Страсти Челси Кейн

Отбросив все мысли о Джадде, она спросила:
– А ты что хочешь от него?
– Чтобы он отпустил меня.
– Уволил тебя?
– Да.
Она ожидала, что он будет говорить о продвижении или по крайней мере об официальной должности в компании, но никак не об увольнении. Он мог столкнуться с большими трудностями в поисках новой работы.
– Но почему?
Хантер ничего не ответил. В его очках отражались действия игроков на площадке. Команда Джадда выигрывала со счетом 25:19, что стало ясно после того, как показали карточки с боковой линии. Их противники в оранжевых майках с цифрой два проваливали одну атаку за другой. После каждого неудачного броска болельщики разочарованно вздыхали, но тут же с воодушевлением поддерживали новый натиск своей команды.
Челси наблюдала, как команда Джадда отбивала еще одну атаку оранжевых маек. Высоко подпрыгнув, Джадд наконец завладел мячом, ему потребовалось всего одна секунда, чтобы увидеть ждущего его паса игрока в дальнем углу площадки. Отдав молниеносный пас, Джадд наблюдал, как получивший мяч игрок почти беспрепятственно увеличил счет.
Болельщики восторженно встретили новый поворот в игре. Челси не могла воздержаться от вздоха восхищения, а затем обратилась к Хантеру:
– Почему ты хочешь, чтобы тебя уволили?
– Только так я смогу стать свободным.
Она вспомнила свой первый день в Норвич Нотче и их короткий разговор под дождем. Хантер тогда весьма точно процитировал мнение Оливера о себе, но в то же время упомянул о каком-то долге Оливера. Челси считала, что если за Оливером была вина, то Хантер должен был иметь свободу выбора.
– Почему ты не хочешь просто уйти?
Джадда сбили с ног, и судья назначил два штрафных броска. Джадд, не торопясь, забросил оба мяча.
– Не могу, – сказал Хантер.
– Почему?
Команда оранжевых быстро разыграла мяч, и он влетел в корзину соперников из трехочковой зоны.
– Потому что за ним должок.
Хантер уже говорил это, а Челси не была настолько глупой, чтобы не понять его с первого раза. Зная, что Хантер был внебрачным ребенком, что Оливер присматривал за ним после смерти его матери, что Хантер занимал в компании положение, которое никак не соответствовало мнению Оливера о его способностях, Челси прямо спросила:
– Оливер – твой отец?
Их глаза встретились, и никакие очки не могли стать помехой.
– Загадка века, – насмешливо сказал Хантер. – Будь любезна, если тебе удастся что-нибудь выяснить, скажи мне. О'кей?
Он повернулся и пошел в сторону городского сквера. Челси уже собиралась позвать его, сказать, что она и сама хотела бы узнать, кто ее отец. Она хотела взять Хантера за руку и объяснить ему, что он не так одинок в мире, как ему кажется, но он был уже далеко.
"В следующий раз обязательно поговорю с ним", – решила Челси, глядя вслед Хантеру.
Солнце зашло за гору Акатук, и небо почти мгновенно стало темно-синим. Газовые фонари, установленные по случаю праздника на эстрадной площадке, отбрасывали дрожащие янтарные отблески в глубь сквера. Музыканты подобрались самого разного возраста, все они улыбались и играли, казалось, для собственного удовольствия. Перед эстрадой появлялось все больше танцующих пар.
Челси нравилось наблюдать за ними. Она плохо танцевала, это могли подтвердить все посещавшие аэробику женщины, но Челси нисколько не расстраивалась. Люди вокруг вели себя так раскованно и непринужденно, что ей оставалось просто смотреть и наслаждаться.
Танцы плавно перешли в праздничный ужин. На длинные столы, заставленные тарелками с вареной кукурузой, чипсами и самыми разнообразными салатами, которые Челси видела первый раз в жизни, поступал непрерывный поток гамбургеров и хот-догов из огромных жаровен, размещенных в дальнем конце сквера.
Казалось, все население города собралось здесь. Танцы и торжественный ужин были кульминацией праздника, и вместе с наступающей темнотой росло оживление в сквере. По такому случаю каждый постарался надеть что-нибудь понаряднее.
