Проклятые Благословением. Часть 1 (СИ)

Что-то до смерти ужасное.
И в этом она была уверена.
Шелиара шагала, потеряв счет времени. Коридор свернул налево, затем еще раз налево, потом резко направо, и каждый раз она поворачивала вместе с ним. Кто-то незримый, шагающий за ее спиной, поторапливал ее, и Шелиара всеми силами напрягала мышцы ног. Почему не получается бежать? Она не знала. Похоже, в этом месте работали другие законы мироздания. Законы, не подчиняющиеся человеческой логике. Но это и не важно.
Важно, что она скоро придет.
«Сейчас появится лестница», — поняла она.
Так и произошло — одинокая дверная створка распахнулась, как по волшебству, и коридор вывел ее к лестничной площадке. Вниз или вверх? Логического объяснения Шелиара не находила, но интуиция подсказывала, что нужно подниматься — если пойти вниз, назад она уже не вернется. Как в тех сказках, когда путник попадал в тайную лесную страну, нарушал запрет и навеки оказывался заперт в ней.
За спиной со скрипом закрылась дверь, обдав ее могильным холодом.
Быстрее. Времени в обрез.
Шелиара побежала вверх по лестнице. Факелов больше не было, лишь через люк где-то высоко-высоко падали серебристые лучи, освещая бессчетное количество ступенек, закрученных спиралью. Она приостановилась, когда сверху послышались тихие, но все же различимые звуки. Прислушавшись, Шелиара узнала скрипку — редкий и дорогой гальтийский музыкальный инструмент, который она слышала лишь однажды, на танаанской Весенней Ярмарке. Что во Дворце Верховного Иерофанта мог забыть скрипач?
Вопрос «что она сама забыла во Дворце Верховного Иерофанта» интересовал ее в гораздо меньшей степени. Она здесь, а, значит, надо идти. Подниматься, пока ужас-за-спиной не нагнал ее и не погрузил мир в Вечные Сумерки.
Быстрее.
Ее босые ноги поднимались и опускались, а скрипка звучала все громче и пронзительнее. Вскоре к ней присоединился духовой инструмент, нежный, как птичий щебет на рассвете. Шелиара узнала флейту. Мелодия, отражающаяся от стен, казалась Шелиаре смутно знакомой. Где она могла ее слышать?
Быстрее!
Она бежала, спотыкаясь, но раз за разом удерживала равновесие и продолжала подъем. Ужас-за-спиной нарастал. Шелиара знала, что оборачиваться нельзя. Просто-напросто нельзя. Только вперед. Только туда, где под самой крышей рассказывают свою трагическую историю скрипач и флейтист.
Ступени сменяли друг друга, пока вместо них перед ней не выросли две дверные створки. Каждая — с пол-дюжины ярдов в высоту и по ярду в ширину. Облицованные бронзой, они устрашающе сияли в свете луны, словно два стража-великана из все тех же детских сказочных историй. На каждой створке были выгравированы какие-то непонятные руны. Шелиара не могла их прочитать, но понимала, что это и не нужно. Музыка, звучащая за ними, достигла своего предела. Скрипка изливалась режущими душу звуками, а флейта вторила ей чуть более низкими нотами. От такой мелодии ей хотелось отбросить все мысли и заплакать навзрыд. Но на это не было времени.
Шелиара поднесла руки к дверным кольцам, но внезапно двери сами отворились вовнутрь. В этот же момент мелодия оборвалась, как будто невидимый убийца оборвал жизни скрипача и флейтиста, перерезав их, словно ниточки.
Девушка очутилась в просторной круглой комнате, без дверей и окон. Под потолком висел масляный фонарь, почему-то светящийся голубоватым пламенем. Сначала Шелиаре показалось, что комната пуста, но затем в ее дальней части она увидела стол и два стула, на одном из которых кто-то сидел.
Она сама не поняла, как очутилась за тем столом — просто обнаружила себя сидящей и рассматривающей того, кто сидел напротив. Человек откинул с лица капюшон, и Шелиара подавила возглас удивления — перед ней оказалась старуха, древняя, как само время. Почему-то и она показалась Шелиаре знакомой. Тысячи морщин, чуть крючковатый нос, острый подбородок, зеленые глаза, беззубая ухмылка. Шелиара была уверена, что уже где-то ее видела… но где? Память по-прежнему отказывалась ей повиноваться. Оставалось только гадать.
