Первозданная магия (ЛП)

Глаза королевы снова обрели обычный серый цвет. Её губы сжались в тонкую линию, брови резко сдвинулись. Её страх казался почти осязаемым.
— Ты уедешь утром, — ровно произнесла она.
Урсула отдёрнула руку.
— Я не понимаю. Почему?
Было ли это связано со всей этой «Принцессой Тьмы»?
— Аудиенция окончена, — объявила королева. — Линнет проводит тебя в твои покои, — она повернулась к девушке. — Она не может выходить из своей комнаты. Не позволяй ей уйти. Позови лодочника завтра утром и попроси вернуть её к порталу.
Желудок Урсулы сжался. Возможно, у королевы имели ответы на её вопросы о драконах, но, как и все остальные вокруг, она не подавала виду.
— О чём вы говорите? Чего вы боитесь?
— Испорченная вещь, — произнесла королева, и её голос сочился отвращением. И с этими словами она повернулась и зашагала по крыше. Прежде чем она добралась до конца крыши, её тело начало сжиматься со звуком ломающихся костей, а из спины выросли перистые крылья, пока она не приняла форму серебристо-чёрного сокола. Она пронеслась по воздуху над Урсулой, а затем исчезла над морем.
Глава 12
Запертая в своей комнате, Урсула часами смотрела в окно на бушующие волны, пытаясь представить свою мать. Но когда она думала о горе Асидейл, в её сознании вспыхнули глаза мужчины — бледно-серые, а кожа золотистая, цвета медового света, пронизывающего грозовые облака.
По её коже пробежала дрожь. Баэл? Она видела его на горе Асидейл?
Казалось, все знали о ней больше, чем она сама. Даже Баэл — предположительно, её наречённый — не смог заставить себя посвятить её в тайну. И где именно он находился сейчас, пока она сидела здесь, запертая, в этой комнате над морем?
Когда заходящее солнце начало окрашивать небо в алые оттенки вишни и сирени, раздался стук в дверь, эхом отразившийся от каменных стен.
Девочка с вьющимися каштановыми волосами, смуглой кожей и большими глазами цвета красного дерева осторожно просунула голову внутрь.
— Привет. Меня зовут Ниниэн. Я принесла тебе ужин, — она внесла поднос в комнату и поставила его на маленький столик у кровати. На нём лежал большой ломоть хлеба и дымящаяся миска с тушеным мясом.
От насыщенного запаха у Урсулы заурчало в животе.
— Спасибо тебе, Ниниэн, — произнесла она. — Ты можешь сказать мне, где Баэл?
— За ним ухаживают в лазарете. У него было сильное кровотечение.
— Могу я его увидеть?
— Нет.
— Ладно, — Урсула откусила от ломтя хлеба. — Но скажи им, чтобы они не залечивали раны у него на спине, иначе он не сможет вернуть себе крылья. Это очень важно для него.
Девушка уставилась на неё широко раскрытыми глазами.
Урсула склонила голову набок.
— Есть ли причина, по которой все здесь так боятся меня?
Ниниэн уставилась на неё со смесью страха и восхищения.
— Это правда, что ты гончая огненной богини?
— Да, я гончая Эмеразель, но они заставили меня отказаться от огня, когда я прибыла. У меня нет никакой магии. Так что, если ты не веришь в то, чего боялась королева, тебе не о чём беспокоиться.
Ниниэн заметно расслабилась.
— Я всего лишь новичок. У меня тоже нет никакой магии. Но Элейн учит меня.
— Чему ты учишься? — спросила Урсула, в этот момент отчаянно нуждавшаяся в разговоре.
— Элейн научила меня песне, призывающей дождь, и стиху о свете. Я целую вечность работала над заклинанием света. Хочешь посмотреть на него?
— Для меня это будет большой честью, — сказала Урсула.
Ниниэн закрыла глаза и медленно заговорила по-ангельски, тщательно произнося каждое слово. Когда она закончила заклинание, в воздухе появился маленький шар. Он завис — идеальная маленькая светящаяся сфера — на мгновение, прежде чем взорваться дождём светящихся искр.
— О нет! — Ниниэн вскинула руку ко рту. — Должно быть, я забыла какое-то слово.
— А я думаю, что это было очень хорошо, — возразила Урсула. — Я до сих пор не знаю этого заклинания.
