Близости (СИ)

Я ответила, что как раз скажешь, адвоката сразу видно — вон какая у него гибкая мораль. Адриан покачал головой. По большому счету это вряд ли про мораль, ответил он, ну, или не настолько про мораль, как может показаться. Каждый заслуживает справедливой защиты в суде, даже самый безнравственный преступник, даже творивший нечто несусветное, зверства, которые и вообразить-то сложно, от одного рассказа о которых многие из нас заткнули бы уши и зажмурились бы. А у адвоката нет права на такую трусость, ему или ей нужно не только выслушать, но и тщательно изучить все данные об этих зверствах, он или она будет дышать этим, жить в этом. Мы вообще такое выдержать не в состоянии, а для адвоката это жизненная среда.
Адриан нахмурился. И меж тем Кеес — мелкий и, по сути, пустой человек, вот же парадокс — то ли личный, то ли природный. Я кивнула, и мы некоторое время шли молча. Мы дошли до его машины, я остановилась и повернулась к нему. На улице никого не было, и дождь перестал. Ты женат, сказала я.
Да, сразу согласился он. Правда, не знаю, надолго ли. Это ничего?
Слова совсем безыскусные, на грани бестактности, зато в этих словах не было попытки уклониться или избежать. Я тогда могла развернуться и уйти и не связываться больше с этим всем. Но меня обезоружила его честность — он задал такой простой вопрос, на который так трудно дать ответ. Я сознавала, даже в тот момент: видимость простоты — это вовсе не сама простота. И, как будто уловив мою нерешительность, он взял мою руку и поцеловал ладонь и пальцы. Я задрожала, когда его губы коснулись моей кожи. Он открыл дверцу, и я села в машину.
Это была моя первая ночь с Адрианом. Он без дальнейших разговоров повез меня с вечеринки прямо к себе домой, между нами тогда само собой установилось некое согласие. Он жил в квартире на верхних этажах солидного таунхауса, где для одного человека — слишком много места. Он отпер дверь, мы вошли, и мне сразу бросились в глаза следы присутствия Габи: ее пальто на вешалке в прихожей, золотой браслет в корзинке для мелочей возле двери. Меня при виде этих вещей передернуло, я вся вспыхнула, хотя было ясно: вещи здесь не потому, что Адриан ждет не дождется возвращения Габи, просто они никому не нужны. Адриан их вообще не замечал, он взял и впустил меня в дом и принял у меня пальто.
Он провел меня в гостиную, сказал, пойду принесу нам что-нибудь выпить, и исчез в кухне. Я осталась исследовать просторную удобную комнату: никакой вычурности, вместо нее — изысканный бардак. Полки были плотно заставлены книгами, но всякие безделушки и сувениры тоже присутствовали. На одной полке стояло фото в рамке: Адриан с женой и детьми. Кеес не преувеличивал, и правда потрясающая семья. Габи на самом деле была красивая, куда красивее, чем я могла вообразить, хотя в линии рта и в открытом взгляде, обращенном к камере, угадывалось высокомерие. Я все смотрела и смотрела на портрет: снимок, должно быть, сделали лет десять назад, Кеес говорил, что дети сейчас подростки, а на фотографии им было четыре, ну, может, пять лет. А вот Адриан и сейчас был примерно как мужчина на снимке, время и опыт его не состарили. Да, волосы поседели, морщин прибавилось — на лбу и возле рта, но в целом Адриан не изменился.
А если Адриан все тот же, подумала я, то и Габи наверняка такая, как на фото, ее красота не умалилась, ошеломляющая, как и десять лет назад. Я стояла перед снимком, и тут вернулся из кухни Адриан. Он встал у меня за спиной и сказал, что дети сейчас в Португалии, с женой. Ты и так знаешь, да? — добавил он и умолк. Я повернулась к нему и перестала думать о Габи и о детях на фото. Адриан потянул меня к себе, а я потянулась к нему. И в следующие несколько недель вещи, принадлежавшие жене Адриана, как-то незаметно исчезли, не все разом, но одна за другой. Фотография, правда, осталась.
  
4
 
Я смотрела на Адриана, сидевшего со мной за столиком. Перед ним лежала раскрытая карта вин, и он вопросительно повернул ее ко мне. Тяжелый день, сказала я. Давай тогда возьмем бутылку, предложил он и сделал знак официанту. Ты знаешь, что будешь? Я кивнула, на меню я, правда, глянула вполглаза, но в этом ресторане мы уже были несколько раз.
 