Шелиара перевела взгляд на стол, накрытый фиолетовой бархатной скатертью. На нем стояла круглая прозрачная сфера на подставке и, чуть сбоку, колода аркан. Старуха вытянула вперед свою костлявую руку и подвинула сферу чуть ближе к центру стола.
 
«Смотри!»
Старуха не говорила — губы ее оставались неподвижными — но Шелиара будто бы наловчилась понимать ее мысли. Будто та проникла в ее голову и стала одним из Голосов.
«Смотри внимательно, дитя!»
Старуха провела ладонью над сферой, прошептала какие-то странные иноземные слова, и сфера вспыхнула, заискрилась сначала крохотными молниями, а затем и вовсе небесной радугой и всеми ее оттенками. Шелиара следила за красочным танцем, как завороженная. Никогда прежде она не видела такого цветного многообразия; про многие оттенки она и предположить не могла, что они существуют. Вскоре одни цвета начали уступать место другим, формируя внутри сферы изображение. Сначала оно было совсем смутным, но спустя некоторое время Шелиара начала понимать, что видит…
Вот, окруженный непроглядной чернотой, на цепях висит человек, почти что полностью обнаженный. Белоснежные волосы падают, закрывая почти что все лицо, до самых плеч. Человек неподвижен, будто состоит из камня, а не из плоти и крови, но каким-то неведомым чутьем Шелиара понимает, что он жив. Что он дышит. Что надеется однажды освободиться и покинуть это место. Кто он? Почему закован в цепи? Шелиаре казалось, что это важные вопросы, но, по всей видимости, ответы на них ни сфера, ни старуха не собирались ей давать.
«Смотри же, — эхом раздалось в ее сознании, — зри Истину настоящего в ее многообразном обличье».
Изображение размылось. Краски замерцали: от черных к темно-синим, затем к зеленым, потом к желтым… Затем в сфере опять появилось изображение человека, на этот раз другого. Мужчина в длинных белых одеяниях склоняется перед чем-то, напоминающим алтарный жертвенник, и наблюдает, как мерцает пурпурно-золотистыми искрами лежащий на жертвеннике длинный зигзагообразный меч. Руки сцеплены на груди, брови под белой повязкой на лбу нахмурены. Шелиаре показалось, что от пурпурного меча исходит страшная, зловещая сила. Что это за оружие? Кто и зачем его выковал?..
Шелиара попыталась было рассмотреть силуэты, что виднелись позади человека в белом, но не успела: изображение внутри сферы вновь закружилось в многокрасочном водовороте. Когда тот улегся, в сфере высветился еще один мужчина. Одетый в скромную накидку пилигрима, он во мраке ночи волочит за собой по земле мертвое тело. Лицо пилигрима затенено.
«Кто все эти мужчины?» — хотела спросить Шелиара, но старуха приложила палец к губам и кивнула подбородком на сферу.
Следующим в ней появился темноволосый мужчина — самый молодой из всех виденных прежде — одетый в малиновый дублет и сидящий в роскошном кресле перед мраморным камином. В одной руке он держит кубок с вином, в другой — пергамент. Присмотревшись, Шелиара поняла, что это не просто пергамент, но карта южных земель, от Шаугрима до островного Аккао. Глядя на пергамент, мужчина нервно покусывает нижнюю губу. Кто он? Богатый торговец? Молодой архонт? Может, кто-то из высших военных чинов?..
И вновь все размылось. И вновь закружились краски. И вновь появился еще один человек — как ей показалось, с ярко-рыжими, почти что огненными волосами. Он лежит на голой земле, подложив руки под голову, перекатывает губами травинку, и тоскливым взором пытается пронзить небеса. Невыразимая печаль мирового масштаба застыла на его глазах.
«Почему все они не спят?» — подумалось Шелиаре.
Мало-помалу краски начали угасать, будто энергия сферы иссякала. Шелиара решила, что на этом все, но внезапно краски вспыхнули, будто бы на последнем издыхании. И опять в сфере появился мужчина. На этот раз, правда, смутно знакомый. Он сидит на коленях в храме, подняв обе руки ладонями вверх, перед каменными изваяниями Богов Рассвета. Губы его непрерывно что-то шепчут. Благодарность? Просьбу? Просто псалом? Ни с того ни с сего изображение увеличилось в размерах, и Шелиара едва подавила вскрик.