейке, пока её не облюбовали какие-нибудь другие посетители.