Каллгира. Дорога праха (СИ)

Вег сжал его плечо и вытолкал в коридор. Мимо, взвизгнув, промчались медсёстры и пригрозили позвать охрану.
— Эй, ты чего? — Ан выпучил глаза.
Не рассчитав силу, Вег толкнул его к стене, и Ан закашлялся.
— Не появляйся здесь, — процедил Вегард.
— Что я сделал? — крикнул Ан, но Вег уже вернулся в палату.
Когда Каз проснётся, он поговорит с братом. Сейчас кровь слишком громко стучала в ушах, руки слишком тряслись от желания врезать. Ан надоумил Казимиру, не отговорил её, хотя мог, и теперь делает вид, что не понимает, в чём проблема. Удобно прикидываться идиотом, когда остальные тебя не знают.
Когда Каз проснётся, он успокоится и выспится. Когда Каз проснётся, всё снова станет нормально, он сможет выдохнуть.
За годы Вег привык переживать за Ариана. Не бояться, просто быть настороже — где он, в безопасности ли, кто за ним присматривает. Никогда прежде Вег не боялся за кого-то так часто, как за Казимиру в последние дни. А если её найдут ассасины, а если другие старые враги, а она справится одна, во что втянется, какие новые раны получит? Она поела? Она обработала раны? Она придумала новую причину сбежать? Да что с его головой, мамочка он для неё, что ли?
Настороженность держит мышцы в тонусе, как хорошая зарядка. Страх — сковывает по рукам и ногам, слепит и глушит, завладевает всеми твоими мыслями. Голова и взгляд Вегарда всегда должны быть ясны.
Ведьма ты, Каз. А ведьмы должны быть бессмертны. 
* * *
Сон и явь смешалась для Казимиры в единый кошмар, состоящий из агонии. Боль жгла жилы, взрывалась в каждой клетке тела, пульсировала в голове, как какой-то заведённый механизм. Хотелось разодрать себе висок и выдернуть его. К счастью, Каз даже век поднять не могла, не то что рук. Кажется, она просыпалась несколько раз, слышала голоса, узнавала, но не понимала слов и проваливалась обратно в красный туман.
Жива? С хера ли? Сколько я проспала? 
Попытки с четвёртой Казимире удалось разлепить глаза и даже повернуть голову.
— Э-эй, — протянула где-то поблизости Ясмина.
Каз подалась на звук, но в висках и шее стрельнуло. Нельзя вздрагивать, нельзя морщиться, будет только хуже. У неё большой опыт лежания на больничных койках, Казимира знала, как переносить новые травмы. И как зарабатывать их, чего уж греха таить.
— Привет, соня. — Ясмина показалась справа. Кажется, она даже осунулась, значит, не часы, а дни Каз провела в отключке. — Ты нас всех перепугала.
В горле пересохло, и язык не слушался. Яс, похоже, поняла её, подала стакан воды, поддерживая Казимире голову, пока та пила.
— Кое-кто захочет поздороваться. — Ясмина говорила так ласково, будто даже её интонации могли навредить. — Подожди, я позову. — Она отошла от постели, и Каз больше не видела её, только слышала причитания: — Три дня не отходил, а всё равно пропустил.
Три дня. Ну, не рекорд. Всего на секунду Казимира закрыла глаза, и услышала голос Вегарда. Горячая ладонь коснулась её левой щеки и уха.
Вот он. Под голубыми глазами залегли глубокие мешки, мокрые волосы упали на лицо, с бороды тоже капало. Каз попыталась коснуться его, но тело на команду не отреагировало.
— Привет, — сказал он тихо. Будь в комнате какой-то ещё шум, Каз бы не услышала голоса Вега. Рукавом рубахи он утёр лицо — похоже, умывался, чтобы хоть как-то взбодриться.
— Привет, — прохрипела Казимира и склонила голову, чтобы прижаться к его пальцам. Хоть так.
Что ещё тут скажешь? Что ей жаль? Что он был прав? Что она тупица? Да, пожалуй, всё это и нужно сказать, но Казимира выдавила только:
— Злишься?
На секунду Вегард нахмурился, но мотнул головой и погладил Каз большим пальцем по щеке.
— Нет, — выдохнул Вег с нежностью, которой она прежде никогда от него не слышала. Ни от кого не слышала. Только и нужно-то было чуть не убиться. — Нет, ральсне, я не злюсь. — Он подался вперёд и коснулся губами её лба.
