Иллюзорна мгла. Часть первая. Довакина нет, но вы держитесь (СИ)

О таинственной секте ассасинов я знала только то, что рассказывали сплетники. Время от времени по Бруме пролетали слухи, о том, что кого-то заказали или наоборот уличили в сотворении Чёрного Таинства. Было ясно как день – иметь что-то общее с подобными людьми слишком опасно. Не говоря уже о том, что убийства для них – хлеб насущный.
Стараясь сохранить остатки спокойствия, я побежала назад в доки, чтобы спасти Эрандура. Если, конечно, ещё не поздно его спасать.
***
До аргонианского общежития я добралась без проблем, стражники у ворот ничего не спросили, просто выпустили в порт.
Теперь, когда все аргониане собрались на ужин за длинным столом, Бегущая-по-Траве была занята хлопотами по кухне. Когда я вошла, она только мельком посмотрела на меня и продолжила разливать своим сородичам рыбную похлёбку по мискам.
Некоторые из ящеров недоверчиво на меня взглянули, но против не высказались.
– Всё в порядке, – утешил их изумрудно-зелёный аргонианин с перьями на голове. – Это наша гостья.
Бегущая-по-Траве, закончив подавать ужин, заперла дверь сразу на два засова, а я, отыскав в рюкзаке противоядие, присела рядом со жрецом, которому на лоб положили мокрую прохладную ткань.
Успела! И уже это давало призрачную надежду на то, что рано или поздно всё будет хорошо.
Аргонианка подошла к нашему углу и устроилась рядом, пока я поила Эрандура зельем, придерживая его голову.
– Тебя долго не было, – произнесла Бегущая.
– Задержалась в пути, – убедившись, что данмер проглотил противоядие, стащила с его лба тряпку и заметила странный золотой блеск в гриве спутанных волос.
– Что-то случилось? – аргонианка беспокоилась, но я не ответила ей, подобрав со спальника жреца проклятый септим. Он был тёплый, почти горячий, словно впитавший в себя огонь лихорадки. Я провела пальцем по аверсу с профилем Тайбера Септима, и, уставившись на монету как завороженная, прочла надпись на решке: «Империя есть закон, закон – священен». Это был тот самый септим. Я-то думала, что потеряла его, но он, как по волшебству, вернулся назад, и меня забила дрожь.
– Джулия, – Бегущая слегка потрясла меня за плечо. – Ты меня слышишь?
– Угу, – кивнув, я никак не могла оторвать взгляд от монеты. – Ничего не случилось.
– Ты выглядишь напуганной, – заметила аргонианка.
– Да, – решив спрятать септим в кошель, улыбнулась Бегущей и полезла в рюкзак за блюдом. Надо отплатить за гостеприимство, иначе нельзя.
– Мне тут кое-что досталось, – нервно посмеиваясь, невнятно поведала своей спасительнице историю Авентуса.
Аргонианка приняла серебро и внимательно рассмотрела его.
– Даже если ты не лжёшь, и действительно не украла эту вещь, я не могу принять такой подарок, – она указала на потёртую гравировку с фамилией «Аретино». – В городе его не получится продать, а если норды обнаружат у нас эту вещь, то здесь попросту перебьют всех.
Пришлось вернуть блюдо в рюкзак и мрачно спросить:
– И что мне теперь с ним делать?
Печально вдруг осознать, что, в отличие от аргониан, у меня нет даже собственного стола, куда можно было бы поставить это блюдо.
Бегущая-по-Траве опустила голову, словно в глубоких раздумьях, и прошипела:
– Не знаю точно, надо спросить у мужа… Если ты хочешь продать это серебро, то тебе придётся подождать.
– Чего подождать? – напряглась я.
– Каджитов.
========== Глава двадцать восьмая. Котики и наркотики ==========
Ледяной зал пещеры наполнился шорохами. Из лилового мрака выползли тысячи маленьких блестящих корусов. Насекомые падали из нор с потолка, вылезали из стен, испещрённых червоточинами подобно трухлявой древесине и, прогрызая жвалами камни, выкапывались из пола. Их усики и лапки тянулись ко мне, но я не могла шевельнуться, превратившись в ледяной сталагмит. Вдали дрожали неясные огни, оранжевые отсветы отражались на моих зеркальных гранях, а корусы продолжали окружать плотным кольцом. Пол скоро обратился копошащейся массой насекомых, они касались меня острыми лапками и по корке льда молниями бежали бесчисленные трещины.
 