Челси не была исключением, но ей пришлось поволноваться. С одной стороны, она хотела произвести хорошее впечатление на горожан, а с другой – ей вовсе не хотелось разыгрывать из себя бедную Золушку. Не зная, что предпринять, Челси остановила свой выбор на синем открывающем плечи платье и подходящих туфлях без каблуков. Заколов волосы на одну сторону, она надела золотые сережки, широкий браслет и рубиновый перстень своей матери.
 
По ее мнению, рубиновый перстень не выглядел крикливо, потому что она не носила других колец на руках. Увидев перстень, некоторые могли подумать, что она демонстрирует свое благополучие, но на самом деле ей просто была нужна иногда ниточка, связывающая ее с Эбби.
Челси дотронулась до рубина большим пальцем и одновременно взглянула в сторону танцующих у эстрады. Там стоял Джадд. Ей показалось, что он находился неподалеку все это время, только и ожидая, когда она посмотрит на него. Он, как магнит, притягивал ее взгляд даже сквозь толпу. По тому, как тут же слегка повернулась его голова, Челси поняла, что и он увидел ее, но не решилась подойти к нему. Она теряла контроль над собой и в будние дни, когда встречалась с ним на работе, а сейчас почувствовала настоящий страх.
Отвернувшись от Джадда, она стала внимательно вглядываться в лица людей. Челси искала в них знакомые черты и находила, но только потому, что уже видела эти лица раньше. Вполне возможно, что среди людей, собравшихся в сквере, были и ее родственники. Но никто не оглянулся на нее в удивлении, никто не вызвал у нее особенного чувства. Да, конечно, люди смотрели на нее, но только с любопытством. Женщины рассматривали ее прическу или платье, мужчины – ее платье или ноги, а дети с завистью смотрели на ее перстень, подозревая, что она достала его из старого пыльного сундука с сокровищами Джека Крекера. Такая мысль понравилась и самой Челси.
Неожиданно музыка сменилась. Откуда ни возьмись появились скрипки. Прозвучал свисток, и толпа одобрительными возгласами встретила человека, который, подойдя к микрофону, стал напевать команды. Мужчины и женщины выстроились лицом друг к другу в два ряда.
– Почему вы не хотите к ним присоединиться? – раздался из темноты глубокий и тихий голос.
Челси почувствовала, как сжалось ее сердце. Не оборачиваясь, она ответила:
– Боюсь, что это невозможно. В последний раз я танцевала на улице в пятом классе, и все закончилось полной катастрофой.
– Это не просто танец на улице, а контрданс.
– А-а.
– Видели раньше что-нибудь подобное?
– Нет.
– Очень интересный танец.
Зрелище и в самом деле было захватывающим. По команде мужчины и женщины одновременно ринулись навстречу друг другу. Их ряды сошлись, затем отступили и снова сошлись, образуя пары, которые закружились в бешеном темпе то отдаляясь, то снова сближаясь. При этом танцующие подчинялись странным командам, которые Челси совершенно не понимала.
– И часто они так танцуют? – спросила слегка ошеломленная Челси.
– Каждые две недели по пятницам, с сентября по май, в подвале церкви. Одно время отцы города пытались это запретить, ссылаясь на беспорядок и толчею. Потом все возобновилось само собой. На траве танец много теряет. Совсем не слышно притопов.
– Вы умеете так танцевать?
Джадд помолчал и кивнул головой:
– Умею.
– Почему вы тогда не танцуете?
– У меня нет пары, – ответил Джадд, и у Челси опять сжалось сердце.
Если бы она умела танцевать, то не раздумывая составила бы ему пару, но только не в таком танце, где партнеры постоянно менялись.
К тому же контрданс не был трогательным.
Хотя наблюдать со стороны было интересно. Первый танец закончился и начался второй, с более медленной музыкой. Челси завидовала танцующим, их веселью и счастливым улыбкам, но она ни за что не пошла бы к ним, даже если бы знала, как танцевать. Было что-то необычное в том, как она стояла рядом с Джаддом в темноте, представляя себе, что он в любую минуту готов заслонить ее от малейшей опасности.