Когда распахиваются крылья (СИ)

      – Серый, тут это… У Гоши новые дела образовались случайно…
      – Какие дела? Он же вчера сказал, что с каким-то малолетним уголовником разбирается.
      Я скрипнул зубами. Ещё раз спасибо, Гоша, за уголовника.
      – Ну он, кажется, разобрался. И не уголовник совсем это был, обычный парень. А сейчас… Я не знаю, но, может быть… Он не придёт.
      – Не придёт или ты не знаешь?
      Я подумал и честно ответил:
      – Не знаю.
      – Ну так позвони ему, спроси. Ну позвони, пожалуйста! – просящим голосом проговорил Серый.
      – Я не могу. У него… У него нет телефона! – выпалил я первое, что пришло в голову.
      – Да ладно! Сейчас у всех телефоны есть.
      – В смысле, есть телефон, но он им пользоваться не умеет
      – Да даже мелкие дети и бабки могут пользоваться телефоном. Это же легко, самый тормознутый сможет!
      – Ну что сказать, вот такой вот Гоша тормоз, – проговорил я и зажмурился. Все, теперь наверняка в аду для меня приготовлена персональная сковородка со всеми неудобствами.
      – А вчера он ничего не говорил? – разочарованно спросил Серый.
      «Говорил, но не то, что ты думаешь», подумал я, а сам ответил.
      – Нет, не говорил. Он вчера же и уехал, я не знаю, где он. Может быть, опять смотрит уникальное природное явление в Африке, – тихо, про себя добавил я, но Серый услышал:
      – Африка – это что, новый клуб у нас в райцентре?
      Я не выдержал и прыснул. Серый непонимающе уставился на меня.
      – Что? Что смешного?
      Я снова задохнулся от смеха и не смог ничего проговорить. Но Серому стало уже не до меня – он, бросив взгляд на дорогу, вдруг на миг замер сурикатом, потом глубоко выдохнул, быстро стянул с плеч сумку с гитарой, опустил себе на ноги, чтобы не замарать, и развязно и громко проговорил:
      – Да, мы сегодня с Гошаном договорились полабать на гитаре после уроков. Битлов сыграем, Чижа чуть-чуть, Шевчука с Цоем… Что-нибудь несложное, чтобы Гошан вытянул…
      Проходящая мимо Женька Стерхова кинула осторожный заинтересованный взгляд на Серого и, буркнув нам «Привет!», прошмыгнула дальше. Серый тут же стушевался, но потом, переборов себя, героически проорал:
      – Женька, и ты приходи, если хочешь!
      – Ладно, приду – ответила та и быстрым шагом пошла к школе.
      Серый, порозовев, проводил её взглядом. Потом повернулся ко мне и, сделав вид, что ничего не случилось, бодро сказал:
 
      – Ну что, пошли в школу?
      – Ты же вроде Мишку ждал, – напомнил я.
      – А, да, точно…
      – Вон он, идёт, – посмотрев на дорогу, я разглядел знакомую худощавую и длинную фигуру.
      Через несколько секунд Мишка уже подлетел к нам.
      – Здорово, парни! – он с готовностью пожал нам руки. – Чего тут стоите? Опять Женьку ждёте?
      Серый тут же полыхнул алым и притворно закашлялся, как будто не услышал. Я сделал страшные глаза.
      – А, – осёкся и тут же нашёлся Мишка, – в смысле, Женьку Иванова ждёте?
      – Нет, – серьёзно ответил я, как будто мы действительно могли тут ждать Женьку Иванова, восьмиклассника из Тёминой компании. – Тебя вообще-то ждали.
      – Ну так вот он я, – хмыкнул Мишка. – Гоу в школу?
      Я вопросительно посмотрел на Серого, то кивнул, и мы пошли вниз по дороге в сторону школы.
      – Прикиньте, я вчера Тёму вообще на улице не видел, – возбуждённо проговорил Мишка, – видимо, сильно ты, Васян, его вчера задел, что он до ночи вообще носу не казал.
      – Ха! Так и надо, есть в мире высшая справедливость, – довольно усмехнулся Серый.
      Я промолчал, не став уточнять, что если и есть эта справедливость, то уж точно не высшая, а какая-то странная, Гошина, низшая, человеческая. Серый, кажется, хотел что-то сказать, но Мишка, мгновенно перелетавший с темы на тему, тут же спросил:
      – Так ты сегодня играешь? С Гошаном?
      – Не знаю. Васька вот говорит, что Гошан уехал.
      – Куда?
      – В Африку.
      – В Африку? Это что, новый…
      – Нет! – отчаянно перебил я. – Нет, это не новый клуб в райцентре! Не знаю я, куда он уехал. Не знаю, придёт он сегодня или нет. Мне он ничего не говорил.
      – Ясненько. Ну ты, Серый, сам сыграй. Один. Будет у тебя опыт публичных выступлений.
      – Сыграю. Мне теперь нельзя не играть, – буркнул Серый.
      Мы с Мишкой понимающе переглянулись и больше не трогали эту тему.
      Уроки закончились, как обычно, в час. Ничего необычного не случилось, только Серый все уроки пылал ушами, да Женька Стерхова держалась даже для неё неестественно спокойно, вежливо и отстранённо. Тёму за весь учебный день я так и не встретил и, когда мы выходили из школы, облегчённо вздохнул. Нет, я не боялся, но видеть его после вчерашних рыданий мне было как-то неловко. Как будто я увидел что-то неправильное, странное… Почти уродливое.