Страсти Челси Кейн
Но несмотря на все это, жизнь здесь била ключом, и Челси с огромным интересом оглядывалась по сторонам. Когда она неторопливо ехала вдоль фешенебельных улиц центральной части Норвич Нотча, взгляд ее радовали ухоженные особняки с просторными зелеными лужайками, дорогие автомобили, видневшиеся на подъездных дорожках, натертые воском дубовые входные двери с блестящими медными петлями и ручками, изящные ограды. Но улицы эти оказывались по большей части безлюдны, словно обитатели их навсегда покинули свои жилища. Здесь же, при такой чудовищной скученности, жизнь поневоле выплескивалась за пределы крошечных домишек, и потому во дворах и на улице было чрезвычайно людно и оживленно. Дети шумно возились близ своих или соседских жилищ, их матери развешивали выстиранное белье на веревки, протянутые от столбов веранды до ветхих заборов. Некоторые из этих женщин выглядели еще слишком юными, чтобы иметь детей, другие, напротив, казались совсем старыми и дряхлыми, однако их округлые животы красноречиво говорили о том, что сами они так не считают.
Челси испытывала теплые чувства ко всем этим людям, она с улыбкой смотрела на жен и детей рабочих "Плам Гранит" – то ли потому, что сама ждала ребенка, то ли из-за непоколебимой уверенности, что родители ее, или по крайней мере один из них, происходили отсюда. Что-то безусловно роднило ее со здешними жителями. Но мысль о том, как они отнесутся к ней, беспокоила ее все сильнее. Она не моргнув глазом разговаривала с Джемиссоном и Эмери Фарром, спорила с Оливером Пламом и противоречила Маргарет, но, остановившись у жалкого домишки Венделлов, почувствовала, что ладони ее взмокли от волнения.
Девочке, которая открыла дверь на стук Челси, на вид было не больше десяти лет. Она была просто, но опрятно одета, миловидна и не по годам серьезна. Она молча выжидающе смотрела на Челси. За спиной ее прятались двое других детей. На миг перед Челси мелькнули их личики, похожие друг на друга как две капли воды, и тут же снова исчезли.
– Привет! Я – Челси Кейн. Твоя мама дома? Девочка покачала головой. В ее темных глазах мелькнул страх.
– Она в больнице. Папу ранило в шахте.
– Я знаю, – мягко произнесла Челси. Она не ожидала, что застанет дома одних детей. – Поэтому я здесь.
Побледнев, девочка с усилием произнесла:
– Он умирает?
– Нет, что ты! Его скоро вылечат, и он будет совсем здоров. Просто я подумала, что вас некому будет покормить, раз ваша мама уехала в больницу, и принесла вам кое-какой еды. – Она взглянула на ручку входной двери, о которую опиралась ладонью. – Можно мне войти?
– А что у тебя в сумках? – спросила одна из младших девочек.
– Очень вкусные вещи, – с улыбкой ответила Челси. – И среди них – жареный цыпленок, и желе, и фрукты.
– Это вовсе невкусно! – огорченно заявила вторая малышка.
– И кексы, – продолжала Челси, – и шоколадные медали, и пряничные мальчики, и печенье в форме маленьких тыкв!
– Тык-вы? – с любопытством спросила первая из близнецов.
– Печенье, похожее на тыквы, – терпеливо пояснила старшая сестра.
Преодолев робость, вторая малышка выскочила из-за спины старшей девочки и распахнула входную дверь. Придержав ее локтем, Челси вошла в дом. Она без труда нашла дорогу в кухню, но стол оказался занят грязной посудой, оставшейся после обеда, и она поставила сумки с продуктами на табурет. Порывшись в одной из них, она вытащила три сдобные «тыквочки» и протянула их детям. Близнецы с жадностью набросились на угощение, но старшая девочка покачала головой и спрятала руки за спину.
Челси огляделась вокруг. Раковина была завалена грязной посудой. Поэтому-то, подумала она, со стола до сих пор не убрано. Несчастье, случившееся с мужем, заставило миссис Венделл покинуть свой дом, бросив дома детей и все недоделанные дела.
Положив руку на плечо старшей девочки, она мягко произнесла:
– Твоя мама вернется из больницы усталая и расстроенная. Давай вымоем посуду, чтобы она могла отдохнуть, придя домой, и не заниматься уборкой?
