По твоим следам (СИ)

Спустя, кажется, вечность, мужчина освободил Зарю от тяжести своего тела. Попытался подняться с постели, но тут же рухнул на пол, точно подкошенный.
Каждую мышцу скрутило огненной болью, словно шипастый хлыст обвился вокруг Тихомира, вонзаясь до костей, которые начали трещать и ломаться.
— Какого…, — прошипел Тихомир, а дальше его голос превратился в звериное рычание.
Не веря своим глазам, затянутым кровавой пеленой боли, Вольнов смотрел на собственные руки, которые удлинялись, кожа на них стремительно покрывалась жесткой шерстью, и появились когти.
Тихомир попытался подняться на ноги, но тщетно. Боль по всему телу была нестерпимой, будто его пожирала огненная лава, ломая и кроша каждую кость, даже самую крошечную. Говорить он уже не мог, а коснувшись щек когтистыми лапами, понял, что челюсть вытянулась, клыки увеличились, а все лицо превратилось в мохнатую морду.
* * *
Тихомир очнулся, когда за окном забрезжил рассвет.
Девчонка заворочалась под боком. Ее аромат тут же ударил в нос, разлился по небу сладостью.
Тихомир втянул носом воздух, крепче прижал к себе источник любимого запаха. Открыл глаза.
Выругался.
Вся постель была разворошена, повсюду кровавые разводы на светлой простыне, будто Вольнов не девственности лишил девчонку, а, как минимум, съел.
Но девочка спала, прижав к груди его мохнатую лапу, точно плюшевого зверька.
Лапу???
Тихомир опешил. Никогда еще он не слышал, чтобы звери перевоплощались. Никто, даже Верховный, не мог менять ипостась. А он, Тихомир Вольнов, сейчас лежал в кровати в обличие волка и был, мягко говоря, слегка дезориентирован.
Из глотки вырвалось протяжное рычание, негромкое. Обычно так разговаривал с ним его зверь, запертый глубоко в подсознании.
— М-м-м? — раздалось в ответ от Зари приглушенное, нежное, сладкое.
Тихомир ткнулся носом в светлую макушку. Спутанные волосы пахли невероятно вкусно, так и хотелось облизать их, а заодно и всю девчонку.
— Щекотно…, — пробормотала Заря, так и не открыв глаза.
Девушка перевернулась на бок, глубже укуталась в меховое одеяло и вновь сладко засопела.
А Вольнов не шевелился. Зверь не испытывал ни жажды крови, ни недовольства. Его обнимали хрупкие, тонкие девичьи руки, словно какого-то игрушечного медведя, а он в ответ готов был ластиться к этим рукам, точно домашний кот.
И что теперь делать со всем этим? Пойти к отцу? Попросить совета?
Тихомир плохо представлял разговор с Верховным. Столько лет контактировали исключительно по рабочим вопросам или делам стаи. А здесь… «Помоги папа, я теперь волк?».
Мда, странная ситуация. На ум пришли только обрывки из легенд, из сказок, которыми их с братьями бабушка баловала в детстве. Но пока что плохо верилось в то, что дочь нимфы добровольно захотела связать с ним свою судьбу. Да и откуда нимфе взяться в городе Вольных? Но факт был на лицо, вернее, на морду. Вожак клана, Тихомир Вольнов, обернулся в огромного, мохнатого, клыкастого волка.
Тихомир попытался выползти из цепких хрупких пальчиков. Девочка уже крепко уснула, а потому Вольнов позволил себе, не торопясь, ее рассмотреть.
Неброские черты лица теперь казались точеными, изящными и невероятно красивыми. Он будто прозрел сейчас, находясь в облике волка. А сама малышка была удивительно крошечной, невесомой, хрупкой.
Вольнов ощутил, как по венам вновь заструился огонь. И желание всколыхнулось с новой силой. Страсть и похоть сплетались в дикий коктейль, а в горле клокотало рычание.
Тихомир понял, что-то неуловимо изменилось. На секунду затылок словно окутала нестерпимая боль, а следом — пронеслась волна по всему телу. И в кровати на смену зверю возник Тихомир-человек.
Вольнов мельком окинул свое тело взглядом. Все на месте, ни переломов, ни изувеченных костей. Даже шерсти не было. А вот до боли возбужденный член никуда не делся.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Полностью обнаженный мужчина придвинулся к хрупкой, закутанной в одеяло девушке.