Казимира не знала этого слова — наверняка, ругательство. Она бы поняла, назови он её чокнутой или идиоткой. Главное, чтобы говорил таким тоном, будто готов простить эту дурость, но только в последний раз.
 
Вегард отстранился, но руку не убрал. Поправил её волосы, улыбнулся, глядя в глаза.
— Тебе сильно досталось, — сказал он с сочувствием, но продолжил уже веселее: — Особенно от природы, она лишила тебя половины мозга. Бедняжка, как столько лет прожила?
Каз бы пихнула его, если бы могла, но оставалось только усмехнуться. Не задевая её, Вег убрал руку и сел на постели рядом. Хоть и слабо, но бионические пальцы уже слушались, здоровые пока не отзывались.
— Шуток успел заготовить, — заметила Казимира.
Он скривился. Морщинки залегли в уголках глаз и между бровями. Нет, он сидел недостаточно близко.
— Три дня без сна — было много свободного времени.
Каз хотела что-то ответить, но в горле снова пересохло. Кашель будто заново вспарывал живот, пришлось звать Ясмину, чтобы она дала какую-то микстуру для горла, порошок от боли и обработала швы.
Когда Яс снова вышла, буркнув что-то про «не мешать», Казимира заговорила первой:
— Я была не права. Это было... Прости. Мне не стоило... Делать всё это.
Вегард нахмурился, готовя, наверняка, очередную колкость про её сотрясение или полоумие. Бионические пальцы сжались и расслабились, Каз чуть сдвинула левую руку в сторону, чтобы найти его ладонь. Этот жест нужен, чтобы чувствовать тепло другого, чтобы без слов говорить «спасибо, что ты рядом», «я знаю, что могу на тебя положиться». Этого не передадут холодные железяки, но Вегард смотрел сейчас на их сплетённые пальцы и улыбался уголками губ.
В больничной палате не осталось запахов спирта, лекарств, ясмининых трав и мазей, микстур и порошков. Комнату заполонил аромат новой, дорогой кожи, разгорячённого металла, мужского пота вперемешку с морской солью. Снега и льда.
Думая, что она хочет ощутить этот вкус на языке, Каз облизнула губы. Вкус снега, соли, кожи.
Вегарда.
[1] (крийский) Северный медведь .
 29 
Перевезти Казимиру в Синий Храм смогли только на четвёртый день. Врачи без конца брали какие-то анализы, осматривали её, проверяли швы и переломы. По их рассчётам Каз должна была уже умереть, и это волшебное исцеление вызывало сотню вопросов. У самой Казимиры тоже, но Вегард ни ей, ни медикам полноценного ответа не дал. «Помогли друиды» и только. После этих слов врачи смотрели на него чуть ли не с отвращением — здесь этажом выше ставят протезы, неотличимые от настоящих конечностей, здесь безболезненно принимают роды, здесь спасают жизни с помощью науки и тянутся к просвещению. И в этом же городе друиды устраивают свои ритуалы, жертвуют богам коз и кроликов, чтобы зима выдалась спокойной, чтобы урожай был богат, чтобы дети не болели, и зафери обходили селения стороной. Конечно, врачи корчили такие мины.
На четвёртый день Каз ещё не могла и приподняться без чужой помощи, чтобы сесть. Любое напряжение — и ей будто положили холодный валун на живот. Сдавливало мышцы, тревожило раны, отдавало слабостью в ноги. Казимира быстро оставила попытки, но когда в палату зашли с носилками... Ащ, Алаян, провалиться бы со стыда на этом же месте.
— Не рано? — переспросила Ясмина, которая до того уже пыталась отговорить Каз. — Может ещё через пару дней? Она слишком слаба.
— Храм близко, — с блаженной улыбкой ответила одна из пришедших друидов и передала Вегу сложенную белую рубаху. Странно. Зачем ему одежда друидов? Похожа на его собственную...
— Машина надёжная, на кочках трясти не будет, — заверил мужчина в синей рясе и с медными бочонками на поясе. — Мы лучше позаботимся о вашей подруге.
Добрались действительно быстро и почти безболезненно. Казимиру хотели расположить в общем зале для больных, где койки стояли рядами, и заняты были не больше десятка. В помещении стоял такой запах, будто его годами не проветривали — прелая кожа, болезни, травы и микстуры, испражнения, кровь. Может, друиды верили, что воздух, которым дышали больные, должен лечить остальных, а, может, и ещё что похуже себе придумали, но Вегард переспросил: