Наполеон и Гитлер
И все же потери немцев на 8 октября составили около полмиллиона человек — больше, чем за время с сентября 1939 до начала операции «Барбаросса». Осенние дожди превратили дороги в море грязи, не давая возможности подвозить припасы. Как и в 1812 году, Смоленск был самой дальней точкой, в которой можно было создать склады. Однако Бок с группой «Центр» рвался вперед и, окружив, разбил две большие группировки противника под Вязьмой и Брянском, где было захвачено в плен около 600 тысяч человек. Русское правительство эвакуировалось из Москвы. Однако Сталин остался в столице, назначив генерала Жукова командовать обороной города. Гитлер и многие другие, подобно Наполеону, считали, что Россия будет сломлена, если захватить столицу. Бок начал решающий бросок 15 ноября, будучи не больше чем в 40 километрах от Москвы. Но уже начинались Морозы, а дождь сменялся снегом. По причине холодов многие танки вышли из строя. Операция «Тайфун» начала тормозиться, хотя некоторые подразделения были уже в 20 километрах от Москвы. К этому времени у Гудериана, командовавшего танковой армией, осталось 50 машин из 600. Температура понизилась до 35 градусов, и многие танки не могло стрелять. 5 декабря фан Бок перешел к обороне.
К этому времени у немцев было выведено из строя три миллиона человек убитыми, ранеными, больными и обмороженными. Мороз унес больше жизней, чем противник, раненые замерзали насмерть на госпитальных койках. У войск не было достаточного количества зимнего обмундирования (Гитлер ведь обещал, что они вернутся домой к Рождеству). Солярка замерзала в баках, и танки и грузовики не могли ехать, и тогда под двигателями разводили костры, чтобы обогреть. Так же, как и у Наполеона, в немецкой армии пало от голода множество лошадей. Сейчас мало кто знает, что до середины войны вермахт очень широко пользовался гужевым транспортом.
Русские, которые умели справляться с морозами, начали контратаковать. Бойцы (большинство из них были сибиряками), в белых маскировочных костюмах, на лыжах, сминали германские позиции по всему тысячемильному фронту. Казаки действовали, как и в 1812 году, обрывая линии связи и срывая поставки продовольствия, сеяли панику и прорывались временами до самого Смоленска. В немецкой армии многие от мороза теряли руки и ноги, уши и носы.
Все трое командующих армейскими группировками были сняты с должностей, за то что начали отступать без приказа. Гитлер назначил себя главнокомандующим вермахта. В середине декабря Гудериан отступил на 50 миль, мотивируя это тем, что его люди «ничего больше не могли сделать». Он также был немедленно смещен с должности. Гитлер своим приказом запретил какое-либо отступление. Генерал Модель особенно восхищался этим приказом. Он верил, что если бы не фюрер, вермахт могла бы постигнуть судьба «Великой армии». Города-крепости (Курск, Таганрог и Новгород), снабжались с воздуха и позволяли себя окружать. Вермахт отчаянными усилиями сдерживал Красную Армию, что тоже вело к большим потерям.
Неудавшийся захват Москвы разволновал Гитлера. Гальдер, начальник Генерального штаба, жаловался, что Гитлер постоянно вмешивался в его работу, что он как профессионал считал личным оскорблением. Об этом он рассказал после войны в своей книге «Гитлер как военачальник». С другой стороны, фюрер считал, что его предали собственные генералы. Лиддел Гарт делит вину поровну, говоря, что «решающим фактором нужно считать август, потраченный Гитлером на споры со своими генералами по поводу дальнейших действий». Лиддел Гарт также утверждает, что операция «Барбаросса» провалилась потому, что мобильность германской армии основывалась на колесах, а не на гусеницах. На грязных осенних дорогах России грузовики, везущие горючее и боеприпасы, не успевали за танками. «Если бы бронесилы сопровождались гусеничным обозом, они бы добрались до жизненных центров России невзирая на грязь». Он подчёркивает, что если бы у Советского Союза были дороги, сравнимые с французскими или хотя бы с югославскими, он был бы захвачен так же быстро, как эти страны. Еще одним фактором он считает недооценку немцами гигантских людских резервов России. При этом Лиддел Гарт ссылается на дневник Гальдера, в котором тот говорит, что вместо ожидаемых двухсот дивизий вермахту противостояли триста шестьдесят.
Еще одной важной причиной был плохой личный контакт между Гитлером и его генералами.
Существуют разные мнения о военных способностях фюрера, однако с декабрьским кризисом он справился лучше, чем его генералы. Трое командующих армейскими группами, будучи скорее старыми, чем пожилыми, не переносили холод и не могли видеть, как страдают их люди. Фюрер, не покидавший Германию, за исключением одного короткого визита в Мариуполь, придерживался другого мнения. Позже он говорил Альберту Шпееру: «Я знал, что отступление будет повторением судьбы Наполеона». И подобно императору он был безразличен к судьбе своих солдат.
По словцам Клаузевица, опасно атаковать опытные войска на их территории, к тому же нападающий должен быть хорошо экипирован. Гитлер мог знать, что его солдаты оборачивают себя газетами ввиду отсутствия зимнего обмундирования, но он был уверен, что его вооружение не уступает русскому. Он не сомневался, что его солдаты способны отразить любую контратаку.
Наполеон утверждал, что поход 1812 года был его самой блестящей кампанией, хотя и кричал при форсировании Березины: «Вот что случается, когда совершать одну ошибку за другой!». Его погубили не зима и не московский пожар, а живучесть русской армии. То, что не стало в полной мере звездным часом императора, могло, по мнению многих наблюдателей, удаться фюреру. Генерал фон Типпельскирх говорил: «В этот критический момент войска вспоминали то, что слышали об отступлении Наполеона из Москвы, и опасались, что, начав отступать, они бы обратились в паническое бегство». Гитлер же утверждал, что спас германскую армию от повторения судьбы французов 130 лет тому назад, хотя в отличие от императора иногда ему приходилось снабжать свои войска по воздуху.
Ни один из них не хотел согласиться, что потерпел поражение. Наполеон упрямо отказывался уходить из Германии, а фюрер до 1944 года не желал признавать российские границы такими, какими они были до операции «Барбаросса». Оба были неспособны к рациональному компромиссу, и эта неспособность стала их приговором.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. BLOCUS CONTINENTAL, FESTUNG EUROPA [42]
Поверив в свои сверхъестественные способности, он решил, что законы для него не существуют... Он боготворил самого себя и ожидал от человечества не только подтверждения своей божественности, но также восхищения и поклонения.
Но Германия... будет Германией только когда она будет главенствовать в Европе. Без власти над Европой мы исчезнем. Германия - это и есть Европа.
О едином Европейском государстве мечтали с древности. Карл Великий реставрировал Римскую империю, а германцы поддерживали ее подобие до XIX века. Весной 1945-го, во время своего кошмарного краха, фюрер говорил о себе как о последнем шансе Европы, объясняя это так: «Европу нельзя было покорить хорошими манерами и уговорами — я вынужден был изнасиловать ее».
Император считал, что возрождает Западную империю. Его «континентальная система» охватывала площадь, соответствующую нынешнему Европейскому Сообществу. Франция поглотила Бельгию, Голландию, юг Рейнской области, немецкое побережье Северного моря, Пьемонт, Тоскану, папские владения и Иллирию. Наполеон был также протектором Рейнского союза, а его родственники правили Испанией и Италией. Западная Польша была тоже на положении вассала. «Из ничего я стал величайшим правителем мира, — говорил он, — Европа у моих ног». [43]
