Иллюзорна мгла. Часть первая. Довакина нет, но вы держитесь (СИ)

Эрандур бросил огненную стрелу, но птица оказалась маневренной как дракон в чистом небе. Пламя разбилось о стену, я подпрыгнула, курица пронеслась под ногами, и что-то оглушительно хлопнуло.
Через секунду я сидела на плечах у орка, который не совсем понял, что именно сейчас приключилось. Недолгое время он провёл в размышлениях, после чего стащил меня с плеч, ухватив за лодыжку. Мир ненадолго перевернулся, кровь хлынула к лицу. Я закричала, наотмашь ударила Ваббаджеком и явно попала в цель.
Орк пискнул как девчонка и согнулся, выпуская свою добычу. Я определенно рисковала сломать шею, если бы не подоспевший эльф, который ловко подхватил меня на руки у самой земли. Пока приходила в себя, сидя на полу, Эрандур прикончил орка несколькими жестокими ударами булавы. Крепкий череп громилы с противным треском проломился, каменный пол залила багровая кровь.
– Кажется, этому хватит, – поморщилась я.
– Пойду проверю, как там его союзник, – жрец отправился вниз, чтобы завершить свою грязную работу.
Было отвратительно участвовать в хладнокровных казнях, но я ничего не сказала – если очнутся и погонятся следом, то будет гораздо хуже.
Раньше казалось, что, когда я смогу превратить кого-нибудь в курицу, то почувствую радость. На деле же стало тревожно и пусто, а оттого, что нельзя повернуть время вспять, грудь защемила тоска. Нельзя остаться в таверне, переждать, не убивать никого, не приходить в этот проклятый Храм. Нельзя перевернуться на другой бок и игнорировать любовников на соседней кровати, от кошмаров давясь слезами отчаяния.
Я встряхнулась – снова началось. Нужно отвлечься. Внимание привлекло уцелевшее содержимое полок: порошки, сушёные травы, прекрасно сохранившиеся корни Нирна, иссохшие останки насекомых и странные, неизвестные мне ингредиенты в банках, заполненных мутной желтоватой жидкостью – если это ещё можно применить, то…
Осознание того, что отыскала столько всяких полезностей, заставило метаться от полки к полке и восхищенно охать. Эти ингредиенты – такая редкость! Часть изучу, часть распродам, и может хватит денег, чтобы купить крохотный домик в Скайриме? Или получится вернуться в Сиродил? Мечты увели столь далеко, что я на мгновение забыла даже о даэдрапоклоннике.
– Ты алхимик? – Эрандур с внезапным интересом посмотрел на меня.
– Да, – кажется, в моих глазах в тот момент пылало нечто более яркое и прекрасное, чем северное сияние. – Я же могу всё взять? – взгляд пробежался по полкам. – Это что такое, кстати?
Я схватила ступку с оранжевым порошком, банку с неизвестным содержимым, корни Нирна и бросилась к одному из столов, позабыв обо всем на свете.
Впрочем, азарт быстро угас – горелки сломаны, реторта разбита, воды для перегонного куба нет. Всё давным-давно высохло. Лист мятого пергамента на краю стола содержал начало расчёта какой-то смеси. Видимо, один из культистов готовил зелья, когда напали орки.
Эрандур поднялся ко мне и заглянул через плечо.
– Здесь ошибка в расчётах, – он ткнул пальцем в цифры, начертанные на пергаменте. – И лучше взять за коэффициент единицу, тогда зелье усилится за счёт баланса концентраций. Если использовать всего три доли лепестков цветка против семи долей листьев корня Нирна, то лучше ещё досыпать немного праха вампира и тогда…
Мы встретились взглядами.
– Чего? – переспросила я.
– Баланс концентраций… Ты же алхимик. Никогда об этом не слышала? – продолжил Эрандур с удивлённым видом.
– В смысле?! Мне прекрасно известно, как смешивать ингредиенты!
– Ну и какова сила твоих зелий, если не соблюдаешь баланс? – жрец нахмурился. – А что собираешься делать с сердцем даэдра? – он указал на банку, стоящую на столе. – Зажаришь и съешь? Ты хоть имеешь представление о массовой доле или равновесии исходных веществ и конечных частей продукта? Знаешь, как правильно собирать яды или кровь?
Откуда, даэдра меня раздери, жрец милосердной Мары знает, в каких пропорциях и куда сыпать прах вампира?! Сомнений больше не оставалось.
Я еще раз посмотрела на лист пергамента с вычислениями.
 
