Вкус к жизни (СИ)

– Пока вполне адекватный, а дальше как пойдёт, – просипело это чудовище, и я решительно вскинула подбородок:
– Где здесь патроны выдают?!
Ребята одобрительно заулюлюкали и следующие шесть часов мы провели на настоящем поле боя. Редкие перерывы на перекус использовались не по назначению. Сейчас больше хотелось поделиться впечатлениями, а иногда, особо эмоциональные товарищи, умудрялись даже вполне по-дружески махнуть кулаком. Чтобы некоторым не повадно было, и всё такое… Сначала мы разбились на команды, а затем приняли решение сыграть в диверсантов, где каждый стрелок был за себя – дело пошло веселей. Брызги краски летели во все стороны, особой меткостью ребята не отличались – палили почём зря! И только ближе к завершению войнушки удалось сосредоточиться и наносить удары прицельно. Чистеньким с поля боя не вышел никто, но победителем был единогласно признан Майор. На его стороне были не только тактика и опыт, но ещё и весомая доля терпения. Большинству из нас досталась «пуля» прямо в лоб, а мне, как особенно везучей, брызги прилетели ещё и в рот. В результате водка была с привкусом акварели, а губы и нижняя часть лица на время окрасились в жёлтый.
Повеселившись от души, в эту ночь мы спали «без задних», как убитые, до интима и изучения «вариантов» дело, к счастью, так и не дошло. Осмотрев меня наутро с ног до головы, Женя выдал нелестное сравнение с кобылой.
– От меня неприятно пахнет? – недоумённо пробормотала я, а друг, надрываясь от смеха, окропил пол слезами и дважды хрюкнул.
– Нет, Юль, просто ты, как и породистая лошадь, окрасом «в яблоках», – пояснил он, бесцеремонно тыча пальцем прямо в разлитые синяки.
Идея надевать шортики оказалась провальной, и я была вынуждена срочно ретироваться, пока и другие участники баталий не оценили результаты своей меткости. В порыве игры, азарта, боли практически не чувствовалось, зато сейчас стало понятно, что на ближайшие две недели колготки и юбки мини были мне противопоказаны. Спасибо, ребята!
Основные события субботы начались с бильярда и стриптиза. Снова пили. Ощущение, что этих парней я знаю всю жизнь, прочно засело в голове. А запомнился этот день посиделками у костра. Очень душевно. С гитарой, кусочком сала, завёрнутого в потёртую газету и нанизанного на обычную ветку, с печёной в углях картошкой… Хорошо было настолько, что развязавшаяся сырость не могла подпортить настроение. Астафьев удивил и оказался одним из лучших исполнителей «дворовых» песен. Перещеголять великого и могучего смог только Женька, а впрочем, об этих его успехах я знала давно – с тех далёких времён, когда мой друг умел хвастать.
– Когда уже закончатся эти твои таланты – я просто умру от неразделённой любви! – обиженно шептала я ему после, но Женька был выше всех этих земных чувств – его окрыляла настоящая любовь, а не моя… капризная и наигранная.
Астафьев деликатно отмалчивался. Выдержки ему было не занимать! Он уделял мне внимания ничуть не больше остальных и под конец путешествия, казалось, о досадном недоразумении уже никто и не вспоминал.
Воскресенье было выделено под отдых. Под такой… ленивый, диванный отдых. На веселье уже просто не хватало сил. Мы всё ещё находились все вместе, перебрасывались редкими незамысловатыми шуточками, клятвенно заверяли друг друга собраться тем же, а, может, даже расширенным составом на Новый год или Коляды. Я вот прямо видела Макса в роли рогатой Козы.
После обеда мы разбрелись по каютам, чтобы собрать вещи, изучить, наконец, сообщения, накопившиеся в отключенных телефонах, заверить родных, что вернёмся в срок. Мне заверять было некого и от этого стало невозможно тоскливо. Я свернулась на кровати калачиком, вдруг вспомнился незнакомец с яхты. Обидным стал тот факт, что я совершенно не разглядела его лица. Был взгляд, от которого я впадала в ступор, будто перед глазами стоял его образ лондонского денди, а в остальном…
– Психологи утверждают, что поза «эмбриона» свидетельствует о глубоком душевном одиночестве, – раздался над головой тихий Женькин голос, и я грустно улыбнулась.
