Беглец из Крайпруса (СИ)
— Ну вот маги и придумали, что криги — это какой-то новый подвид зверолюдов. И в монстрологии их тоже начали называть насекомолюдами.
— Так криги же не монстры, они разумны, — уверенно заявил первый.
— Эх, неуч ты. Вот смотри, волк это люди?
— Нет.
— А волколак люди?
— Ну он зверолюд.
— И? — допытывался второй.
— Ну у него мозги то есть, значит люди.
— А демоны — люди? У них и мозги есть и шкура иногда. Да и выглядят некоторые, как мы.
— Ну ты сказанул, это же страшилка, ты бы ещё сказал, что Система — это люди.
— Тьфу ты, болван деревенский, попал в армию, а мозгов ни на грош не набрался. Ты хоть раз в год в интеллект и разум вкладывай.
Рассказчик в сердцах встал и наверху зазвучали шаги подкованных сапог. Вздрогнув, прижался лицом к мокрой стене, прямо посредине между трещиной в стене и краем башни. Обратившись в слух, я попытался заглушить стук собственного сердца и услышать вместо него в какую сторону направились шаги. Но тщетно. Сильный ветер иногда уносил отдельные слова из фраз говорящих, а и без того тихие шаги он либо съедал полностью, либо закручивал так, что казалось, будто кто-то идёт прямо у тебя за спиной. Прям по воздуху.
— Эй, смотри-ка кому не спится в такое холодное утро.
Оба стражника при этом синхронно замолчали и мне показалось, что любопытные взгляды сейчас сошлись на мне. Не зная что делать, я медленно поднял голову, ожидая увидеть две удивлённые физиономии, смотрящие на меня сверху вниз. Взгляд упёрся в небо на фоне края крыши. Скользнул вправо и влево, но никто на меня так и не смотрел. Где же они, подумал я, и в этот момент послышалось продолжение фразы:
— Гладиаторы это.
— Ага, и чё их попёрло в такую рань в конюшни.
— Да шут их знает. Нам то докладывать об этом начальству надо?
— Кому? Не, брось. Начальство и так уже, наверное, в курсе. Может это они их и отправили на разведку. Вчера в этих же конюшнях багрозов пошинковали.
— Так может они не добитых пошли искать?
— Может, пусть ищут, если им не спится, или жизнь не дорога. А мы лучше у костра посидим пока нас не сменят. Ты котелок то взял?
— Ага.
— Так иди ставь, хоть травяного настоя похлебаем. Всяко на душе теплее станет.
— А почему им жизнь не дорога? — гремя чем-то, спросил дозорный.
— А ты не слышал байку о шахтёре Отолдо? — приглушённо произнёс старший в дозоре Рантир.
— Нет, расскажи! — умоляюще потребовал второй дозорный.
В голосе его чувствовалось удивление и нотки заворожённого страха. Наверху загремела посуда и зашипел огонь от брызг пролитой воды. Оба стражника вернулись на своё место и Рантир принялся рассказывать какую-то странную историю о шахтёре. При этом он часто отхлебывал, а второй так и вовсе замолк, растворившись в тишине и не издавая никаких звуков. Я продолжил восхождение, не забывая прислушиваться на всякий случай к происходящему наверху. Навык лишним не будет. Однажды от послушанной истории я получил крайне странное достижение, с которым уже так же, как и с архимагистром-чародеем, не могу разобраться. Но его, как и подробности о шахтёре Отолдо, я отложу на потом, чтобы разобраться с этим как на то придёт время.
— Ну тогда слушай. Ты же знаешь, что Отолдо — шахтёрский городок и живёт он за счёт своих недр? — глухое молчание послужило ответом рассказчику. — И каждый день, в две смены по шесть часов, в шахты ходят люди, чтобы добыть руды и заработать, соответственно, монет. Ну так ходят они значит с отрядом бойцов и других шахтёров. Старательный народ может и не шибко боевой, зато сильный и выносливый. Силы у некоторых из них пусть и третьего уровня за годы работы под сотню набралось. Тут тебе, считай, и грузоперевозки, и добыча, а не повезёт серьёзно наткнуться на кого-нибудь, так ещё и владение двуручным молотом.
— Ты же хотел рассказать про шахтёра Отолдо, — робко напомнил голос из тишины.
— Да ты пей и слушай.
Левая ладонь, вытянувшись до предела, зацепилась пальцами за край каменного выступа. Повиснув на пальцах, благо силы в последнее время моих приключений у меня стало заметно побольше, качнулся телом и, резко выбросив вторую руку, захватился и ею.