Повесив свой жакет на спинку стула, Челси закатала рукава свитера и подошла к раковине. Девочка молча наблюдала за нею, и лишь когда сушилка заполнилась вымытой посудой, она взяла в руки кухонное полотенце и принялась вытирать тарелки и вилки.
– Сколько лет твоим сестренкам? – спросила Челси.
– Четыре.
– Они близнецы?
– Да.
– Наверное, здорово, когда есть с кем поиграть.
– Наверное.
Девочку явно смущало присутствие Челси, она не знала, как себя вести с этой незнакомой женщиной. Челси не оставляла попыток вызвать ее на разговор, чтобы хоть немного разрядить возникшее между ними напряжение. Она понимала, что творится в душе у этого испуганного ребенка.
– Как тебя зовут?
– Кэролайн.
– А твоих сестренок?
– Шарлотта и Клер.
– Шарлотта? Не слишком ли это большое имя для такой маленькой девочки?
– Чарли.
Челси улыбнулась. Чарли звучало гораздо более уместно. Она оглянулась, ища глазами малышей. Те стояли возле сумок с продуктами, доедая шоколадки, которые им удалось выудить с самого дна.
– Эй, вы двое! Не довольно ли с вас?
– Я хочу шоколадную медаль! – ответила одна.
– А я – еще одну тык-ву! – подхватила другая.
– Сначала помогите нам справиться с посудой! – потребовала Челси. – Принесите мне все тарелки, что остались на столе. Я их буду мыть. Вы справитесь с этим? Только осторожно! Берите по одной! Вот спасибо! Что бы я без вас делала?
Покончив, наконец, с посудой, Челси открыла холодильник, ожидая обнаружить там такой же беспорядок, какой царил в раковине и на кухонном столе. Но там было почти совсем чисто и… почти совсем пусто.
Она протерла полки и подносы влажной тряпкой и принялась заполнять их принесенными продуктами. Близнецы крутились возле нее, болтая без умолку. Кэролайн держалась поодаль, и во взгляде ее чувствовалась прежняя настороженность.
– А это что?
– Сыр.
– А там чего?
– Ветчина.
– А я не люблю ветчину.
– А где ты живешь, тетя?
– Чарли измазала твой свитер.
– Неправда, это не я!
– А я в Канун Дня всех святых буду мышкой!
– Мама тоже носит брюки.
– Можно мне еще печенья?
Не видя другого способа добиться доверия Кэролайн, Челси обращалась к ней как к старшей в доме.
– Вот здесь апельсиновый сок и газированная вода, – говорила она, расставляя бутылки, коробки и пакеты в кухонном шкафу. – Цыпленок уже поджарен, и вы, если захотите, можете есть его холодным, а можете разогреть. Я купила питы и белого хлеба, можно сделать сэндвичи. А теперь надо бы помыть фрукты и ягоды. Потом, когда проголодаетесь, вы их с удовольствием съедите. Ты любишь клубнику?
Девочка молча кивнула.
– Вот и хорошо. Дай-ка мне какую-нибудь миску или глубокую тарелку. Я положу туда ягоды.
Кэролайн, встав на цыпочки, вынула из навесного шкафа небольшую миску и, передав ее Челси, отошла в сторону.
– Я не люблю клубнику, – сообщила одна из малышек.
– А это что? – спросила другая, вынимая из сумки две небольших головки сыра.
– Смотри-ка, Кэролайн, – сказала Челси, – здесь в сумке несколько пачек крекеров. Если вашей мамы долго не будет, а вы уже успеете съесть все остальное и снова проголодаетесь, то ты нарежешь сыр, и вы сможете делать сэндвичи с крекерами вместо хлеба.
– О них есть кому позаботиться! – уверенно произнес громкий голос позади Челси.
Оглянувшись, она увидела в дверях крупную, полную женщину, к которой со всех ног бросились обе младшие девочки.
– Она принесла печенье…
– И тык-вы…
– И шоколад…
– И ветчину…
– А я не люблю ветчину!
Челси вытерла руки и, неуверенно протянув правую для рукопожатия, сказала:
– Я – Челси Кейн.
– Я знаю, – ответила женщина. – Ее жидкие волосы неопределенного цвета были стянуты в пучок на затылке. Одета она была в вылинявшие джинсы и темный свитер. Склонившись над близнецами, она обняла их за плечи, делая вид, что не замечает протянутой Челси руки.