— Не знаешь?
— Нет. Я потеряла память, когда была ещё девочкой. На самом деле я не так уж много знаю о магии.
— Тогда как же ты стала гончей?
 
— В этом я тоже не уверена.
— Готова поспорить, Нимуэ могла бы помочь тебе вспомнить.
— Я так не думаю, — сказала Урсула. — Она увидела во мне что-то, что ей не понравилось. Вот почему я застряла здесь до утра.
— Нимуэ — хорошая королева, — сказала Ниниэн. — Должна быть веская причина, по которой она попросила тебя остаться здесь.
Урсула кивнула, но этот разговор пробудил холодный ужас, пробежавший по её коже. Что открыла магия королевы… что знала Нимуэ, что заставило её так испугаться? Королева, Баэл, Эмеразель, даже Абракс — все почувствовали это. Что в ней было такого, что вызывало у них дискомфорт? Баэл практически набросился на неё, когда она спросила его о горе Асидейл.
Урсула прикусила губу.
— Ты когда-нибудь слышала о горе Асидейл?
Глаза девушки расширились, и она сделала шаг назад.
— Почему ты спрашиваешь?
«На этот раз я не совершу ошибки, упомянув, что я там родилась».
— Мой друг Кестер упоминал её несколько раз, — солгала Урсула. — Может быть, это как-то связано с его исчезновением.
Челюсти Ниниэн сжались, а лоб сморщился.
— Что такое? — спросила Урсула. — Почему всякий раз, когда я говорю «Гора Асидейл»…
— Шшшш, — Ниниэн приложила палец к губам. — Нам запрещено произносить это название.
— Почему?
Ниниэн глубоко вздохнула, и красноватый солнечный свет блеснул в её глазах.
— Давным-давно существовало два города, Авалон и… другой. Нимуэ говорит, что он был очень красивым. Они существовали в гармонии на протяжении веков. Затем был коронован король Вортигерн.
— В Авалоне?
— Нет, в другом месте, — Ниниэн глубоко вздохнула. — Он никогда не покидал замок. Он был одержим магией огня. Он сошёл с ума. Затем спустились демоны тьмы, и завязалась ужасная битва. С тех пор мы о них ничего не слышали. Никто не знает исхода битвы.
— Никто не знает, что произошло на горе Асидейл?
Ниниэн покачала головой.
— Но королева, должно быть, послала гонца.
— Большинство из них никогда не возвращаются. Говорят, драконы блокируют дороги в… этот город.
— Как драконы, напавшие на Нью-Йорк?
Ниниэн пожала плечами.
— Прости, мне нужно идти.
— Я не понимаю. Почему все здесь так боятся драконов? Почему никто не может произнести название города?
Ниниэн неохотно повернулась к ней.
— Это из-за пророчества.
— Какого пророчества?
Лицо Ниниэн побледнело.
— Я должна идти. Мне не следовало ничего говорить. Прости.
Она поспешила к двери, закрыв её за собой. Урсула слышала, как Ниниэн снова извиняется за дверью, но она также различила лязг металла, когда та запирала Урсулу.
***
Урсула лежала в постели, глядя в узкое окно на мерцающий звёздный полог. Когда солнце село, туман рассеялся, и на небе взошла бледная луна. Мёртвая тишина окутала замок, и она натянула одеяло на плечи, дрожа, пока её дыхание превращалось в пар в воздухе.
Она села на постели, взглянув на пустую миску из-под тушёного мяса и несколько крошек хлеба. Ниниэн вернулась через несколько часов, чтобы отвести её в уборную. Она содрогнулась при этой мысли — называть это уборной было великодушно. Более точным описанием было бы «дыра в полу».
Порхающий звук заставил её повернуть голову, и Урсула уставилась на большого филина с рыжевато-коричневыми перьями, приземлившегося на подоконник. Золотые глаза птицы ярко сияли в темноте. «И что же мы здесь имеем?»
Урсула нахмурилась.
— Ты пришёл составить мне компанию?
Филин взъерошил свои перья. Затем он заговорил тонким, слегка гнусавым голосом:
— Нет, не для этого.
У Урсулы отвисла челюсть.
— Ты, случайно, не оборотень?
Он снова взъерошил свои перья.
— Извини, мне следовало сначала представиться. Я Талиесин.