Иллюзорна мгла. Часть первая. Довакина нет, но вы держитесь (СИ)

Острый край вспорол рубашку, по всему телу разлился гибельный холод. Из последних сил удалось опустить клинок и попасть по плечу призрака. Окутанный пламенем Меридии, он вдруг подкосился, встал на одно колено, опираясь на секиру, и склонил рогатую голову. Священный огонь пожирал его, а я рухнула на ступени, держась за живот, откуда, как мне казалось, скоро вывалятся кишки. На самом деле там не появилось даже царапины, но боль нестерпимо острая не давала даже дышать нормально, словно внутрь меня поместили ледяную шершавую глыбу.
Свернувшись в комок, я тихо постанывала и боялась шевелиться. Склонившийся призрак растаял во мраке, а моё сознание утекло за ним.
В древние своды, куда не так давно приходили тени.
Я словно наяву увидела их – шестерых магов. Они шли этим же путем, искали силы сокрытые в Лабиринтиане, испытывали себя, ведомые алчностью к знаниям и могуществу, скользили под сводами, пробирались через реку – тогда ещё не такую бурную – и погибали. Один за другим падали, но оставшиеся продолжали идти. И гремел над всеми голос невидимого владыки.
«Слава тебе, о город Бромьунар,
Да будут эти стены стоять вовеки,
Да ослепнет враг от твоего величия,
Да содрогнётся любой, узрев тебя!»
И я содрогнулась, просыпаясь. Удушливая тошнота, подпрыгнула до горла, пыль защекотала ноздри, из груди вырвались хрипы и кашель. Острая полоса боли медленно растворялась. Льдина в животе начала подтаивать.
Эрандур подбежал, склонился надо мной, положил руку на плечо, принявшись обеспокоенно осматривать – нет ли повреждений, но не обнаружил ничего кроме порванной рубахи. Я чувствовала, как призрак повредил мою душу, поселив в неё знание и скорбь по чему-то настолько далекому и позабытому, ставшему пыльной руиной, покрытой пеленой древней тьмы.
Пёс-даэдра тоже не остался в стороне, ткнувшись носом мне в щёку.
– Жить будет, – констатировал Барбас и сел рядом, склонив голову набок.
Как оказалось, отключилась я всего на минуту, если не меньше, но за то время голову заполнили образы и воспоминания, принадлежащие не мне, а самому Лабиринтиану.
– Наверное… – слабо выдохнула я в ответ, не отнимая рук от живота, скованного спазмом. – Мне… мне просто надо немного полежать.
– Принесу сюда спальник, если найду, – жрец встал и направился на поиски нашего разлетевшегося по ступеням добра.
Барбас проводил данмера спокойным взглядом и высунул язык из пасти, словно ему жарко.
– Как ты выбрался? – спросила я, приподняв голову.
– Вскарабкался, – гордо отозвался пёс. – Не сложно, но долго. Хорошо, что вы не погибли за это время.
– Ты правда беспокоишься? – недоуменно подняла бровь.
– Ну, как сказать. Если ты погибнешь, то о сделке с Клавикусом придётся забыть, а снова бегать по Скайриму и искать каких-нибудь… смертных, готовых на соглашение с принцем даэдра, мне совсем не хочется. Это займет время. И за это время Клавикус может пострадать.
– Пострадать? Он же даэдра! – возмутилась я, чувствуя, как постепенно становится легче.
– Не забывай о других даэдра. Идёт игра.
– Игра? – опять это слово. Оно меня будто преследует. – Какая ещё игра?
– Не сейчас, Джулия, – Барбас нахмурил пушистые брови. – Обещаю, что расскажу тебе всё, но как только выберемся отсюда, идёт?
Любопытство в груди так и вспыхнуло, заставив отцепиться от собственно живота и вытаращить глаза на четвероногого спутника.
– Ладно, – нехотя согласилась я. – Но помни, что ты обещал!
– Мы заключим ещё одну сделку с тобой, – Барбас кивнул и неторопливо побежал к данмеру, оставив меня на лестнице с отголосками боли, сменяющимися неистовым подогретым интересом. Перестала воспринимать, что страшнее – грядущая сделка или продолжение пути.
С кряхтением я встала на ноги и, ссутулившись, потихоньку побрела за псом, встретившись с Эрандуром, который отыскал спальник.
– Я в порядке, – вяло, каким-то старушечьим скрипучим голосом, проговорила в ответ, замечая под ногами блестящие красные гранаты и монеты.
– Не очень похоже, – жрец расстелил спальник рядом со мной и направился на поиски частей своего доспеха. Барбас тоже активно подключился к сбору, пока я ползала по ступеням, подбирая золото и драгоценные камни.
 