— Раньше когда-то ходили вниз значится три смены. Утренняя, в которую входили шахтёры, вставшие вместе с крестьянами с первыми лучами солнца, дневная, сменяя их и вечерняя, которая уходила уже под первые сумерки. Работали все так же по шесть часов. Вот только с последней часто случались какие-то происшествия. То крысы с ума сойдут, стаей всей нападут, то багрозы неожиданно появятся, то ещё что случится. В общем, шахтёров в вечерней смене дохло больше всего. Ну а наместнику значится такой вариант не нравится, больно уж шахтёры жаловаться начали. Даже говорят до крови доходило, придёт бригада, возьмут кирки и не пойдут туда. На стражников бросятся или ещё какой саботаж устроят. Одним словом, народ боялся. Тогда наместник взял и бросил клич, что платит огромную сумму охотникам на монстров, за помощь в изучении рудников. Штольни в то время уже уходили чуть ли ни на километры в разные стороны, часто петляли, а иногда возле самых богатых жил даже встречались. Местами они дублировались, чтобы быстрее вывозить руду с самых далёких и ценных жил. Так вот, собрал наместник человек сорок из авантюристов. Рассудил мудро, что обещать им можно много, так как все ну уж точно не вернутся, а если что случится, то можно будет попросить время, чтобы убедиться в добросовестности работы. Вот только наместник ещё и жадный был ну очень. За это его новый и повесил на входе в шахту. Так вот, отправил значит старый наместник охотников, а следом отправил шахтёров, в ту самую вечернюю смену. И дал он им усиленный отряд из большого количества солдат, чтобы вдруг авантюристы какого монстра на них погонят, у них был шанс. Да и помогут охотникам если что. Так они и пошли.
— И что?…
— Да погоди ты, лучше чаю ещё подлей.
Собравшись подтянуться в этот момент, я лишь снова задёргался на ветру. Пришлось ещё повременить с подъёмом.
— Так вот, ушли значится охотники. Все из себя уверенные, экипированные, прокаченные, на некоторых чуть ли не мифриловые пластинки. Все думали, ну всё. дойдут до самых дальних штолен и перебьют всех. Никто не укроется. Шахтёры за ними пошли, как герои. Первые за долгое время, кто осмелился в вечернюю смену пойти. А народ значится их всем городом пришёл провожать. Те вместе с солдатами скрылись и всё. Тишина. Кто-то постоял, да разошёлся, кто-то вызвался стоять, ждать героев до поздней ночи с вином и пивом, хлебом и мясом. Час нет никого, два нет. Четыре часа проходит, начали люди роптать, что за это время можно пару раз сбегать в дальнюю штольню и назад. А мужики там, сам понимаешь, на тех, кто будет идти медленно и оглядываться по два раза на шаг не походили. Наконец шесть часов проходит, все думали сейчас шахтёры с охотниками выйдут вместе. Мол ждали их специально, чтобы героически показаться. Ещё час проходит. Никого. Вообще тишина. Мёртвая такая. А шахтёры не те люди, которые свою работу любят и станут работать сверх нормы. И никого. Тут уже наместника подняли, хотя он третий сон смотрел-пересматривал да бабёх полапывал. Притащили ко входу. Тот быстро стражу выставил и приказал всем расходиться: мол незачем слухи распускать и покрывать сбежавших с деньгами наместника авантюристов. Ещё два часа прошло — никого на входе нет. Стражники дальше стоят, да поярче факела разжигают. У некоторых аж ноги не выдерживали, так и падали в карауле от страха. Говорят тьма тогда была особенно липкой, прямо, как кисель, огонь заливала. Так ночь и прошла. Солнце только поднялось, возле входа стоят белые столбы. Это новые шахтёры пришли. Народ хоть и неграмотный, но не тупой. Быстро смекнул к чему тут столько солдат крутится. Наместнику доложили о первом случае саботажа в дневную смену. Так он прибежал, давай пинками шахтёров отправлять и угрожать тем, что из города выселит. И стражников за ними, да только те дальше входа не ушли, так, чтобы их было с улицы видать. А наместник сам туда не пошёл, тоже страшно заходить. Так утренняя смена и простояла. Затем дневная. А вечерняя не вернулась. На следующий день крик и переполох. С рудников вернулся из той самой вечерней смены шахтёр. Медленно он так значит катит полную вагонетку разной богатой руды и что-то приговаривает себе. Сам здоровый, только исхудал сильно, не ранен, одежда не порвана, хотя сам довольно уставший. Выкатывает он значит скрипучую вагонетку, а у всех прямо по сердцу скребёт и никто не решается спросить. Наместника вызвали, он значится, прибегает в своей любимой за последнее время манере и криком расспрашивает шахтёра. Что с ним случилось? Ну он ему и отвечает, что ничего. Устал немного, долго работал. Вагонетку полностью сам загрузил, говорит, что там ещё стоят, мол идти за ними надо, сам притащить не смог. Никто, естественно, за ними не пошёл. У него за людей спрашивают, где охотники, солдаты, да где другие шахтёры наконец. А он отнекивается, говорит, мол, один был. Никто с ним не пошёл. Так ему и пришлось одному тащить эту вагонетку. Вышел он значит, отдохнул. Народ его расспрашивать, а он молчаливый, даже с женой говорить не стал. Проспался до вечерней смены весь день, взял кирку и к руднику. Его два раза остановили, а на третий он ушёл. Один. С пустой вагонеткой. Больше его никто никогда не видели. А руду, которую он в первый раз приволок в обвал скинули. Ни один кузнец за неё так и не взялся. Проклятой нарекли.