Парад искажений (СИ)
Разоблачение подлога было довольно громким. Следственный комитет нашёл в действиях предприимчивых милиционеров преступный умысел. Воронков не сел и не потерял деньги, но эту историю запомнил. И предложил майору услуги очаровательной барышни, которая теперь ходила к Глушко убирать комнату и готовить еду. Сергей Порфирьевич никогда не был женат и жил в коммуналке. Мало того, барышня помогла Глушко устроиться ночным сторожем в булочную, и теперь бывший майор имел хоть какие-то деньги. А то к нему стал наведываться участковый, с настойчивой просьбой устроиться на работу. И даже выписал один раз предупреждение и штраф.
Правда, никто не знал, что услуги барышни полностью оплачиваются Вороном, а те деньги, что ей давал Глушко на еду и за уборку, она клала в сберкассу на имя Сергея Порфирьевича.
И вот как-то зимним утром бывший майор по обыкновению шел в Измайловский парк на ежедневную партию в шахматы с Вороном, как на его пути остановился автомобиль. Двое шустрых мужчин быстренько обездвижили Порфирьевича и, усадив в машину вместе с шахматной доской, укатили в неизвестном направлении.
Воронков, не дождавшись партнёра по шахматам, обеспокоился и принялся разыскивать Глушко. Пробежав по снежным аллеям безлюдного парка, Ворон решил заглянуть к майору домой. Но на выходе из парка уткнулся в одинокую черную «Волгу».
— Прости, друг, — улыбнулся Воронкову пожилой водитель. — Не поможешь нам завести? Сядь за руль, а мы с товарищем толкнем машину…
Вор покрутил головой, но ничего подозрительного не заметил.
— Аккумулятор подсел, а я опаздываю, — умоляюще объяснил водитель. — Видишь, все на работу спешат. Я и так просил, и сяк, но всем некогда.
— А чего вдруг к парку-то завернул? — с подозрением спросил Ворон.
— Так, понимаешь, в туалет захотел. А припарковаться негде. Еле добежал, — водитель показал на густые кусты в парке. — Машина тяжелая — одному не сдвинуть…
— Ладно, — кивнул вор. — Помогу вам.
Ворон скинул тулуп и сел за руль, поздоровавшись с мужчиной на пассажирском сидении. И тут же почувствовал комариный укус в области шеи.
— Вот га…
Схватился за шею Воронков и моментально уснул.
1981 Глава 12
Ткачев сидел напротив Глушко и Воронкова. Их привезли на дачу отданную генералом группе Хмеля и привели в нормальное состояние. На всякий случай позади «пленников» стоял Трофимов с милицейской дубинкой. Глушко был опером ретивым, да и Ворон не был слабаком.
— Зачем нас сюда привезли? — Воронков осмотрел комнату, растирая виски.
— Уж, извините, — Андрей Викторович развел руками. — Я хочу с вами поговорить.
Глушко нахмурился.
— А что, другого приглашения мы не заслужили?
— Сергей Порфирьевич, давайте не будем обижаться, — Ткачёв удобнее расположился в кресле. — Термос с чаем мы не помяли, и шахматную доску не потеряли. А разговаривать здесь гораздо лучше, поверьте. Вы готовы меня выслушать?
— Кто ты такой? — набычился Ворон.
— Тебе удостоверение показать? — грозно спросил генерал.
Воронков хотел встать, но стоявший сзади старшина жестко положил ладонь ему на плечо.
— Ворон, не колготись, — сморщился Глушко. — Не соображаешь? Это же комитетчики…
— Меня это должно обрадовать? — затих Воронков.
Андрей Викторович понимал, что времени у него не так много и пора было прекращать бесполезную болтовню.
— Конечно. И не то что обрадовать, а привести в неописуемый экстаз. Вот здесь, — Ткачёв тряхнул толстой папкой, — на тебя, Ворон, куча материала. Думаю, хватит, лет на пятнадцать лесоповала.
— Врешь! — подпрыгнул Воронков, но тут же опустился обратно на стул под ладонью старшины.
— А смысл? — генерал удивленно вскинул бровь. — Это Глушко за тобой гонялся, собирая факт за фактом. Но ты же его и подставил… Не зря же нанял женщину, чтобы та обхаживала Сергея Порфирьевича. Или я не прав?
— Он про что говорит, Ворон?! — грозно нахмурился Глушко.
