Страсти Челси Кейн

Челси было в высшей степени наплевать на свою репутацию в Норвич Нотче. Взгляд ее сказал об этом Хантеру красноречивее любых слов. Она вошла в дом и бросила через плечо:
– Закрой дверь. На улице холодно!
Она услышала за своей спиной стук закрываемой двери, но внимание ее было уже целиком поглощено убранством дома.
– Ого! – воскликнула она. – Вот это да! – Снаружи дом выглядел точно так же, как и большинство других, но она сильно сомневалась, что хоть один из них оказался бы подобен этому также и изнутри. Вместо нескольких комнаток величиной с птичью клетку взору ее представилась огромная просторная комната, стены которой казались еще и чрезвычайно высокими. Лишь подняв голову кверху, она обнаружила, что потолок уничтожен точно так же, как и все внутренние перегородки. Взор ее уперся в стропила крыши. Посреди этого огромного зала стояла печь, сложенная из кирпичей, в которой весело пылал огонь.
– Твоя работа? – спросила она, хотя и сама догадалась, что никому другому не пришло бы в голову оборудовать свое жилище подобным образом.
Он пожал плечами.
– Только сумасшедший, вроде меня, способен на такое.
– А по-моему, это просто великолепно!
– Я все это затеял вовсе не ради великолепия. Просто все раннее детство мне пришлось провести в тесных каморках, и я вырос с мечтой о просторе.
Челси внимательно посмотрела на его лицо, на всю его стройную фигуру. Человек этот был и оставался для нее загадкой. Как и прежде, ее потрясли не только сами его слова, но и то, что он сказал их ей. Он уже не в первый раз был с ней откровенен. Причин этого она не знала, но доверие Хантера радовало ее. Он был одним из немногих в этом городе, кто не пытался отгородиться от нее. Возможно, именно поэтому она и пришла сюда.
– И я терпеть не могу, когда до меня дотрагиваются, – предупредил он. – Так что если Джадд отказывается иметь с тобой дело, то на меня не рассчитывай. Мне это не по нраву!
Челси охватила злость.
– Думай, что говоришь, Хантер Лав! Я пришла к тебе вовсе не за этим, и тебе это известно не хуже меня! Если бы нас тянуло друг к другу, мы давно занялись бы любовью. Но взаимного влечения между нами явно нет!
Он не стал с ней спорить.
Сняв куртку, она повесила ее на спинку стула и с любопытством огляделась. Мебели было немного, и вся она удивительно напоминала обстановку ее комнаты в Балтиморе, хотя и была сделана из светлой полированной сосны. В дальнем левом углу располагалась кухня, в правом – огромная высокая кровать. Посередине комнаты стояла длинная кушетка, которая представляла собой сосновую скамью с высокой спинкой и множеством лежавших сверху подушек. Возле нее Челси увидела стереосистему и, подойдя ближе, заметила, что наушники, сквозь которые доносились негромкие звуки музыки, лежат на одной из подушек. Она поняла, почему Хантер так долго не слышал ее стука. Стереосистема оказалась одной из самых современных и дорогих, а из огромного количества компактных дисков большинство составляли записи классической музыки. Челси поймала себя на мысли, что с удовольствием провела бы денек-другой наедине с этой великолепной аппаратурой.
С трудом оторвавшись от созерцания коллекции пластинок, Челси подошла к Хантеру и спросила:
– Ты сам сделал всю эту мебель, да?
Он засунул ладони под мышки и, помедлив, ответил:
– Надо же было чем-то занять себя.
– Здорово! Ты мог бы делать такую на заказ и прилично на этом зарабатывать. – Наклонившись, она провела ладонью по поверхности одной из подушек.
– А их кто сшил?
– Женщина.
– Она живет в Нотче?
Хантер помолчал с минуту и затем произнес:
– Не совсем. Милях в сорока отсюда. Я подцепил ее однажды в баре, переспал с ней, а потом узнал, что она занимается рукоделием. И, надо сказать, шить она умеет гораздо лучше, чем трахаться.
– Возможно, она тоже от тебя не в восторге! – усмехнулась Челси, усаживаясь на тахту. Она положила ногу на ногу и, обхватив колено сцепленными пальцами обеих рук, приветливо улыбнулась Хантеру.
Он смотрел не нее удивленно и не без некоторого оттенка недовольства.