 
– Надо же, как точно подмечено, а мне прежде казалось, что все психологи выскочки и дармоеды, которые так любят учить жизни других людей, – не задумываясь, пробубнила я и напряжённо вздохнула. – Жаль, что выходные подошли к концу, – сделала заключение.
Женька присел на кровати у моих ног, безвольно передёрнул плечами.
– Всё в наших руках. Нужно определиться, чего в действительности хочется. За тебя этот выбор никто не сделает.
– Зачем советовать сразу столько? – раздражённо зажмурилась я. – Ты мог бы остановиться уже на первом предложении.
– Что случилось за те десять минут, что ты осталась без присмотра?
Поведать о своих горестях я отчего-то не захотела. Незнакомец с яхты по-прежнему не давал покоя и, находясь наедине с собой, это ощущалось в разы сильнее, острее, как-то особенно обречённо. Наверно, я боялась выглядеть жалкой, потому и придумала себе более или менее стоящую проблему. Воспоминание о муже и недавнем расставании с ним буквально вытянуло ситуацию.
– Мысль о том, что меня не любят, оказалась куда более горькой, чем осознание, что не люблю я, – прозвучало замысловатое признание, и я отшвырнула от себя телефон. – Тысяча звонков по работе и, представляешь, ни одного от Игоря!
– Было бы лучше, если бы он обивал твой порог? – со значением уточнил Женька и махнул рукой как на пустое. – Расставаться с людьми нужно легко. Тогда рядом с тобой освободится место для чего-то настоящего.
– Как-то эгоистично звучит… Но слова не лишены смысла, – была вынуждена признать я после недолгих раздумий. – Когда прибываем?
– Да уже через полчаса. Как раз есть время насладиться тишиной, прислушаться к себе.
– Правда? – хмыкнула я и как-то разом подобралась. – Тогда какого чёрта ты отвлекаешь меня от этого занимательного действа?! – уже на порядок бодрее отозвалась я, устроилась на кровати сидя, и решительным жестом отмахнула от лица растрёпанные волосы.
Оставшуюся часть пути я провела на палубе, где наблюдала за мерным покачиванием воды за бортом, вдыхала всё тот же сырой, но теперь, в относительной близости от города, будто прогорклый воздух. Я не сдвинулась с места, когда яхта причалила к берегу, упрямо стояла, и пока ребята выгружались. Некоторые из них уже побрели к выстроенным в ряд автомобилям на стоянке, а я всё не решалась сдвинуться с места, всё пыталась затянуть мгновения угасающего удовольствия.
– Ю-ю-юль?! – потянул Женька так, будто мы были женаты лет двести, и я всё никак не могла выкарабкаться из дачного участка, хотя отпуск не резиновый, а дома ещё предстоит готовить «закатки» на зиму.
Я улыбнулась ему и махнула рукой, давая понять, что услышала и уже вот-вот… А впрочем, медлить было излишне и, прикусив губу, чтобы та не выдавала истинное состояние своей дрожью, я направилась к трапу. За один шаг до перехода на берег, за одно мгновение до того, как эта поездка станет «прошлым», Астафьев протянул мне ладонь. Что-то в глубине души болезненно кольнуло, но я сделала ещё одно усилие и уверенно улыбнулась, после чего приняла его помощь.
– Спасибо! – пожалуй, излишне громко поблагодарила я его за внимание и потянула руку на себя, как только почувствовала землю под ногами, но Павел не отпустил. – Что это значит? – удивилась я, с поистине детским восторгом глядя на то, как Астафьев удерживает мои пальчики.
Павел и не думал отступать. Он не пожимал плечами, выражая неловкость, и не сомневался в принятом решении. Астафьев смотрел мне в глаза и едва уловимо улыбался.
– Скажем так… – посмаковал он предложение, которое не торопился озвучить. – Я предлагаю тебе продлить выходные ещё на пару дней.
– Зачем это? – в поиске поддержки я нашла глазами Женьку, который с не меньшим интересом наблюдал за происходящим. Неуловимо кивнув ему, поторопилась избавиться от навязчивого внимания. – Я полностью удовлетворила свой интерес, – прозвучало со значением.
– Я!.. не удовлетворил свой, – с рокочущими нотками в голосе сообщил Павел и, в отличие от меня, ничьего одобрения не искал.