Золото: деньги прошлого и будущего

Рис. 14.5. Курс доллара США в корейских вонах и процентная ставка по недельным межбанковским кредитам
Поддерживать падающую валюту следует иначе — сначала объявить о намерении поддержать ее курс, а затем сократить денежную массу с помощью операций на открытом рынке. Это приведет к непродолжительному повышению краткосрочных процентных ставок, однако в долгосрочной перспективе поможет понизить ставки, поскольку риск падения валюты будет сведен к минимуму. В действительности ставки снижаются уже на третий день, максимум на пятый. Так, в Гонконге, где механизм валютного регулирования действовал через коррекцию денежной базы, краткосрочная межбанковская ставка предложения (HIBOR) во время Азиатского кризиса порой взмывала вверх, но в целом удерживалась в пределах 4–6%. При этом Гонконг ввел один из самых успешных механизмов валютного регулирования в мире, в то время как бразильский реал обрушился — несмотря на то, что целевая процентная ставка превысила 35 %! По мере снижения рисков валюта начинает вызывать доверие, спрос на нее растет. Механизм управления валютой — такой как предложенный Стивом Ханке в Индонезии — автоматически сократил бы предложение денег и поддержал бы рупию. Однако для резкого повышения спроса на рупию было бы достаточно, если бы в связи с введением механизма валютного управления доверие к ней окрепло (на самом деле достаточно даже информации о намерении ввести такой механизм). Сокращать предложение рупий не пришлось бы. И в самом деле, механизм валютного управления может увеличить спрос на деньги! (См. рис. 14.6.)
Рис. 14.6. Гонконг: однодневная ставка по межбанковским кредитам, 1997–2000
Южная Корея, Таиланд и Индонезия именно так и поддержали свои валюты: сначала они объявили о намерении восстановить прежний курс, а затем сократили предложение денег с помощью изменения монетаристских целевых показателей. Банк Таиланда ежедневно публиковал курс бата к золоту на своем сайте, аналогичная информация появлялась на страницах Bangkok Post. Неудивительно, что бат быстро вернулся на уровень 1996 года. Управление денежной базой в очередной раз оказалось главным инструментом денежной политики. Тайский бат и южнокорейская вона начали расти в январе 1998 года. С января 1998 года по январь 1999 года денежная база Таиланда увеличилась всего на 1 %, а денежная база Кореи за тот же период сократилась на 14 %. Подобно Банку Таиланда, Южнокорейский Центробанк возвратил вону ровно на тот уровень, где она находилась до кризиса — около 305 000 вон за унцию золота. Однако к тому времени этот уровень грозил дефляцией, и воны пришлось немного понизить.
В результате Азиатского кризиса большинство интеллектуалов наконец стало понимать, что денежная система может быть либо мягкой, либо твердой. Либо она подчиняется определенным правилам, либо-денежно-кредитным властям, действующим по своему усмотрению. Денежные системы, определяемые как «фиксированные, но поддающиеся корректировке», то есть сочетающие в себе фиксированные валютные курсы с произволом денежно-кредитных властей, пытающиеся быть мягкими и твердыми одновременно, внутренне противоречивы и обречены на провал. С одной стороны, мы имеем автоматически действующий механизм валютного регулирования, привязанный к другой валюте или к золоту. С другой — плавающую валюту, курсом которой неумело управляют бюрократы. Посередине — ничейная земля.
 
