Нет покоя в "корейских лесах". (Шаг третий) (СИ)

— Ты чего? — спросил он.
Старый товарищ с неверием и огромным удивлением следил за происходящее сейчас на экране. Там его младшая внучка, без сомнений это была именно Лалиса, забежала в кафе и что-то говорит главному герою дорамы, тряся при этом перед его лицом, чем-то зажатым в руке.
— Чего встали? — первой увидела вернувшихся СуДжон, обернувшись.
Пакпао последовала её примеру.
— Ёбо, что случилось? — встревожилась она и начала было подниматься.
Тут СуХён указал пальцем на телевизор:
— Это же…
Да, зрение у деда было не очень хорошим. Однако, не настолько, чтобы он не смог узнать собственную внучку на экране пятидесятидюймового телевизора. Это надо быть совсем слепым… как крот, например.
Пакпао перевела взор на экран и замерла точь-в-точь как муж. Женщина молча открывала и закрывала рот какое-то время, а затем выдала:
— А… Как это? Чего это? Лалиса? — на последнем слове она прищурилась, силясь разглядеть как следует происходящее.
Зрение Пакпао несколько уступало зрению СуХёна, и женщина поднялась, приблизившись к телевизору на пару шагов. Она пристально всматривалась в экран, продолжая сомневаться, но спустя где-то минуту резюмировала:
— Я их всех поубиваю!
— Кого? — в унисон спросили супруги Ян.
— Ёбо, — пришёл в себя СуХён, — мне кажется, не стоит делать скоропалительных выводов.
— Где мой телефон⁈ — рявкнула Пакпао, да так жёстко.
Чета Янов дёрнулась, а СуХён, открывший было рот, понял, что увещевания бесполезны, и любимый сын с невесткой в ближайшее время узнают о себе нечто новое. Искомый аппарат нашёлся быстро. Видимо, зная свою хозяйку, решил не рисковать лишний раз.
— Невестка, — глянув на экран смартфона, неестественно ласковым тоном произнесла Пакпао и нажала вызов.
— «Почему ничего не сказали? — размышлял тем временем СуХён. — Что за секреты? Глупость какая-то…»
— Слушай, Пакпао. У тебя такая красивая внучка выросла, — приблизилась к подруге СуДжон и, сказав это, закачала головой из стороны в сторону, приложив ладони к щекам. — Ом-мо-мо-мо. Какое личико — настоящее чудо!
— Да-а-а. Она ещё красивее тебя в молодости, — посмотрел на взбешённую гостью ХёнСон и обратился к другу: — Я так понял, вы не знали, что она снимается в дораме?
СуХён отрицательно мотнул головой.
Место действия: Сеул. Квартира семьи Ким. Комната Лалисы
Время действия: тринадцатое октября. Поздний вечер
В помещении выключен свет, играет приглушённая музыка, кромешный мрак разгоняет плавающая рыбка на заставке монитора. Прямо на полу, скинув на него подушки, разлеглись сёстры Ким.
— Боже, — стонет «старшая». — Зачем я так наелась?
— Надо говорить правильно, онни, — почесав бок, подаёт голос Лалиса. — Ты не «наелась», а безбожно обожралась. И действительно, зачем…?
Сёстры сейчас на самом деле похожи на пингвинов — выпирающие животы отчётливо дают на это прозрачный такой намёк. Даже с учётом того, что девочки лежат на спине.
— Кто бы говорил? — покосилась на «младшенькую» СонМи.
— Так я и не жалуюсь, — повернув голову, отвечает Лалиса. — Это ты тут чего-то стонешь. Если тяжело, так ты встань и по приседай. Сразу лишние калории сожжёшь.
Последовав совету сестры, СонМи отрывает голову от подушки и силиться поднять тело, но ничего не выходит. Она с выдохом падает обратно.
— Не могу. Устала.
Лалиса улыбается всё понимающей улыбкой:
— «Разумеется…»
— Ты это… давай не подтрунивай, — девушка вяло толкает рукой «младшенькую». Силы окончательно покинули уставшее тело. — А то получишь у меня.
— «Уже боюсь», — меланхолично отвечает Лалиса. — Онни, а ты когда-нибудь слышала что-то подобное тому, что хальмони высказала по телефону? Я вот лично половины слов не поняла.