Найти удалось чуть больше половины. Улетело в небытие около тысячи, если судить по стоимости драгоценных камней, и пара десятков монет. При этом мне даже не хотелось знать, сколько уплыло в реку из рюкзака данмера. От таких знаний можно и чувств лишиться!
Когда, после привала, мы продолжили путь, меня настигла апатия. Не та, которая зелье Вермины, а самая обычная. Никуда не хотелось идти, не хотелось шевелиться. Единственное навязчивое желание, оставшееся в голове – прилечь на ступени и ждать, пока покроюсь пылью. Без дневного света, который не могло заменить ни Сияние Рассвета, ни факелы, ни магический огонь, сердце одолевала тоска. Я устала. Ноги отказывались нести вялое тело по ступеням, а ноша оттягивала плечи.
Заметив, что отстаю, Эрандур отобрал у меня рюкзак. Понял, наверное, как с каждым шагом становится всё труднее.
Лестница закончилась площадью, на краю которой стояла полукруглая стена, напомнившая мне часть стены разрушенной башни. Приблизившись к ней, я разглядела старинные письмена, состоящие из линий, будто нацарапанные в камне огромным когтем. С верхнего края надписи на меня молчаливо смотрела барельеф, отдаленно напоминающий драконью голову.
– Барбас? – я вопросительно посмотрела на пса. – Что тут написано?
– А я почём знаю? – недовольно прорычал он. – Думаешь, если я даэдра, то на всех языках умею читать?
– А разве нет? – пожала плечами и пошла отбирать у Эрандура свои вещи. Интерес к жизни вернулся – надо записать эти символы и показать Арнелу Гейну, если выберемся. Он же мастер по древностям! Вдруг ему удастся расшифровать эти буквы?
– Нашла время! – Барбас в нетерпении крутился под ногами, но я была непреклонна и не сдвинулась с места, пока не переписала углём на пергамент верхнюю строку. Данмер в это время держал Сияние Рассвета как факел.
Когда работа была закончена, мы двинулись вправо, ища дорогу, ведущую прочь от площади. Древняя галерея с высокими квадратными колоннами, выстроившимися вдоль «улицы», оказалась заполнена призраками. Не столь опасными, как тот, на троне, но зато многочисленными, тянущими ко мне крючковатые иссушенные пальцы. Мертвецы разевали рот в беззвучном крике, но не могли призывать силу, подобную той, что была подвластна их королям и военачальникам.
Вихри пламени и Сияние Рассвета кружились в танце магии и стали, Барбас лаем отвлекал призраков на себя. Мы пробились сквозь них, отправив духов в положенное им посмертие, поняв, что, наконец, подошли к цели.
Смутные детали снов, переплетенных с видениями или ощущениями, всплыли в голове. Трое магов дошли до этого места – двое отдали свои жизни, чтобы заключить зло в ловушку.
Силуэты стен подземного храма освещали блеклые синие волны, струящиеся над каменными перекрытиями и непрерывно мерцающие.
У подножия стен бежал тонкий ручеек, через который можно было просто перешагнуть, а наверх вела лестница, проходящая под дугой арки, украшенной каменной орлиной головой. Чем выше мы поднимались, тем ярче становился свет. Я почувствовала магический ветер, кружащий воронкой пыль внутри храмового двора.
Не помню, почему пришла к выводу, что это именно храм. Что-то в этом строении, утонувшем под землей, напомнило мне гору Килкрит, наверное. Весь путь не получалось отделаться от ощущения, что между этими двумя руинами есть невероятное сходство.
 
Вступив под свод арки, я сощурилась от яркого света. Справа на стене, оставшейся от некоего храмового сооружения, сидели, преклонив колени двое духов, отличных от драугров. Очертания их одежд больше походили на мои – одеяния учеников или адептов Коллегии. Эти призраки замерли, творя вечное заклятие, держащее некое существо внутри сияющего шара. Фигура в бесформенных просторных одеяниях походила на человека, сжимающего в иссушенной руке посох с навершием. Было далеко, слишком далеко чтобы распознать в навершии точную копию Ока Магнуса в миниатюре. Но я увидела. Не могла не увидеть. Теперь, стоя здесь и сейчас, я это твердо знала.