Золото: деньги прошлого и будущего

Несмотря на поразительную отсталость современных дискуссий о налогообложении, открытые ранее принципы все еще памятны экономистам. Даже Кейнс не забыл о налогах (многие его последователи лишены гибкости ума, свойственной этому эссеисту-самоучке):
«Следующий довод…не должен вызвать удивления: слишком высокие налоги могут уничтожить объект налогообложения; снижению налоговых ставок следует предоставить больше шансов, чем увеличению или балансированию бюджета, и делать это надо достаточно долго, чтобы дождаться плодов. Сегодня сторонники противоположной точки зрения напоминают фабриканта, который решил бороться с убытками повышением цен: когда сокращение продаж только увеличило его убытки, он, произведя простые арифметические подсчеты, решает, что благоразумнее будет еще сильнее повысить цены; когда баланс его счета стал равен нулю с обеих сторон, он продолжает считать, что снижение цен при убытках равносильно увлечению азартными играми»[43].
Ниже приводится довольно тонкое замечание обозревателя Newsweek Генри Хэззлита — отрывок из его книги «Экономика за один урок», ставшей международным бестселлером в 1946 году:
«…Налоги неизбежно влияют на действия и побуждения всех тех, с кого они взимаются. Если корпорация теряет 100 центов с каждого доллара убытков, а ей разрешается оставлять себе всего 60 центов с каждого доллара прибыли, если ей не удается компенсировать годы убытков годами прибыли, ей приходится менять политику. Корпорация либо перестанет расширять деятельность, либо будет развивать только те подразделения, в которых риск сведен к минимуму. Понимание сложившейся ситуации удерживает многих от создания новых предприятий. Работодатели не создают новые рабочие места, а если и создают, то меньше, чем могли бы; кто-то вообще отказывается от идеи стать предпринимателем. Усовершенствованное оборудование и оснащенные по последнему слову техники заводы появляются намного медленнее, чем могли бы в иных обстоятельствах. В долгосрочной перспективе это приводит к тому, что потребители лишаются возможности приобретать более дешевую и качественную продукцию; реальные заработные платы не растут.
Похожее явление имеет место, когда индивидуальный доход облагается налогом в 50, 60 или 70 %. Люди начинают задаваться вопросом, почему они должны работать шесть, восемь или девять месяцев в году на правительство, и только шесть, четыре или три месяца — на себя и свою семью. Если люди при убытке теряют весь доллар, а в случае успеха могут оставить себе только 10 центов, они решают не быть дураками и не рисковать капиталом. К тому же капитал, доступный для принятия рисков, резко сокращается. Налоги съедают капитал прежде, чем его удается накопить. Одним словом, сначала делается все, чтобы не появился капитал, который мог бы обеспечить создание новых рабочих мест, а затем, когда часть капитала все-таки появится, создаются все условия, чтобы помешать открытию новых предприятий. Расточительное правительство само создает проблему безработицы, решением которой оно якобы занимается»[44].
Люди с широким кругом интересов часто лучше разбирались в вопросе налогообложения, чем экономисты. Возможно, журналисту, пишущему для самой широкой аудитории, легче увидеть очевидное, чем профессиональным экономистам — узким специалистам, углубившимся в сложнейшие математические подсчеты. Так, Жан-Батист Сэй по профессии был журналист.
Современные американские политики, споря о налогообложении, не выходят за пределы понятия балансовой суммы. Демократы левого толка настаивают на том, чтобы правительство разделило основную часть «пирога» между разными социальными программами. Республиканцы считают, что правительство должно оставить ее в распоряжении частных лиц. Одни хотят поднять налоговые ставки для богатых, снизив их для бедных, другие предлагают сделать обратное. Одним словом, все споры ведутся вокруг дележки «пирога». Время от времени появляется политический деятель, который хочет увеличить размеры «пирога» путем снижения налогов и реформы системы налогообложения, но такие политики — Кальвин Кулидж, Джон Ф. Кеннеди и Рональд Рейган — представляют собой скорее исключение из правил.
 
Эффективная налоговая политика порождает изобилие. Однако те, кто до дрожи боится за налоговые сборы, не веря, что их можно увеличить сокращением налогов, не способны этого оценить. Насколько блистательных результатов можно ждать от страны, в которой один за другим появляются лидеры, делающие ставку на экономический рост, показывает пример Японии 1950-х и 1960-х годов. В 1960 году центральное правительство Японии получило ¥1,801 триллиона в виде налоговых поступлений. В течение 10 лет после этого оно ежегодно снижало налоговые ставки, и в 1970 году собрало налогов на ¥7,775 триллиона! Иена в то время была привязана к золоту и не знала инфляции. Кусок «пирога», доставшийся центральному правительству, в долевом отношении не изменился: в 1960 году он составлял 11,2 % ВВП, в 1970-м — 10,6 %. Но сам «пирог» увеличился на несколько порядков, и произошло это благодаря продолжительному снижению налогов. За 20 лет, с 1950 по 1970 год, в течение которых японское правительство постоянно сокращало налоги, налоговые сборы выросли в 16 раз. В дальнейшем Япония перестала уделять внимание созданию богатств. Нынешнее правительство строго придерживается принципа балансовой суммы и решает экономические проблемы чуть ли не хуже всех в мире. Эстафета перешла к Ирландии, Эстонии и — совсем недавно — России и странам Восточной Европы (рис. 6.1).
Рис. 6.1. Япония: налоговые поступления центрального правительства, 1950-1970
Сейчас во многих странах ведутся споры о том, откуда в ближайшие десятилетия взять средства на поддержание системы социального обеспечения. Никто до сих пор не предложил решения, ориентированного на рост экономики. Реформа налоговой системы, направленная па рост производительности труда, позволила бы настолько сильно увеличить «пирог», что его с лихвой хватило бы на все социальные программы. Любой финансовый анализ в конце концов упирается в следующий демографический факт: при нынешней системе двум работающим гражданам придется содержать одного пенсионера. Остается понять, насколько производительны будут эти двое и смогут ли они содержать пенсионера на 30 % от своих доходов, или же будет достаточно 20 и даже 10 %. Дополнительная трудность состоит в том, что производительность труда пострадает, если на содержание пенсионера будет уходить 30 % дохода дееспособных граждан.
Любому политику известно, что народ жаждет снижения налогов без сокращения социальных программ. Политики думают, что народ подобен ребенку, не знающему ответственности. Однако на деле выходит, что народ умнее политиков. Правительство тоже может получить свой «пирог» и съесть его, если увеличит производительность настолько, чтобы испечь два «пирога» вместо одного.
Президент Кальвин Кулидж привел более доходчивый пример:
«Из опыта не следует, что более высокие налоги дают больше налоговых сборов. Опыт говорит об обратном. Когда добавочный подоходный налог на суммы от $300 000 составлял всего 10 %, поступления в казну были те же, что и при 65-процентной налоговой ставке. Факт остается фактом: при завышенных налогах на доходы последние имеют склонность исчезать. В 1916 году 206 (американцев) имели доходы в $1 000 000 и более. Затем были введены высокие налоговые ставки. На следующий год число богатых американцев составило всего 141, в 1918 году — 67. В 1919 году их число сократилось до 65, в 1920 году оно упало до 33, чтобы в 1921 году снова снизиться — уже до 21. Я не собираюсь спорить с теми, кто верит, что с дохода в $1 000 000 надо брать 55 %, а с дохода в $5 000 000 — все 68 %. Необходимо найти более практичный метод — такой вывод напрашивается, стоит подумать о том, что в погоне за этими суммами мы стремительно приближаемся к тому моменту, когда совсем ничего не сможем получить»[45].