– Э-э, – протянула я, глупо хлопая глазами. – Научи меня!
Эрандур, не ожидавший такой прыти, немного замешкался.
– Ну… Не думаю, что сейчас подходящее время для теоретической части алхимических исканий, – уклончиво ответил он. – Сперва нужно выбраться отсюда. Здесь, в лаборатории, должно было изготавливаться особенное зелье – Апатия Вермины. Нужно поискать на уцелевших полках высокие колбы с густой тёмной жидкостью.
– Апатия? – призадумалась я, вспоминая значение этого слова.
Данмер поднял с пола фолиант и осторожно положил на край алхимического стола, пока я растерянно смотрела на него.
– А зачем она нужна?
– Это зелье, которое во сне позволяет переместиться в воспоминания другого человека. Если жрецы Вермины заточили в зелье свою память, то ты сможешь проникнуть сквозь барьер и снять его, – нехотя поведал жрец.
– Погоди-ка… – моё сердце взволнованно заколотилось. – Почему я?
– Потому что на меня Апатия не подействует, а если мы хотим выбраться отсюда и спасти Данстар, то пить зелье придется тебе.
Я спустилась на первый ярус лаборатории и послонялась вдоль стеллажей – никакой радости больше не чувствовалось, в животе всё сбилось в комок от страха. На одной из полок действительно лежал флакон, похожий на тот, что описал Эрандур. Внутри содержалась тёмная жидкость, и в ней что-то клубилось, поблескивая фиолетовыми отсветами. Даже если это смертельный яд, что я потеряю, если нахожусь в запертом форте с подозрительным данмером? Смерть, возможно, не самый плохой исход данной ситуации.
– Нашла, – произнесла я, борясь с искушением грохнуть зелье об пол. Руки предательски задрожали, выдавая мою трусость.
Эрандур застыл на лестнице и посмотрел на меня.
– Хочу точно знать, что произойдет! – потребовала я.
– Не могу точно сказать, но лишь потому, что не знаю. Вероятно, ты окажешься в другом месте, и это будет похоже на реалистичный сон. Не знаю, когда он закончится. Возможно, когда Вермина насытит своё любопытство. Судьба всего Данстара зависит сейчас от этой маленькой колбы…
– Хорошо! – я решительно откупорила флакон, и дымок взвился по длинному горлышку к свободе. – Я это выпью! Но хочу сказать, что смерть моя будет на твоей совести, если оная, конечно, у тебя имеется! Знай, мне не нравится всё, что происходит, и я не желаю, даже думать о том, что ты лгал каждый шаг, что мы прошли в этих стенах!
– Я прослежу, чтобы ничего не случилось, пока ты спишь, – заверил жрец.
Он спустился с лестницы и встал напротив.
Я сделала несколько глотков приторно-сладкого, тягучего как патока, зелья. Чувствуя, как ноги слабеют, а голова кружится от стремительно приближающегося сна, уронила опустевшую колбу. До ушей долетел звон стекла, я упала в объятия Эрандура, но провалилась сквозь его ладони в шёлковую бездну.
Темнота закружилась лиловыми разводами как краска в воде. Стремительный полет, несущий меня сквозь небытие, а может и в Обливион, длился вечность. По камешку выстраивалась реальность – очертания стен, свет жаровен; на алтаре – ужасный посох с безглазым рогатым черепом. К артефакту вела лестница, Владычица Кошмаров на барельефе встала над ним вечным стражем. В теле возникли совершенно новые, непривычные ощущения. Я растерянно хлопала глазами, а напротив стояли двое культистов – плечистый бородатый данмер и высокий светловолосый норд.
«Откуда мне известно, что их зовут Верен и Торек? Они мои друзья?»
Данмер заговорил:
– Брат Казимир, орки ворвались в Храм! Ты должен выпустить Миазмы и активировать барьер! Такова воля Вермины!
 
– Я всё сделаю! – ответила я и вдруг осознала себя Казимиром, к которому он обращался. Из гортани вырвался низкий мужской голос. Тело тоже изменилось – я не видела себя, но ощущение колючей растительности на лице и чего-то постороннего в паху некоторое время не давало сосредоточиться на происходящем. Мара милосердная! Я превратилась в мужика!