Официант принял наш заказ, и Адриан снова поднял на меня взгляд. А как там Яна? Адриан с Яной еще не были знакомы — они впервые увидятся как раз в эти выходные, Яна потому и выспрашивала у меня про еду для ужина. Я все не решалась их познакомить, хотя мы с Адрианом впервые встретились благодаря ей, косвенно по крайней мере, — на открытии выставки в Кунстмузеум [2], вскоре после того как я прибыла в Гаагу. Яна пригласила меня на мероприятие и, представив группе людей, скрылась из виду — по очевидным причинам она знала тут куда больше народу, чем я.
Так я и стояла с бокалом в незнакомой компании, беседу поддерживать не могла, потому что все начали по-английски, но съехали на голландский, а я тогда его почти не понимала. И я обратила внимание на Адриана: он казался таким непринужденным, но в разговор, который делался все оживленнее, тоже не вступал. Я довольно долго безмолвствовала и уже подумывала, как бы улизнуть, все-таки неудобно стоять с людьми и молчать как рыба. Тут-то Адриан и обратился ко мне: не хотите ли чего-нибудь выпить? Я сказала, что да, хочу, он взял из моей руки пустой бокал и, выдержав паузу, спросил: может, прогуляемся?
Я с облегчением покинула ту компанию. Мы пошли по галерее, увешанной Мондрианом [3], и Адриан сказал, что очень любит Кунстмузеум, это одно из его любимых мест в городе. Открытия выставок — странная штука: по залам бродит толпа народу, все заняты друг другом, а до искусства никому дела нет. Правда, сейчас он и сам такой, поэтому чья бы корова мычала. Я рассмеялась, и он представился. Мы двинулись дальше по галерее, и я поведала ему, что совсем недавно в городе и с музеем пока не знакома. Повезло вам, откликнулся он, еще столько всего впереди.
Вот такая у нас вышла первая встреча, но после того, как мы разошлись, он вернулся и попросил мой телефон. Я помню, что просьба прозвучала очень естественно, и помню, что сердце радостно екнуло при виде Адриана, идущего ко мне сквозь толпу. Я дала ему телефон, и в тот же вечер он прислал эсэмэску. Спрашивал, не хочу ли я встретиться, и я в ответ отправила одно-единственное слово: да. Очень нехарактерный для меня ответ — и в смысле краткости, и в смысле однозначности, я словно подпала под влияние той прямоты, что была в его сообщении. И это, подумала я, перспектива, которую предлагают новые отношения, возможность побыть не только собой, но кем-то еще.
Когда я рассказала про Адриана Яне, она то ли слегка опешила, то ли еще что-то — судя по лицу, я стала в ее глазах какой-то другой. Она никогда не считала меня женщиной, заводящей знакомства на ходу. Но Яна смешалась лишь на краткий миг, а потом снова сделалась Яной, спросила, как его зовут, сказала, что нет, она его не знает, но будет очень рада познакомиться. Прозвучало, по-моему, преувеличенно бодро, и я ответила: не факт, что до этого дойдет. Но до этого дошло, миновали недели, потом месяцы, и, когда Яна предложила поужинать всем вместе, уже было никак не отвертеться.
Теперь же Адриан спрашивал, как там Яна, а я изумлялась: до чего мало его заботит и тревожит сама мысль о будущем знакомстве. Еще одна зарисовка на тему наших различий, мне такие вещи никогда не давались легко. Я мысленно ходила кругами, меня очень напрягало, что придется их знакомить, но от его уверенности и мне стало спокойнее. Она ничего, ответила я. Вчера была у нее в гостях. Вышло как-то странно, там на улице что-то стряслось, приезжала полиция.
Кто-то пострадал?
Не знаю.
Тут подошел официант с вином, бутылкой воды и тарелкой с закусками. Адриан терпеливо подождал, он воспринимал вежливое внимание просто как ритуал, который необходимо исполнить. Когда официант удалился, Адриан наклонился ко мне и прикрыл мою руку ладонью, как бы подтверждая: мы теперь одни. Скорее ободряющий жест, не эротический, прикосновение друга или даже отца, хотя намерение переменчиво, и в любой момент орел может стать решкой.