К сожалению, после Азиатского кризиса большинство интеллектуалов стало склоняться в сторону мягких денег. Плавающие валютные курсы вызывают постоянное, хроническое истощение экономики, зато они не могут внезапно обрушиться. В определенном смысле они постоянно находятся на грани обрушения. Плавающие валютные курсы представляют собой не столько денежную систему, сколько отсутствие всякой системы.
Азиатский кризис стал сценой, на которой разгорелись публичные прения между малайзийским премьер-министром Махатхиром Мохамадом и инвестором Джорджем Соросом. Махатхир сразу же определил, что главной причиной кризиса стала нестабильность азиатских валют, и обвинил во всем валютных спекулянтов, прежде всего Сороса, который получил известность в 1992 году благодаря тому, что обвалил британский фунт стерлингов. Сорос и Махатхир имели много общего. Махатхир обвинял не столько подобных Соросу спекулянтов, сколько монетарный хаос, позволивший им разбогатеть. Махатхир позже провозгласил, что миру необходима единая валюта, которая позволит навсегда покончить с нестабильностью валютных курсов. Сорос долгое время придерживался сходных взглядов: в 1980-е годы он сам выступил с предложением создать единую мировую валюту. Известный финансист Марк Мобиус, управляющий фондом Templeton, предложил свое решение этой проблемы в статье, опубликованной в Wall Street Journal в феврале 1998 года, в самый разгар кризиса. Мобиус считает, что необходимо ввести единую азиатскую валюту «азиан», привязав ее к золоту:
«Решения должны приниматься не политической группировкой управляющих, а в соответствии с фиксированным и неизменным денежным стандартом — очень привлекательная перспектива для инвесторов, озабоченных стоимостью своих активов. Золотые "азианы" будут чеканиться в виде монет разного достоинства; бумажные "азианы" можно будет обменивать по требованию на золотые монеты в банках Азиатского региона.
Эра относительно стабильных валютных курсов закончилась, когда в 1967 году США нарушили обещание поддерживать стоимость золота на уровне $35 за унцию, данное в Бреттон-Вудсе в 1944 году. Переход на "управляемые плавающие курсы" и "гибкие привязки" имел катастрофические результаты»[101].
Вероятно, Махатхир и малайзийское правительство сделали из этого свои выводы: в 2004 году кабинет обсуждал введение панисламской валюты, привязанной к золоту.
 Глава 15 Россия, Китай, Мексика и Югославия: золотой стандарт при коммунизме и гиперинфляционный крах 
 
 I 
 
Девальвация рубля в России, принявшая в XIX веке хронический характер, и неразвитость финансовой системы помешали ей стать полноправной участницей промышленной революции, обогатившей Западную Европу, Соединенные Штаты и Японию. Государственный банк Российской империи осуществил привязку рубля к золоту в 1897 году, и в России начался период экономического процветания. Однако длился он менее двадцати лет. Россия отказалась от привязки к золоту в августе 1914 года в связи с началом Первой мировой войны. Вскоре правительство запустило печатный станок, чтобы финансировать участие России в войне. Рубль сильно упал в цене. В то же время российские власти установили фиксированные цены на многие сырьевые товары, которые шли на фронт. Это было равносильно повышению налогов, поскольку российским гражданам платили жалованье неуклонно обесценивающимися деньгами. Россия не вынесла сочетания фиксированных цен и девальвированной валюты. Объем производства упал, в обществе усиливались протестные настроения. К моменту захвата власти большевиками в ноябре 1917 года стоимость рубля по сравнению с довоенным временем снизилась в семь раз.
Денежная система в тот период была в хаотическом состоянии. Девальвация рубля продолжилась, так как большевики не могли договориться между собой о том, стоит ли им вернуться к твердым деньгам или же создать плановую экономику, в них не нуждающуюся. К 1919 году Россия естественным образом перешла к безденежной экономике в результате обвала рубля. Однако в итоге среди большевиков возобладали сторонники реформы денежной системы. Разработанная Лениным новая экономическая политика (1921) предусматривала введение червонца — привязанной к золоту валюты, которая постепенно заменила подвергшиеся девальвации российские деньги, все еще находящиеся в обращении. Российская реформа происходила одновременно с реформами в Европе — например, в Германии. Новая валюта торговалась на валютном рынке по фиксированному курсу $0,5146 за рубль, или около двух рублей за американский доллар. Хотя впереди Россию ждали новые экономические потрясения, в течение следующих пятидесяти лет она пользовалась преимуществами относительно стабильной валюты.