Каллгира. Дорога праха (СИ)

Слаженный хор подхватывал песню на хидонском языке. Казимира задвинула меч на место, но волосы на затылке всё ещё шевелились, а руки покрывались мурашками.
— Почему здесь? — спросила Каз и легла на место. Напружиненная, готовая вскочить при необходимости. — В глуши?
— Крепость Гур вообще построили в кратере от взрыва, — буркнул Дакин. — Спи. Всё безопасно.
Шорох дал понять, что монах перевернулся на другой бок.
Казимира снова попыталась заставить себя поспать. Перед глазами, под закрытыми веками возник форзац учебника истории. Киор-бэй тогда преподавал им историю, и, конечно, это были любимые уроки Каз.
Бурая затёртая картонка, а на ней белыми буквами отпечатаны все важные даты. Чернила местами стёрлись, но Казимира помнила их наизусть.
Двадцать первый год от Возвращения на поверхность — Год оружия.
На востоке полуострова Сафар находилась лаборатория. Местные умельцы воссоздавали в ней оружие прошлого, но в ходе одного из экспериментов прогремел взрыв. Были уничтожены несколько ближайших селений, остался огромный котлован, и каким-то необъяснимым образом земля в этом месте стала очень плодородной.
Шесть лет спустя Орден Гур заложил там фундамент для своей крепости. Йиги́т Акáй, в те времена князь Оссира, отдал эти земли в обмен на две сотни лучших солдат, которых могли предоставить Гур. Гарнизоны в те времена были хилые, воины впервые в жизни держали оружие. Подготовленный боец стоил десятка таких. С помощью гурского войска Акай полностью захватил княжество Ханаби и не остановился на этом. Он продвигался дальше на восток, но по вине бездарных военачальников армия была разбита на подходе к столице княжества Вирзу.
Йигит Акай снова отправил гонцов к Гур, чтобы получить теперь пять сотен бойцов. У Ордена не было столько рекрутов, и они отказали князю. Тот попытался выгнать их с подаренной земли, его люди устраивали поджоги, нападали. На Йигита Акая никто не давал заказа, но прожил он недолго. Так князья Морбоса выучили простой урок — не ругайся с ассасинами.
Через полгода после взрыва той лаборатории Сол Мелин ввёл закон о запрете оружия. Мелин только пару месяцев как стал верховным князем и уже понимал, что нужно людям для уверенности в завтрашнем дне и своём правителе. Защита.
Сон не шёл даже после прокручивания в мыслях целого параграфа из учебника. Каз прислушалась. Всё стихло. Вот и славно. Она встала со своего лежака, вынула из-под сумки меч и зашагала вглубь леса. На деревьях оставляла засечки, чтобы не заплутать, и так увлечённо махала мечом, что остановилась только минут десять спустя. Подходит.
Она знала несколько действенных методов разгрузить голову. Тренировка — лучший из них. Каз выбрала три рядом растущих молодых деревца. Достаточно крепкие, чтобы выдержать удар, не слишком близко стоящие, чтобы хватило места для размаха. Казимира воткнула меч в землю перед собой, проверила рёбра. Бинт мешал свободно двигаться и глубоко дышать, поэтому Каз сняла его и закинула на ветку. Вокруг разлился запах травяной мази. Да-а, здесь не было слышно ничьё сонное сопение или скрип зубов, здесь не воняло лошадиным потом. Идиллия.
Казимира потянулась, размяла ноги и руки, прохрустела позвонками, с десяток раз подтянулась на крепком суке.
Во времена, когда она ещё училась, Каз не раз слышала, как парни отпускали в сторону девушек-ассасинов комментарии вроде:
— Будь я девкой и имей такие ножки, я бы тоже ценник заламывал, как она!
— Да если бы у меня был такой вырез на платье, и мне бы столько заказов давали.
Конечно, за этим следовали шутки о том, что умнику скорее бы приплатили, чтобы он спрятал свою волосатую грудь и снял с себя женское платье. Но суть оставалась та же. Для мужчин это была шутка. Девушки не могли уколоть их словами «Будь я такой же сильной, будь у меня такой размах плеч». Это бы стало лишь подтверждением слабости.
— Ну, так и чего тебе делать в убийцах? Что мешает столько же заниматься, тягать железо и махать мечом? Чего? Ты худенькая пакранка и не можешь набрать массу, даже если ешь и упражняешься столько же сколько здоровущий коригранец? Сама виновата, мало сил прикладываешь.