 
– Слушай, разве мы с тобой договаривались о встрече?
– А разве мы не можем встретиться без предварительной договоренности? Ведь мы с тобой успели познакомиться довольно близко. Помнишь, как меня в твоем присутствии вывернуло наизнанку? И в обморок я падала, а ты не дал мне разбиться оземь. Только не бойся, пожалуйста, что я рожу своего ребенка на твоей великолепной тахте. Мой срок еще не настал. Я просто хочу поговорить с тобой.
– О твоем амбаре?
– Ну, для начала можно и о нем.
– Как тебя понимать? Почему это – для начала? О чем нам еще говорить?!
– По-моему, у нас с тобой всегда находятся темы для разговора.
– После которого один из нас спешно отваливает.
– И им всегда оказываешься ты. Поэтому я и приехала к тебе. Ведь не убежишь же ты из собственного дома!
– Хочешь пари?
– Да брось ты, Хантер! Мне очень одиноко, и я хочу поговорить с тобой. Может, ты сядешь наконец?
Он взглянул на наушники и после минутного колебания выключил стереопроигрыватель, затем прошел в тот угол комнаты, где помещалась кухонная утварь, и открыл холодильник.
– Хочешь пива?
– Не теперь. Месяца эдак через четыре. А чай у тебя есть?
– Только пиво. И еще апельсиновый сок.
– Мне, пожалуйста, сок.
Он подал ей высокий стакан, наполненный соком, и, держа бутылку с пивом за горлышко, опустился на пол у печи. Подкинув в огонь полено, он произнес:
– Я не поджигал твой амбар. Мне по-прежнему кажется, что из него могла бы получиться великолепная рабочая студия!
Они спорили об этом, когда Хантер руководил ремонтом Болдербрука, но Челси все же настояла на том, чтобы превратить в кабинет одну из бывших спален. Она хотела иметь возможность работать ночами, и ей вовсе не улыбалось в каждом подобном случае идти через обширный двор. Но Хантера явно привлекала величина помещения. Теперь, зная, что в детстве он страдал от тесноты, Челси поняла, почему он тогда так загорелся идеей использования амбара под студию.
– А как ты думаешь, кто мог это сделать?
– Понятия не имею, – и он помешал в печи кочергой.
– А ты не считаешь, что амбар загорелся сам?
– Это могло произойти только во время дикой жары, в сухую погоду, да и то лишь если бы в него угодила молния.
Челси вздохнула. То же самое и почти теми же словами говорил ей Джадд.
– Нолан изо всех сил старается найти хоть какую-нибудь зацепку в этом деле, но все без толку.
Ловко орудуя кочергой, он наконец сложил горящие поленья стопкой и добавил к ним еще одно, вынув его из стоявшей поблизости корзины.
– Все, что для этого требовалось – немного бензина и спички. Амбар-то был ветхий.
Верхнее полено сразу же начало тлеть, вокруг него закурился легкий дымок.
– Многие в городе уверены, что это твоих рук дело.
– Может, у них есть для этого основания.
– Из-за предыдущих поджогов?
Он сделал большой глоток из своей бутылки и, поднявшись на ноги, некоторое время любовался сложенным из поленьев костром. Наконец, не оборачиваясь к Челси, он ровным голосом произнес:
– Нет. Не из-за них. К ним я тоже не имею никакого отношения. Но однажды я все же поджег кое-что. Это было давно. – Он снова умолк, все так же глядя на огонь, пока одно из поленьев не треснуло пополам. Раздавшийся при этом громкий щелчок словно пробудил его от задумчивости. Он уселся на стул, стоявший между кушеткой и очагом, сделал еще один глоток из бутылки и, глядя на Челси в упор, бесстрастно проговорил:
– Мне было тогда девять лет, и меня мучили ночные кошмары. Я надеялся, что они прекратятся, если я сожгу ее.
Челси глотнула.
– Сожжешь ее?!
– Лачугу, в которой я родился. – Взор его был по-прежнему обращен к ней, но глаза смотрели куда-то вдаль, в глубины прошлого. – И где провел первые пять лет своей жизни. Уходя, она всегда запирала меня и строго наказывала, что мне надо молчать и ничем не обнаруживать своего присутствия. Что если я издам хоть один звук до того, как она откроет дверь, меня тут же съедят заживо.