Золото: деньги прошлого и будущего

Привязка песо к доллару сохранилась даже тогда, когда американская валюта подверглась девальвации в 1971 году. Валюта может с легкостью упасть вслед за другой валютой. Проблема в том, что она столь же легко поднимается за другой валютой, если их курсы соотносятся через хрупкую, неформальную, мягкую привязку, а не через механизм золотовалютного обеспечения. Проблемы, с которыми азиатским экономикам с привязанными к доллару валютами пришлось столкнуться в 1997 году, возникли в Мексике еще в 1976 году. Коснувшись «дна» около отметки в $180 за унцию золота в начале 1975 года, доллар начал упорно подниматься и в августе 1976 года достиг уровня в $105 за унцию. Привязка песо к доллару не выдержала столь сильного укрепления американской валюты, и в ноябре 1976 года песо снизился до 24,3 единицы за доллар. В начале 1977 года песо заново закрепили относительно доллара, уже на уровне 22,8:1. Мексиканскому правительству крупно не повезло с привязкой, поскольку вскоре после победы Картера на президентских выборах в ноябре 1976 года доллар резко снизился, ослабив давление на пару песо/доллар. Если бы Мехико подождал месяц, он мог бы избежать девальвации.
Несмотря на инфляцию — или благодаря ей — 1970-е годы были крайне удачными для мексиканского сырьевого сектора: цены на нефть непрерывно росли. Американские банки выдавали мексиканским корпорациям крупные ссуды, особенно щедро кредитуя сырьевые компании. Поскольку в конце 1970-х годов песо и доллар снижались параллельно, эта стратегия себя оправдывала. Проблемы возникли, когда доллар снова пошел вверх, коснувшись «дна» на уровне $850 за унцию золота в январе 1980 года. В июле 1980 года песо начал понемногу слабеть. На рынке за доллар давали 22,9 песо. В январе 1981 года песо опустился до 23,3 единицы за доллар. В январе 1982 года, когда доллар стоил около $390 за унцию, что более чем вдвое превосходило уровень января 1980 года, песо скатился до 26,4 единицы за доллар. После этого песо быстро обесценился. В марте за доллар давали в среднем 45,5 песо, в августе — 69,5 песо. Тем летом доллар дотянулся до отметки $304 за унцию. Прочие латиноамериканские валюты чувствовали себя не лучше мексиканской.
Цены на сырье стали снижаться, и мексиканские заемщики оказались не в состоянии вернуть кредиты американским банкам и держателям облигаций. В пересчете на песо сумма задолженностей многократно увеличилась. Цены на нефть, неуклонно повышавшиеся на протяжении 1970-х годов, двинулись в обратном направлении: в феврале 1980 года котировки достигли максимума близ $39 за баррель, а летом 1982 года снизились приблизительно до $33 за баррель. Чтобы преодолеть кризис, Пол Волкер решил помочь мексиканским заемщикам (вернее, американским банкам, выдавшим им кредиты), скупив у них деноминированные в долларах мексиканские облигации, тем самым снизив стоимость доллара и отказавшись от монетаризма.
Американская экономика оправилась после рецессии 1982 года — в отличие от мексиканской, которая оказалась в столь же плачевном состоянии, что и песо. В течение следующих пяти лет песо подвергся гиперинфляции наравне с другими латиноамериканскими валютами, поскольку под влиянием МВФ Мексика прибегла к девальвации и повысила налоги в рамках программы по ужесточению бюджетной дисциплины.
В марте 1988 года песо стабилизировался на уровне 2281 за доллар. После очередной деноминации, в результате которой песо распростился с тремя нулями, он стал стоить 2,281 единицы за доллар. В июле 1988 года Карлос Салинас победил на президентских выборах, и с этого момента в Мексике начался шестилетний период стабильных денег и бюджетных реформ. Салинас реформировал регулирующие органы. Вместе с министром финансов Педро Аспе он способствовал заключению Североамериканского соглашения о свободной торговле (НАФТА) с США и Канадой, которое вступило в силу в 1993 году. В 1994 году, когда должен был истечь срок полномочий Салинаса, за доллар давали 3,4 песо, однако американская валюта за это время сильно выросла. Относительно золота песо держался прекрасно: в марте 1988 года он стоил 1025 за унцию, в феврале 1994 года — около 1190 за унцию. За время правления Салинаса экономика расцвела, а фондовый рынок вырос приблизительно на 1200 %.