Да-а-а, бабуля «дала жару». Когда мама включила громкую связь, я узнал кое-что новое о наших с сестрой родителях. И не сказать, что не выжил бы без таковых знаний. Речь Пакпао изобиловала цветастыми оборотами и местоимениями, не всегда подходящими и уместными, как мне показалось, но явственно описывающими интеллектуальный уровень ДжэУка с ХеМи и их когнитивные способности, в принципе. При всём при этом, эта самая речь дико «миксовала» сразу четыре языка. Что, откровенно говоря, слышать было «феерично». Особенно в исполнении бабули.
 
— Один раз было, — морщится СонМи. — Это когда тебе фингал поставили.
— А-а-а. Ну да, ну да, — припомнив историю с походом на бокс, рассказанную сестрой, кивает Лалиса. — Только всё равно не пойму, чего она так разозлилась? Ну, забыли сказать и чего теперь?
— Теперь ты знаешь «чего», — с улыбкой произносит СонМи и начинает смеяться, затем неожиданно рыгает. Делает это она достаточно громко.
— Ого! Вот это да-а-а. Оказывается, рядом со мной лежит не маленький миленький «пингвинчик», как я думала изначально, а самая что ни на есть банальная «свинка».
— Э-э-эй! — вяло возмущается СонМи, прикрыв рот ладошкой для того, чтобы ничего не вышло наружу окромя воздуха, потому что пища, с наслаждением поглощённая за ужином, постаралась рвануть вверх по пищеводу. — Не обзывайся. Мне и так плохо. Завтра будет ещё хуже.
— Почему «завтра будет хуже»? — приподнимается на локтях Лалиса.
— Сегодня было вкусно и хорошо. Завтра же будет муторно и стыдно.
— «Стыдно»?
— Да, стыдно! У меня совсем силы воли нет, — жалуется СонМи и вновь задаётся риторическим вопросом: — Зачем я так наелась? Опять…
— Потому… что было по-настоящему вкусно. Лично я не жалею, — делится мыслями «младшенькая».
— Естественно, — с кряхтением перевернувшись на бок, с толикой зависти в голосе начинает говорить СонМи, — ты «не жалеешь». Сколько не ешь, всё равно не толстеешь. Как это так у тебя получается?
— Понятия не имею. Ни малейшего… Хотя… доктор что-то говорил об ускоренном метаболизме, но сейчас не вспомню.
— Везёт некоторым. А мне вот совсем ничего лишнего нельзя. Только съем что-нибудь, сразу на попе всё оседает, — неожиданно СонМи стонет: — О-о-о, нет! Придётся опять в фитнес-клуб идти. Ну, зачем я столько съела?
Страдания сестры понять можно. У девушек с этим делом, почти у всех, прям беда. Но отчего-то сочувствия в душе моей нет. Ну, может быть, маленькая толика скребётся на задворках сознания. Родная всё же сестрёнка-то.
— «Мне б твои проблемы, женщина. На носу эти чёртовы соревнования по бегу. Мало мне их. Так ещё и в конкурс пианистов „вписали“. И вот же странность — чем ближе столь „знаменательный день“, тем меньше у меня желания участвовать, — почесал пузо. — Лобстер — ве-е-ещь! Надо будет как-нибудь повторить… и желательно не единожды».
СонМи помолчала маленько и завела старую шарманку:
— Он такой миленький. Почему я не спросила у него номер? — девушка дёрнула младшую сестру за руку.
— А-а-а, онни-и-и! — простонала Лалиса. — Ты уже достала с этим «миленьким»! Сколько можно-то? Каждый день теперь будешь стонать?
— Эй! — вполне искренне возмутилась «страдалица». — Я тут, между прочим, с тобой сокровенным делюсь. А ты?.. Ничего больше тебе не скажу.
Сестрёнка отвернулась, но сделала это слишком резко и снова рыгнула. Не удержавшись, я расхохотался. Ой и зря я это сделал.
В комнату к «младшенькой» заглянула мама. Взору женщины предстала презабавнейшая картина: Лалиса, лёжа на боку, закрывает рот руками, давясь от смеха. СонМи пытается сдержать хохот, делая то же самое, но распластавшись на спине. Обе девочки то и дело издают неприличные звуки.
— «Поросюшки» вы мои любимые, — улыбается ХеМи, прислонившись к косяку.
Лалиса, уловив момент между порывами неудержимого хохота, кое-как выдавливает из себя одну фразу:
— А я тебе говорила, онни, что ты «свинка», — и снова заливается смехом.
— Ты тоже… — пищит старшая из «поросюшек».
— Вы спать ложиться собираетесь? — пройдя в комнату, задаёт вопрос ХеМи. — А то ведь завтра вставать обеим рано.