 
Когда ты в этом растёшь и слышишь только такие аргументы, они кажутся разумными. Или это у Казимиры критическое мышление отбили авторитетные фигуры наставников. Если вспомнить, ни одного достойного женского примера-то и не было. Почти о каждой убийце говорили мерзости за глаза. Спит с каждым заказчиком, все деньги спускает на себя и не помогает ордену. А, помните, в том году ни разу не приезжала? Это потому что она беременная ходила, а теперь ребёнка подбросила к Белым, даже не к нам.
Но всё это не шло ни в какое сравнение с бывшими убийцами. Теми, кто отказался от работы и выбрал семью, попытку мирной жизни.
Казимира помнила речь, которую Клод толкнул перед двенадцатилетними ученицами. Одна из его лучших студенток после шести лет службы ушла из Гур, вышла замуж, и Клод воспринял это как личное оскорбление. Бесполые воины на службе Ордена Гур не должны выходить замуж и заводить семьи. Не должны проявлять эмоции. Не должны пятнать репутацию Ордена, который дал им шанс выжить в этом мире. Единственный иной путь для ассасинки — Плакальщицы. Только здесь никто тебя не осудит.
Что говоришь? Мужчина-убийца женился и обзавёлся домом? Это другое. Он продолжает свой род. Он воспитывает подрастающее поколение ассасинов.
— А что случается, когда женщина берёт заказ на убийство? — Клод не дал ученицам ответить. — Правильно, вы всегда спрашиваете «За что? Что он сделал?». Каждый заферов раз. Я слышал это от каждой из убийц. Мужчина спрашивает только «Кого?». Но вам-то неймется докопаться до истины, всех рассудить. Поэтому женщине никогда не стать хорошим ассасином.
Каз впитывала каждое его слово с тем же рвением, с которым изучала человеческую анатомию и историю Морбоса. Не задавай вопросы. Не думай. Не ставь под сомнение чужие слова. Ты не имеешь право на мнение, следуй указаниям, следуй уставу Ордена.
Айми сидела рядом, долго слушала, прежде чем встать и плюнуть Клоду под ноги. Она развернулась, чтобы уйти, но учитель схватил её за косы и дёрнул на себя, повалил.
— Вот, — проговорил Клод, накручивая длинные косы на кулак. Айми рычала, силилась встать, но всякий раз получала тычок под колени и снова падала. — Вот очередное подтверждение, что эмоции всегда берут над вами верх. И если вы не научитесь затаптывать в себе это... девичье начало, здесь его из вас выбьют.
Две дюжины девчонок. Они могли навалиться на Клода всем скопом, запинать его, отобрать меч. Конечно, они этого не сделали. Послушные девочки слушали, запоминали, смотрели, как Клод под корень отрезал чёрные косы Айми.
— Истеричек здесь терпеть не станут, — сказал он. — Десять плетей.
Лёжа на прохладной траве посреди леса Казимира вздрогнула от этого воспоминания. Клод даже на её суде не преминул ввернуть своё: «И откуда в ней столько спеси? Спокойная была девочка, послушная». Мерзотное слово. А когда-то было похвалой.
Да-а, Эдвард Бофорт заставил Каз сомневаться во всём. В чужих словах, в её собственном мнении, в Ордене.
Шесть лет не прошли даром, а это... Это всё ещё отзывалось эхом, мешало жить дальше, работать дальше, терпеть резистентов дальше. Хм, чем ближе к Мехшеду, тем чаще Казимира вспоминала семью Бофортов.
Как-то паршиво тренировка отвлекала её мысли. Каз поднялась с земли, вытряхнула жухлую листву из волос и рукава. В лесу стихли стрёкот насекомых и уханье сов, но Каз этого ещё не заметила. Выровняла дыхание, выдернула меч из земли и пошла к трём деревьям.
Айми, Сатон, Рем. Представляй эту тройку. Увернуться от укола в грудь, поднырнуть под лезвием, подсечь ноги. Нож воткнуть в ступню. Откатиться. Сверху прилетит рубящий, тяжёлый удар, принять его, обогнуть врага. Второй нож воткнуть под рёбра, мечом жахнуть по плечу сверху вниз. Два шага назад. Парируй, принимай удар, оттолкни врага, увернись от куная. Второй и третий полетят следом. Отбивай их, уворачивайся, шагай вперёд. С разворота бей в живот, рассекай...