Служу Советскому Союзу (СИ)

— Пацан, тебя правилам не учили? — парень прижал Леху к колонне. — Куда ты лезешь? Место хотел занять?
— Эй, друг, не тряси ты его так, он уже всё осознал! — окрикнул я здоровяка.
— Вы вместе? Тоже такой же наглец? — парень упер в меня взгляд.
Почти благожелательный взгляд. Таким здоровенные псы одаривают мельтешащих под ногами щенков.
— Я не наглец, — помотал я головой. — Но у нас сегодня была трудная ночь, мы только с поезда, устали, вот и мотнуло Леху вперед. Прошу понять и простить… Он не со зла…
— Да, друг, мы в самом деле устали, — подал голос и Мишка. — Так получилось, он не хотел плохого.
— Я не со зла! — пискнул Леха.
— Макар, он же не со зла, — тронула парня за руку темноволосая девушка.
Я едва не икнул. На память сразу же пришло изречение Ильфа и Петрова: «Когда женщина стареет, с ней могут произойти многие неприятности: выпасть зубы, поседеть и поредеть волосы, развиться одышка, может нагрянуть тучность, может одолеть крайняя худоба, но голос у нее не изменится. Он остается таким же, каким был у нее гимназисткой, невестой или любовницей молодого повесы».
Это был голос моей мамы. Ирины Николаевны Ериной, в девичестве Волковой.
  
Глава 11
 
— Не со зла? — повторил Макар, как бы раздумывая над словами Ирины. — Может и не со зла. Но надо бы проучить хулигана, чтобы потом неповадно было.
Двери вагона закрылись и металлический червь двинулся дальше, увозя пассажиров. Нам придется ждать следующий поезд.
— Мы все за него извинились, товарищ, — проговорил я. — Может хватит уже цирк устраивать? Сколько ещё извиняться-то?
— Макар, отпусти молодого человека, — попросила Ирина. — В самом деле, не устраивай сцен, а то опять в милицию попадешь.
— Извините, отпустите меня! — снова попытался дернуться Лёха, но крепкие руки прижимали к мрамору и не давали возможности вывернуться.
Бить же Лёха явно опасался — если так крепко держат, то что будет, когда могучий кулак прилетит по уху?
— Тогда эти алкаши сами виноваты были — нечего тебя обзывать, — огрызнулся Макар.
— А ты и рад… Ты же КМС по боксу, зачем ты их так? Они же заведомо слабее.
— Иришка, давай не здесь? — спросил Макар, всё ещё не отпуская Лёху.
— Да уж, вы ваши семейные разборки лучше дома устраивайте, — хмыкнул я и положил руку на левое запястье Макара. — Отпусти друга, товарищ.
— А может тебя рядом повесить? — поднял бровь Макар.
— Не стоит утруждаться. Эта комедия затянулась. Наш друг совершил не такое уж тяжкое преступление, чтобы нести такое наказание. Он уже всё осознал, а сейчас… Сейчас вы просто унижаете его и втаптываете в грязь его достоинство. Это не по-комсомольски, товарищ.
Макар дернул верхней губой, потом отпустил Лёху и вздернул кулак над моей головой. Я продолжал смотреть на него открытым взглядом. Было видно, что он не ударит, а только хочет испугать. Чтобы я отпрянул и закрылся от возможного удара.
Испугать? Меня? Да уж, если бы этот молодой и ранний только знал, сколько я повидал, то давно бы извинился и смылся потихоньку.
Ну а пока что я остался стоять и даже не дернулся. Рядом встала Ирина и укоризненно взглянула на друга. С такой укоризной ещё смотрят на провинившегося щенка, который в очередной раз наделал лужу на ковер.
— Связываться с вами ещё, — хмыкнул Макар и опустил руку на волосы, как будто собрался причесаться, но излишне резко дернулся.
Ирина взяла его за предплечье и потянула прочь. Она окинула нас небесно-голубым взглядом и отвернулась. Макар же сурово сдвинул брови, после чего двинулся за ней. Его плечи были раздвинуты в стороны, спина напряжена. Он шел так важно, как будто двигалось вовсе не человеческое тело, а бронзовый памятник строителям коммунизма.
— Какая красивая девушка, — выдохнул Мишка, глядя им вслед.
Я сделал вид, что нагнулся и распрямился, протягивая к нему руку. На ладони лежал платок с вышитой голубой каемочкой.
— Тогда чего ты ждёшь? Она оборонила платок — отдай ей. Смелее, мушкетер! — хмыкнул я.
Ну не стану же я говорить, что слямзил платок из приоткрытой сумочки, пока Макар гарцевал передо мной племенным жеребцом. Если посмотрите на меня, как на провинившегося щенка, который в очередной раз наделал лужу на ковре, то не стоит — я старался для благого дела.
 