 
Согласно Конституции, Салинас не мог баллотироваться на второй срок. Проблемы с песо начались уже во время президентских выборов. В ноябре 1993 года Салинас назвал Луиса Дональдо Колосио Муррьету следующим кандидатом в президенты Мексики от правящей Институционной революционной партии (PRI). Номинация означала будущую победу Колосио, поскольку за 65 лет PRI ни разу не проиграла на выборах. В январе 1994 года произошло восстание в бедной провинции Чьяпас. В течение года Мексику сотрясали политические бури. В числе прочего революционеры потребовали всеобщего избирательного права: они были недовольны господством подконтрольной олигархам партии PRI и назначениями президентов более высокопоставленными однопартийцами (именно так был номинирован Колосио). В марте 1994 года Колосио убили. Мексиканская фондовая биржа закрылась, породив волнения на фондовых рынках, которые докатились до Уолл-стрит. При открытии биржи мексиканские индексы обвалились. В марте песо просел до 3,28 единицы за доллар — после того как в течение полутора лет держался близ уровня 3,11:1. В апреле за доллар уже давали 3,35 песо. Убийство Колосио привело к заметному сокращению спроса на песо, и стоимость его снизилась. Самым правильным решением на тот момент стало бы уменьшение денежной базы, которое помогло бы поддержать курс песо. Этого не произошло, и песо продолжал угрожающе слабеть. Чем дольше продолжалось снижение песо, тем сильнее были сомнения в том, что когда-нибудь в будущем он превратится в надежную валюту. В сентябре 1994 года был убит еще один мексиканский общественный деятель, и на фоне политической нестабильности песо снова упал. После гибели Колосио его соперники получили возможность баллотироваться в президенты. Большинство однопартийцев Колосио прислушались к советам своих консультантов по экономике из академических кругов и выступили за организованное проведение девальвации. Только один кандидат настаивал на стабильном курсе песо — еще не показавший себя Эрнесто Седильо. Седильо победил на выборах в августе, намного опередив конкурентов при первой же попытке стать президентом. Вместо блестящего Педро Аспе Седильо назначил министром финансов Хайме Серра Пуче. О предвыборных обещаниях можно было забыть: в свое время Седильо и Пуче защитили докторские диссертации по экономике в Йельском университете, где МВФ набирал своих экономистов.
Поначалу большинство инвесторов верило, что Мигель Мансера, директор Мексиканского Центробанка, поддержит курс песо посредством продажи активов и сокращения денежной базы. В 1988 году Мансера остановил девальвацию песо и гиперинфляцию именно этими методами, а затем в течение еще шести лет реагировал на эпизодическое снижение национальной валюты сокращением ликвидности. Однако на этот раз все было иначе: Мансера не сказал ни слова в поддержку песо за все месяцы напряженного ожидания, предшествовавшие официальной девальвации 22 декабря.
Напротив, на протяжении всего 1994 года Мексиканский Центробанк под руководством Мансеры старательно работал над тем, чтобы усугубить проблему. С апреля 1994 года банк ни разу не изъял с рынка излишней ликвидности; вместо этого он продолжал скупать активы, создавая дополнительное предложение песо. В начале кризиса Мексика располагала резервами в иностранной валюте в объеме $30 миллиардов, на которые можно было дважды выкупить каждый песо, находящийся в обращении. Однако банк продолжал проводить бессмысленные «стерилизованные» интервенции на рынок, продавая доллары и покупая песо, а затем продавая песо и покупая деноминированные в национальной валюте облигации. Денежная база неуклонно росла: если в апреле она составляла около $14 миллиардов, на момент девальвации она достигла уже $16 миллиардов. Резервы в иностранной валюте таяли, но Центробанк ничего не делал, чтобы предотвратить дальнейшее ослабление песо и сократить избыточное его предложение.