Страсти Челси Кейн

Медленно подняв голову, он потянулся за чашкой и сделал еще один глоток.
– Что за пойло ты мне дала?
– Наверное, кофе слишком крепкий.
Мэтью взглянул на нее исподлобья:
– Не ори.
Не отрывая от него глаз, она стала перебирать подол юбки. Донна не могла слышать свой голос и поэтому говорила иногда слишком громко. Это всегда причиняло ей неудобства, особенно с Мэтью. Большинство людей понимало ее проблему, но только не он. Он хотел, чтобы она говорила, как все.
Он мог бы научиться читать по губам или говорить знаками, если бы хоть немного уважал Донну. Правда, он пытался научиться, когда ухаживал за ней, но его хватило только до свадьбы. У Донны оставался небогатый выбор: либо говорить знаками, либо разговаривать не слыша себя. Ни то ни другое не было идеальным выходом, но когда человек совершенно глух, нельзя требовать от него невозможного.
– Где моя газета? – спросил он, не скрывая раздражения.
Газета лежала рядом на столе. Донна взяла ее и протянула мужу. Он развернул ее, пробежал глазами первую страницу и бросил обратно на стол.
– Почему ты еще не в магазине?
– Сейчас иду, – ответила она, стараясь не повышать голос. – Там сейчас Монти.
Монти был старшим братом Мэтью. Так как Эмери Фарр занимал пост главного почтмейстера Норвич Нотча, то магазин остался на попечении его сыновей.
Мэтью зло посмотрел на Донну:
– Сколько раз я повторял, что ты, а не Монти должна открывать магазин? Монти там нечего делать. Сейчас же иди туда.
После аэробики Донна успела только принять душ и накинуть домашнюю одежду. Ей потребовалось бы еще минут десять, чтобы привести себя в порядок и выйти из дому. Все же она развязала передник и уже собиралась снять его, когда Мэтью неожиданно ударил ее по ноге.
– Я хочу глазунью из двух яиц. Смотри, чтобы она не подгорела, как в прошлый раз. И не забудь тосты. И еще сок.
Снова завязав фартук за спиной, она повернулась к холодильнику. Не успела она достать яйца и поставить сковородку на плиту, как Мэтью пнул ее еще раз.
– Сегодня приезжает коммивояжер. Удвой заказ на следующую поставку видеокассет. Люди хотят смотреть эти фильмы, а у нас им нечего выбрать.
Донна кивнула.
– И убери к черту все эти деревянные грибы с витрины. Они все портят.
Он снова уткнулся в газету.
Донне нравились деревянные грибы. Они располагались на витрине вместе с муляжами фруктов и овощей, которые тоже были сделаны из дерева и продавались как украшения для кухни. Их купила мать Мэтью на небольшой фабрике в одном из близлежащих городков. Вообще, Люси часто покупала все что надо и не надо, но на этот раз она не прогадала. Грибы замечательно вписывались в интерьер витрины и, безусловно, способствовали хорошей торговле, если, конечно, хорошая торговля хоть что-нибудь значила для Мэтью. Донна не стала с ним пререкаться, проще было оставить грибы на витрине, а если Мэтью вспомнит про них опять, обратиться к Люси.
Она отвернулась и разбила яйца в сковородку, налила в большой стакан клюквенный сок и положила в тостер два кусочка хлеба. Достав из буфета серебряный столовый прибор и салфетки, она положила их перед мужем на столе.
Мэтью ударил ее по руке.
– Ты опять сменила стиральный порошок, – сказал он, скривив губы.
Донна недавно стала пользоваться порошком с добавками, облегчающими утюжку.
Поддев пальцем воротник своей рубашки, Мэтью брезгливо сморщился:
– Она пахнет цветами. Как прикажешь мне работать, если я пахну, как букет фиалок? Люди подумают, что я педераст.
– Запаха нет, – с трудом проговорила Донна, понюхав его рубашку.
– Она воняет, я тебе говорю. Воняет хуже, чем та гадость, которую ты последнее время на себя выливаешь. И что это такое, кстати?