— Порфирич, не слушай его, — замахал руками вор. — Наговаривает он…
— Э! У вас ещё будет время выяснить отношения, — прервал Ткачёв раздувающийся конфликт. — Для начала выслушайте меня.
Глушко сделал вид, что внимательно слушает. Воронков тоже успокоился.
— Вы будете делать то, что и делали до нашего разговора — по утрам играть в шахматы, потом обедать у Глушко на кухне, читая газеты. Ничего не должно помешать сложившимся традициям. Но после обеда вы начнёте работать на меня.
— И как вы себе это представляете?! — удивился Глушко. — Простите, не знаю вашего звания и имени…
— Звание у меня высокое, — усмехнулся Ткачёв. — А звать вы меня будете Иваном Ивановичем.
— И что мы будем для вас делать? — язвительно скривил губы Воронков. — Иван Иванович…
— Вы будете собирать материал по Галине Брежневой и Светлане Щёлоковой.
Ворон длинно свистнул.
— Да ты под вышку нас подводишь!
Глушко толкнул вора в плечо и как-то строго взглянул на Ткачёва.
— Ты, Иван Иваныч, ничего не перепутал?
— Нет, — спокойно ответил Андрей Викторович и встал. — Ты, Сергей Порфирьевич, подавал рапорты, в которых указывал… как бы это выразиться, на некие признаки коррупции среди милицейских чинов разного уровня. И, наверняка, делал аналитику по этим чинам. Разве нет?
— Допустим, — заинтересовался Глушко.
— А Воронков, — Ткачёв прошелся по комнате, — известный манипулятор. Его мошенником назвать сложно, да и доказать умысел в его действиях практически невозможно. А ведь он тоже разрабатывал свои схемы, исходя из какой-то аналитики…
— Как мудрёно закручивает, — ухмыльнулся Ворон.
— Умный, — поддакнул Глушко. — А что конкретно мы будем делать?
— Первое, — остановился Андрей Викторович напротив них. — Вы, Глушко, исходя из своей «аналитики», дадите мне пару-тройку фамилий милицейских чинов, не поддавшихся коррупционным схемам. Желательно, имеющих опыт оперативной работы. Так понятно?
— Не совсем, — признался Сергей Порфирьевич. — Я, думал, наоборот…
— Это будет — второе, — поспешил сказать Ткачёв. — И, третье… С помощью Воронкова вы составите схемы взаимодействия между чинами из милиции и чиновниками… партии. А затем, все схемы попробуете увязать с Брежневой и Щелоковой.
— Так это же прорва работы! — вскрикнул Ворон. — Кстати, что мы будем с этого иметь? Я не говорю про майора — он идейный, но я-то в партии не состою!
— У вас максимум полгода, — генерал кивнул старшине, показывая на выход. — А до вечера можете подумать. Отказ… не принимается.
— А о чём думать до вечера?! — удивился Глушко.
— Об условиях для своей работы, майор, — жестко ответил Ткачёв. — Или вы подумали, что я все это затеял ради развлечения?!
Когда генерал со старшиной ушли, Глушко вопросительно взглянул на Воронкова. Тот ответил ему тем же.
— Порфирич, ты что-нибудь понял?!
Глушко встал и вышел из комнаты на веранду. Воронков потянулся за ним. На веранде сидел невысокий мужик в потёртой телогрейке и чистил картошку, сбрасывая очистки в эмалированный таз.
— Вам же сказали до вечера подумать, — глухо сказал мужик, воткнув ножик в стол. — Разворачивайтесь…
Послышался скрип снега и на веранду вошла худощавая женщина с ведрами. Поставила их на пол.
— Что за делегация? — спросила у мужика.
— Наверное, на станцию хотят…
Воронков первым шагнул к ступенькам с веранды, но проходя мимо женщины, вдруг согнулся пополам и, хрипя, повалился на пол. Через секунду Глушко почувствовал, как ему сжали горло, будто стальными тисками. Он зажмурился, стараясь вдохнуть хоть немного воздуха.
— Смотри на меня, — послышался зловещий шёпот.
Сергей Порфирьевич открыл глаза и увидел перед собой лицо женщины, державшей его за горло. Её глаза были мертвенно белёсы и два черных зрачка будто высверливали дырку во лбу Глушко. Он не мог пошевелиться, он не мог что-то сказать, только шлепал губами, как рыба, вытащенная из воды.
— Вам же сказали подумать до вечера, — прошептала женщина, не моргая. — Если не хотите думать, тогда нахрен вы, вообще, нужны…