Южная пустошь (СИ)
— Боги, — прошептала я, чувствуя как ледяной холод вымораживает меня до самой макушки. Я понимала какую ошибку допустила. Не знаю, как эта девочка оказалась вне дома, но в том, что она пострадала, виновата только я… Женщины и дети — зона моей ответственности…
— Она еще жива, — Южин шагнул в дом, грубо отталкивая меня, застывшую каменным изваянием посреди прохода.
Но я не возмутилась. Наоборот, мысленно одернула себя. Не время для паники. Сейчас главное спасти девочку. Но это не помогло. Все тело онемело.
— Дверь! — крикнул Южин, даже не повернув головы в мою сторону, — надо закрыть дверь! Быстрее!
Его крик стегнул по нервам, выбив меня из ступора. Я кинулась к двери, закрыла ее и, налегая всем телом, задвинула засов, перекрыв вход в дом. Мельком успела увидеть, что крысы уже прорвались во двор, и сейчас схватка кипела в нескольких шагах от нас. Фиодор, Ирайя и другие стояли плечом к плечу полукругом, чтобы ни одна бешеная крыса не могла пробраться к нам. Они били их деревянными дубинками с двух рук… возле каждого лежала гора мертвых серых тушек, но крысы продолжали наступать сплошным серым потоком.
Я отступила на шаг от запертой двери…
Перед глазами одновременно стояла самая страшная картина в моей жизни: Южин с израненной Алесой в проеме распахнутой двери, бесконечный серый ковер крыс, заканчивающийся рваным черным краем у ног моих близких, и полная, яркая луна на небе.
Если бы я могла плакать. Но слезы высохли.
Резко заболевшая до темноты в глазах голова, не давала возможности сосредоточится на чем-то другом.
Грудь сдавили спазмы. Я хватала ртом воздух, но вдохнуть не получалось.
— Ваше величество! — Окрик Южина я услышала, как сквозь толстый слой ваты. Как будто бы он кричал в какой другой реальности. По ту сторону бытия. — Надо принести воды! Надо умыть девочку!
Я слышала слова, которые он говорил, но страх за тех, кто остался там, во дворе, пригвоздил меня к месту.
— Ваше величество! — со всей силы рявкнул Южин, заставляя меня вздрогнуть. Я медленно повернулась к нему, пытаясь сфокусировать взгляд на диване, возле которого на корточках стоял Южин, напряженно водя ладонями над белой как простыня, окровавленной Алесой. — Вода! Мне нужна вода! Быстрее!
Я, продолжая быть наполовину не здесь, бросилась на кухню. Бестолково пометавшись в поисках какого-нибудь тазика или другой емкости, я сунула найденную чашу под мышку, схватила огромное ведро, и наполнив его теплой водой из чана, вмурованного в печь на кухне, побежала к Южину. Я даже не вспомнила, что в обычной жизни, это ведро совершенно неподъемное. И воду в нем носили самые крепкие мужчины.
Южин сидел на полу, опустив голову. Он больше не лечил Алесу. И у меня дрогнуло в груди от осознания, что все закончилось очень плохо…
— Южин, — жалобно позвала я лекаря, не зная что делать.
— Надо смыть кровь, — прошептал он, поднимая на меня бледное лицо с черными кругами под глазами. — Иначе я не вижу раны. У меня почти не осталось сил, и заживить их я не смогу. Надо найти и перевязать. А я буду поддерживать в ней жизнь… сколько смогу…
Я кивнула. Стараясь не замечать ледяной холод в затылке.
Тряпки у меня не было. Я не захватила ее, когда бегала за водой. Но отойти еще раз я боялась. И, задрав подол, безжалостно разорвала нижнюю юбку… Смочила клок ткани в теплой воде, которую зачерпнула тазом из ведра, и провела по бледному личику девочки, смывая застывшую кровь и грязь.
Ее одежда превратилась в лохмотья. Я обрывала куски ткани прямо руками, адреналин, плескавшийся в крови, сделал меня гораздо сильнее.
Чтобы не разрыдаться от вида полузаживших укусов, обильно покрывавших крошечное тело, я прикусила губу. Нельзя плакать. Нельзя. Сейчас я должна помочь ребенку. Но слезы все равно потекли из глаз и, смешиваясь с кровью из прокушенной губы, капали на платье, диван и Алесу крупными розовыми каплями.