 
Зарета спала, подложив ладошку под щеку. Девушка выглядела до боли трогательной и беззащитной. А потому мужчина не собирался давать волю звериным инстинктам. Вольнов и без того довольно много времени провел здесь, запершись вместе с парой от всего мира и проблем.
Тихомир выбрался из постели, пусть отчетливо слышал недовольство волка. Не хотел зверь уходить именно сейчас, когда по телу неслась раскаленная лава.
— Пусть отдохнет! — шикнул Вольнов на то чудовище, которое настойчиво скреблось и подвывало.
Зверь подчинился, пусть и нехотя. А Тихомир отправился в душ. Предстояло о много подумать, многое решить, а еще — в ближайшее время нужно созвать стаю и представить Зарю в качестве истинной пары.
При мысли о том, что придется показать девчонку другим оборотням, зверь протестующе зарычал. Не хотел делиться самым дорогим. И Тихомир полностью разделял чувства своего зверя.
Стоя под ледяными струями воды, Вольнов размышлял. Кто он теперь? Хищник — носитель сильной крови? Зверь — жаждущий оказаться на свободе? Волк — способный менять облик на человеческий? Оборотень — в котором соединились две части подсознания в единое и неразделимое целое?
Кем бы он теперь ни был, а чувствовал он небывалую мощь. Каждая мышца наливалась силой. А на коже, прямо на глазах, исчезали шрамы, ссадины и рубцы. И если совсем недавно поломанная рука неприятно ныла, когда регенерация запустилась, а кости начали срастаться, то теперь даже отголоски боли испарились.
Закончив водные процедуры, мужчина вышел из ванной. Зарета все еще сладко спала. Хищнику совершенно не хотелось покидать спальню, но дела не терпели отлагательств. Стоило проверить, какой урон городу и владениям Верховного нанесли обезумевшие хищники. А еще, наконец, узнать, почему все так яростно реагировали на зов Зари.
Вольнов все же не смог выйти из комнаты, не взглянув на Зарю. Девочка спала, устроив тонкую ладонь на свободной подушке. Тихомир осторожно коснулся длинных, изящных пальцев своими. Бархат кожи водил с ума, а излюбленный аромат тут же забился в ноздри, мешая воспринимать все другие запахи.
И зверь с готовностью поднял лохматую морду и оскалился, будто провоцировал показать именно его вместо человека.
— Шустрый какой, — усмехнулся Вольнов, четко показывая кто главный в этом тандеме сейчас.
И вдруг замер, понимая, что теперь зверь воспринимается иначе. Нет разделений на зверя и хищника. Будто два существа слились, а границы между ними стерлись.
Приложив усилия, чтобы отстраниться от девочки, сладко спящей в постели, Тихомир все же вышел из комнаты, прикрыв дверь за собой. Мужчина покидал спальню нехотя. Знал, что ему будет не хватать вот такой Зари: одурманенной действием метки, раскрепощенной, не стыдящейся своих желаний. И Вольнов дал себе обещание, что непременно покорит юное сердечко своей истинной даже без влияния метки на нее.
Спустившись на первый этаж, Вольнов остановился. Усмехнулся, увидев открывшуюся глазам картинку. Семейная идиллия, не иначе.
— Проходи, сынок, — ласково проговорила мама, — Завтрак готов.
Во главе стола царственно восседал Верховный. А Тим заскрежетал зубами. Чертов старик! Даже в кругу семьи не забывает о собственном величии и значимости! Впрочем, хорошо, что хоть это остается постоянным.
— Жду пояснений, — коротко, вместо приветствия, проговорил Тихомир, но ладонь матушки, замершую на его плече, Вольнов аккуратно сжал в знак уважения и сыновьей любви, и продолжил: — Мне очень интересно, какого черта моя пара делала здесь, в то время, как вся стая рыла носом землю в городе и по всей округе, пытаясь отыскать ее?
— Тише, Тихомир! Пусть девочка поспит, — спохватилась матушка.
— Но даже не это меня волнует! — не унимался Тим, не сводя взгляда с невозмутимого лица отца. — Какого черта ты вмешиваешься в мою жизнь, Верховный? Разве не ты обязан следить за равновесием между кланами? И сохранять нейтралитет!