Когда дышать стало невыносимо, а ужас ослепил меня непроглядной чернотой, я проснулась и резко села на спальнике, пытаясь сбросить вездесущих мелких тварей.
Их не существовало, но чтобы осознать это, потребовалось некоторое время.
В аргонианском блоке все спали, пахло варёной рыбой, оставшейся от ужина, а угли тлеющего очага тускло освещали кухню и вертел. Я увидела только силуэт стола. Впервые после возвращения из пещеры ощутила лютый голод – ослабевшее тело требовало еды.
Вдруг краем глаза выхватила во тьме блеск рубиновых глаз и вздрогнула.
– Эрандур? – откинув шкуру, которой укрывалась, подползла к жрецу.
– Где мы? – его голос прозвучал хриплым шёпотом.
– В Виндхельме, – ответила я, чувствуя, как слёзы радости градом посыпались по щекам. – Теперь всё будет хорошо!
– Как мы добрались?
Я прерывисто всхлипнула, смахивая слёзы:
– Нам повезло. Ты пить не хочешь?
Не дожидаясь ответа, встала и направилась на кухню, к бочкам с водой, стоящим в дальнем углу. Здесь всегда хранился большой запас – на родине аргониан, Чернотопье, множество болот, и если ящеры не могут ежедневно мыться, это причиняет им неудобство. Вечерами они обтирались из бадей специально подогретой водой, а в Белой реке плавали только поздней весной и летом, когда становилось немного теплее. Радовало, что у них мне, наконец, удалось отмыться от крови и отстирать вещи.
Наполнив кружку водой, вернулась к Эрандуру, зацепив по ходу котелок с остатками похлёбки на дне и кусок подсохшего хлеба со стола.
– Что со мной случилось? – поинтересовался данмер. – Нет сил даже подняться.
– Яд, – коротко сказала я, поставила котелок рядом и напоила жреца водой.
– Ты спасла меня?
– Квинт помог. Мы должны ему сотню, – наконец, удалось приняться за еду.
В последний раз так жадно ела в Данстаре после возвращения из Храма Призывателей Ночи, но у Торинга закуски были более изысканными. Здесь я, как бездомная кошка, впивалась зубами в рыбий скелет и едва не рычала оттого, что не могла заполнить пустоту внутри. И, кажется, еда была не причем.
– Разве у нас нет денег? – слабо спросил Эрандур.
Пришлось объяснить ему, куда я всё потратила, избегая правды.
Этот разговор нелегко было вынести – после всего сказанного данмер закрыл глаза и отвернулся, а я жалела о каждом произнесённом слове.
Конечно, надо было отдать мне должное. Я врала словно базарная торговка, пытающаяся выдать облезлую шкуру моровой крысы за обрывок плаща императора, что буквально вчера прошёл по соседней улице. История, сочинённая над раненым другом, изобиловала героическими подробностями эпической битвы со слепыми эльфами и включала в себя поездку на белом саблезубом тигре, оцарапавшем мне лицо. А в довершение я встретила трех славных наёмников, которые, взяв в качестве платы за помощь всё золото и оружие, довезли нас до города.
Мой наигранный смех разбудил нескольких аргониан, и они раздражённо зашикали на нас.
Надо ли говорить, что Эрандур был оскорблён столь очевидной ложью, а на глупости умудрённый жизненным опытом эльф предпочитал благоразумно отвечать тяжёлым молчанием.
Но лучше так, чем рассказать вслух о том, через что на самом деле мне пришлось пройти.
Надеясь, что кто-нибудь из богов или даэдра, меня слышит, молилась всем подряд, чтобы никогда не пришлось открыть ему эту тайну.
***
Наутро, когда аргониане отправились работать в доки, я напросилась с Бегущей на рыбалку. Во-первых, двухдневное затворничество в аргонианском блоке только усугубляло и без того паршивое душевное состояние, а во-вторых, не хотелось постоянно находиться рядом со жрецом. Отчасти и потому, что не смела рассказать ему правду.
 
Так безрадостно начался месяц Заката Солнца. Третьего числа снег прекратился, днём ранее над Виндхельмом бушевала вьюга. Теперь погода хоть и не прояснилась, а плотная стена облаков давила на голову, можно было выбраться к реке.