Донна выбрала себе туалетную воду из парфюмерного набора, поступившего к ним в продажу. Она вспомнила, как Челси посоветовала ей рекламировать ободки для волос, надевая их на себя. Донна решила проделать то же самое с туалетной водой, и результат был налицо: за последнюю неделю запах воды, которой она пользовалась, понравился трем женщинам, и они купили себе по флакончику. Донне и самой очень нравился этот немного экзотический аромат, уносивший ее в неведомый мир шикарных ресторанов, апартаментов в небоскребах и лимузинов. Он напоминал ей о Челси.
 
– Вода хорошо продается, – сказала Донна.
– Плевать я хотел на это. Не смей ею больше пользоваться.
– Покупателям нравится запах.
– Тебе он не подходит.
– Но мне он нравится.
– Прекрати орать! – На его лице появилась гримаса отвращения.
Донна отвернулась к плите, ее сердце бешено колотилось. Положив яйца и тосты на тарелку, она поставила ее вместе со стаканом сока перед Мэтью. Затем со сковородкой в руке она направилась к раковине. Когда чья-то рука дотронулась до ее плеча, Донна чуть не подпрыгнула.
Это был Джози. Без сомнения, он слышал крики отца. Ее сердце сжалось от боли.
"Все в порядке?" – спросил он знаками.
"Все хорошо", – показала она в ответ и улыбнулась.
"Папа не в настроении?"
"Он плохо спал".
"Где он был вчера вечером?"
"Играл в карты с Джемиссоном-младшим и Кэлом", – наугад предположила она.
Сразу же после свадьбы Мэтью отучил ее спрашивать, куда он уходил или откуда возвращался. Он любил свою свободу, и, зная, что он не склонен отказываться от своих холостяцких привычек, Донна пыталась понять его. Частенько это удавалось ей с трудом, особенно когда он пропадал, не сказав ни слова, тогда как она не могла отлучиться от маленького Джози. Еще хуже, когда его друзья заходили в магазин и спрашивали о нем. Ей приходилось выдумывать всякие небылицы, чтобы скрыть свое неведение.
Мэтью иногда играл в карты с Джемиссоном-младшим и Кэлом. Сын Джорджа Джемиссона был другом детства Мэтью. Еще одним его закадычным другом был Кэлвин Болл. Он работал бухгалтером в магазине и был братом зятя Донны. Правда, они редко задерживались за игрой до полуночи, особенно в будние дни. К тому же Донна часто видела их без Мэтью, но предпочитала не задумываться, где бы еще он мог пропадать.
"Мне нравится запах, – продолжал Джози. – Не знаю, почему папа так расстроился. От тебя хорошо пахнет".
Донна притянула его к себе и крепко обняла. Она и сама не знала, за что Бог наградил ее таким добрым и хорошим сыном, и поэтому молилась и благодарила Его каждый день. Кудряшки Джози касались подбородка Донны, но она понимала, что время таких объятий подходит к концу. Джози исполнилось уже двенадцать лет, и очень скоро он тоже захочет свободы и самостоятельности. Донна могла только молиться, чтобы отец хоть немного изменился и стал хорошим примером для мальчика. Мысль, что ей когда-нибудь придется расстаться с сыном, приводила ее в уныние.
Она перестала обнимать его и сказала знаками:
"Твой папа очень чувствителен к новым запахам. Может быть, он привыкнет к нему".
"Иногда хочется чего-нибудь нового. Жаль, что папа не понимает".
Донна посмотрела на своего мужа. Он постоянно носил слаксы и хлопковую рубашку, которую она погладила вчера вечером. Она не помнила, чтобы он хоть раз появился в костюме за последний год. Со времени их свадьбы Мэтью обзавелся заметным брюшком, но все равно оставался привлекательным мужчиной, блондином с аристократическими чертами лица. Когда он хотел расположить к себе человека, ему нужно было просто улыбнуться.
Джози был блондином, как и все Фарры, но с грубыми чертами лица, как у Пламов, и носил очки. Донна любила своего сына таким, каким он был. Неважно, что он никогда не станет таким же красивым, как его отец. Зато у Джози была нежная и отзывчивая душа.
"Как прошла аэробика?" – спросил он.
"Хорошо. Угадай, кто там был сегодня?"
Когда он пожал плечами, Донна пальцами показала по буквам: "Челси Кейн".
У Джози округлились глаза: "Она приехала на "ягуаре"?"