Мишка с сомнением посмотрел на платок, на удаляющуюся пару. Он явно колебался. И ведь ушла бы Ирина Николаевна Ерина, в девичестве Волкова, как каравелла по зеленым волнам, если бы я не воскликнул:
— Чего ты ждёшь? Она же сейчас завернет за угол и адью!
Мишка решился. Он схватил платок и побежал следом, ловко огибая подходящих прохожих. Когда догнал, то аккуратно коснулся плеча Ирины. Она изумленно обернулась. Макар недовольно уставился на Мишку. Тот что-то сказал и протянул Ирине платок. Она посмотрела на его руку, потом на сумочку, взяла платок и кивнула.
Лицо Макара покраснело, но Мишка не стал обострять положение. Он кивнул Ирине и пошел к нам.
Мы видели, что Ирина посмотрела ему вслед. Я заметил некоторый интерес в голубых глазах. После этого уже Макар потянул Ирину прочь.
Мишка шел к нам и улыбался. Когда он подошел, я спросил:
— Ну что, что сказал?
— Сказал: «Ирина, простите, вы потеряли платок. Возьмите, пожалуйста!» — пожал плечами Михаил.
— И всё? — встрял Лёха.
— А чего ещё? Она спасибо сказала и взяла. Чего ещё говорить-то?
— Представился бы, сказал, что она тебе очень понравилась… Чего ты терялся-то? — хмыкнул Лёха.
— Главное, что ты не растерялся, — покачал я головой. — Ну да нет худа без добра. Леха вынес один урок, Мишка другой.
— Какой урок я вынес? — спросил Михаил.
— Что если будешь долго колебаться и размышлять, то можешь потерять свой шанс на счастье, — подмигнул я.
— Так уж и шанс? Она меня и не запомнит, — отмахнулся Мишка.
— Запомнит-запомнит, ты уж мне поверь.
Я знал, что запомнит. Знал, потому что родители как-то раз упомянули о своём знакомстве. Правда, мама не говорила, что в то время она встречалась с другим молодым человеком.
— Ребят, спасибо, что заступились за меня. Сень, тебе особое спасибо. Я бы моргнул, если бы этот здоровяк на меня замахнулся. Нет, не испугался, но моргнул бы от неожиданности. А ты вон как… Даже не пошевелился.
— Да ладно, мы же как мушкетеры, — улыбнулся я. — Вон и платок отдали… Какой там был девиз? Один за все и все за одного!
С этими словами я сделал жест из фильма «Три мушкетера», то есть соединил указательный и средний палец, а потом положил на кисть руки.
— Сеня, если ты хочешь померять пульс, то тебе следует развернуть руку, — с усмешкой сказал Лёха. — Вот так. Вот тут вот находится лучевая артерия.
— Какие глубокие познания, — хмыкнул я в ответ.
— Какие познания? Мы же вместе курс молодого бойца проходили. Там и научили, как правильно измерять пульс у упавшего человека. Ещё на сонной артерии. Так что ты делаешь всё неправильно.
В это время снова пахнуло ветром. Новый поезд примчал, чтобы отвезти нас ближе к пункту назначения. На этот раз Лёха не полез вперед, а терпеливо дождался, пока выходящие пассажиры вышли.
Ехать нам всего одну остановку, поэтому не стали даже садиться. Простояли весь путь, покачиваясь в такт подергиваниям вагона.
Ребята внимательно вглядывались в темноту стен, проносящихся за стеклами вагонов. В отражении виднелись четверо молодых ребят. Короткие стрижки, почти под ноль, ушастые, готовые вот-вот расхохотаться. И в то же время озабоченные грядущим.
Что будет? Что дальше произойдет? Какое будущее готовит Москва, которая вообще слезам не верит?
На станции «Курская» мы вышли. Конечно, нам предпочтительнее было бы выйти на «Чкаловской», но она была построена позднее. Пока же мы вышли и начали озираться в поисках каких-либо указателей.
Я подошел к старичку в соломенной шляпе и парусиновом костюме. Ему только седых бровей не доставало и седой бородки, чтобы быть похожим на Хоттабыча.