— Они пришли за ней, — неожиданно произнес Южин. Он полулежал на полу, прислонившись к дивану, с закрытыми глазами. — Эти твари пришли за ней. Они рвались к ней. Она спряталась в пустой собачьей будке. Мы не понимала, что им надо. А когда нашли ее, — он судорожно сглотнул, а из уголка глаз выкатилась прозрачная капля, прочертившая потемневшее от грязи лицо Южина, — крысы успели на мгновение раньше… Мы опоздали.
— Главное успели, — просипела я, грудь сдавило, а пелена перед глазами стала почти непроглядной. Я часто моргала, чтобы убрать слезы, но они все равно текли и текли, скрывая от меня ужасную картину.
Я умыла девочку… Перевязала сочащиеся кровью раны, на которые у Южина не хватило сил. Их было не так много, и остатков моей нижней юбки хватило на все.
Закончив, я укрыла Алесу сдернутой с окна и сложенной в несколько раз шторой. Ничего более подходящего не нашлось, а я слишком отупела от эмоциональной усталости, чтобы придумать что-то еще. Адреналин, который помог пережить самые первые и страшные моменты, заканчивался, забирая из организма силы. Усталость и боль в голове накатывали волнами, забирая остатки сил.
Девочка все еще была жива, хотя ее дыхание было таким тихим, что мне приходилось осторожно прикладывать ухо к ее груди, чтобы понять, дышит она еще или уже нет. Можно было бы воспользоваться зеркалом, но я боялась отойти даже на шаг. Как будто бы мое присутствие могло отогнать смерть.
Южин уже потерял сознание и лежал на полу в прежней позе. Только голова упала на грудь, от чего казалось, будто бы у моего лекаря сломана шея. Я, наверное, должна была проверить, жив ли он. Но не могла пошевелить ни рукой ни ногой…
Силы уходили. Я села в ногах у Алесы и смотрела на лежащую на диване девочку до тех пор, пока не потеряла связь с реальностью.
— Мама, — услышала и открыла глаза. Передо мной стояла бледная до синевы Катрила, — уже утро… Надо открыть дверь. Я велела всем пока оставаться там, наверху.
Я хотела кивнуть. Сказать, что она все сделала правильно. Но не могла ни пошевелиться, ни ответить. Только улыбнулась уголком губ… Моя Катрила молодец. Я знала, что на нее можно положиться.
Тело болело так, как будто бы я всю ночь занималась тяжелым физическим трудом. Чтобы встать, пришлось выложиться по полной. Наверное надо было проверить состояние Алесы и Южина, который так и лежал в той же позе на полу перед диваном. Но я не смогла. Не была уверена, что смогу дойти до входной двери и отодвинуть засов, если кто-нибудь из них не пережил эту ночь.
После всего, что произошло, я готова была увидеть там, во дворе все, что угодно. Все защитники могли оказаться истерзанными мерзкими тварями. Но, когда мы с Катрилой отодвинули засов и распахнули дверь, перед нашим взором предстала совсем другая картина. По двору, усеянному трупами бродили, расталкивая трупики ногами, наши защитники. И их было много… Мой взгляд метался от одного к другому, узнавая выживших.
Фиодор… Сердце ухнуло, пропустив удар. Но в этот раз от радости…
Ирайя… Сестры… машинально пересчитала воительниц. Двенадцать. Но может быть я прост не вижу остальных?
Прохом… Я нашла почти всех… кроме Дишлана. Свет померк, а под коленями резко стало мокро от выступившего холодного пота…
— Мама, — Катрила тоже заметила, что его нет и обняла меня со спины, — с ним все хорошо… Я уверена…
Я кивнула. Я сильная, я справлюсь. Повторила про себя. В груди жгло так пронзительно больно, что я снова не могла дышать.
Фодор, бродивший у дальней стены, словно что-то почувствовал. И прежде, чем рухнуть под ноги Катриле, я успела встретиться с ним взглядом. Расстояние было очень большим. Но вопреки всему, я увидела глаза своего сына так, как будто бы он стоял рядом. И прочитала в них, что мое предчувствие меня не обмануло. Его больше нет…
Глава 10
Тихий плач… Анни… моя девочка сидела рядом со мной и плакала, сдавленно всхлипывая и вздрагивая так сильно, что я ощущала эти толчки всем телом.
— Анни, — прохрипела я и до предела напрягая мышцы, встала, чтобы успокоить ребенка. — Анни…