Алхимия Парижа: пышка и чародей (СИ)
Роскошные волосы девушки одна из служанок Жана помогла убрать в затейливую прическу, а сам фарфадет предложил украсить волосы несколькими, сплетенными из золота и украшенными изумрудами лентами. По всей длине лент струились самые разные знаки, складывающиеся в арабские письмена. Не немое удивление Ксюши он пояснил:
— Это старинное украшение женщин алхимиков. Большая редкость.
Чуть порозовев, он добавил:
— Это “Солнечное очарование”. По легенде, его создал сам Гебер, несколько сотен лет назад, для арабской красавицы, которая хотела завоевать сердце сына аббасидского халифа. Каждый, кто увидит тебя, будет очарован твоей красотой.
Ксюша лишь мгновение разглядывала переливающиеся ленты, и, не успел Жан закончить рассказ, и предупредить, что ленты отдает лишь на время, как девушка уже вплела их в волосы. Те, словно передали золотой блеск всей прическе, а затем и окутали сиянием фигуру.
— Очаровывать я никого не хочу, конечно, — пояснила она, любуясь собой в отражении средневекового зеркала, но отказываться от такой красотищи не собираюсь.
Фарфадет и служанка лишь обменялись понимающими взглядами.
Соперница
В замок Ксюша приехала в карете: Венсан, увидев неуклюжие попытки усидеть на лошади, отправил за принцессой крытый экипаж, украшенный золотыми регалиями дома Капетингов. Жители города почтительно расступались перед лошадями, а зазевавшиеся, испуганно разбегались от окриков молодого кучера.
Карета, не остановившись, въехала в приветливо распахнутые ворота замка Алхемист. Стражники лишь поклонились и отвернулись, продолжив внимательно оглядывать пустую дорогу в поисках непредусмотрительных бандитов, решившихся напасть среди дня.
Во внутреннем дворе Ксюшу уже ждал надменный шателен Жоффруа, изобразив, привычный, неохотный поклон, того, кто привык командовать почти всеми. И это почти, казалось светилось на его лице.
В этот раз, Жоффруа согласился привести девушку сразу в мастерскую алхимика.
— Что даже не покормите с дороги? — пробурчала Ксюша, спеша за полуэльфом, и Жоффруа, усмехнувшись, поделился, что, если прекрасная дама желает — сможет остаться на ужин.
— Нет-нет, — запротестовала она, вспоминая свои приключения, — в городе поужинаю.
— Подадут лососевое басте, как украшение стола сеньора, — хитро улыбнулся он.
— Звучит неплохо, — Ксюша почти равнодушно кивнула. “Басте…? Паштет? Что это вообще?”
— Ох, вы же из дальних краев, — он развел руками, беззвучно восклицая: ох уж эти нефранцузы. — Паж запечет свежую рыбу, выловленную всего несколько часов назад. Лимонный сок и сахар придадут нежность вкусу, а затем, лосось подрумянят на углях, завернув в сливочное тесто и украсят травами.
— Очень, очень неплохо, — икнула Ксюша, почувствовав, как урчит живот.
— Еще, — задумчиво произнес Жоффруа, — подадут, мясо на вертеле…
— Кажется я чувствую его запах, — зашептала Ксюша, ей казалось, что она даже уловила умопомрачительный аромат жарящегося на огне блюда. Казалось, что слышно едва различимое шипение мясного жира, что капало в пламя.
— С белоснежным хлебом и красным вином мергут, от главного винодела замка, — невозмутимо продолжил Жоффруа.
Когда они наконец достигли башни, где располагалась мастерская, Ксюша была готова съесть самого Жоффруа и продумывала лишь размер печи, в которую он поместится. Жоффруа за ее спиной же победно улыбался встретившему их Венсану. На удивленный взгляд принца, шателен подмигнул и поклонился. Он рассчитывал, что восточная принцесса, подкупленная сладкими обещаниями, останется в замке, ведь этим вечером, здесь должна была появиться еще одна гостья.
Венсан проводил управляющего замком взглядом и пожал плечами. Приглашающим жестом, он указал на коридор, скрывающийся в полумраке. Как только Ксюша вошла, она тут же утонула в запахах ароматных алхимических свечей, блеске металлов, булькающих звуках, кипящих в атаноре жидкостей.
Увидев атанор, девушка вспомнила, что видела такую алхимическую печь на картинке одной из книг: сложенный из древних камней остов, раскалился от пылающего в глубине огня. Красные язычки пламени перемножались с голубыми и зелеными — и Ксюша решила, что без магии или алхимических порошков здесь не обошлось. Печь венчалась короной удивительных колб и фиалов — изящные, извивающиеся в горлышке, они утяжелялись пухлым дном, где переливались и пузырились, кипящие зелья: бледно-желтые; густо-зеленые, покрытые мутным облачком сероватой пены; синие, будто бесконечное вечернее небо и радужные, призрачные, ненастоящие.
Но даже это переливающиеся разнообразие меркло перед библиотекой Венсана. Как только глаза привыкли к полумраку, Ксюша разглядела книги… здесь они были повсюду. Уходящие в потолок, книжные стеллажи занимали округлые стены башни и даже располагались вокруг винтовой лестницы, что вела в другие помещения — не только вверх, но и вниз, в подвалы замка.
Лишь теперь Ксюша почувствовала, что на самом деле оказалась в магическом средневековье. Не сон и не сказка — весь этот мир окружил ее, непреодолимо сжимая в кольце алхимии и заклинаний, волшебных вещиц, чудесных созданий, ужасных демонов и самых настоящих принцев. Странная мантия, теперь, казалась уместной, а сама Ксюша, чувствовала себя зачарованной. Венсан лишь молча наблюдал за гостьей, в то время как она осторожно приблизилась к одной из полок.
— Гебер, — прошептала Ксюша знакомое имя, выгравированное золотыми витиеватыми буквами на корешке одной из книг. Проведя по ним пальцами, Ксюша, не задумываясь прикоснулась к лентам, что дал ей фарфадет, лентам, которые создал этот алхимик, и открыла книгу.
— Книга о положении светил, — прочитала Ксюша, — ей же более тысячи лет! — воскликнула она, увидев дату — 846 г., - и осеклась. — Шестисот, я хотела сказать шестисот, — она криво улыбнулась и осторожно взглянула на Венсана. Заметил ли он ошибку?
Но Венсан зачарованно разглядывал смущенную толстушку, а затем, неожиданно протянул руку и прикоснулся к золотым лентам.
— Твое украшение — легендарное “Солнечное очарование”, - произнес он. — Ты не оставляешь попыток соблазнить меня, принцесса?
— Нет, я, — пискнула Ксюша и, увидев взгляд принца крови, попятилась.
Резким, властным движением, Венсан шагнул ей навстречу. Блики свечей замерцали на его бледной коже, глаза же загорелись пламенем, не похожим на лишь отражение свечей.
Ксюша почувствовала, как уперлась спиной в прохладный камень стены — убегать было некуда. От Венсана исходил нестерпимый жар и, в то же время, ледяная властность, подчиняющая, подавляющая, нетерпящая попыток сопротивляться ей. Венсан подошел непозволительно близко, и Ксюша оказалась словно зажатой между ним и каменной стеной. И девушка не была уверена, что тверже — камень или его тело. От мускусного запаха у девушки закружилась голова, мужчина склонился, прошептав что-то, и от горячего дыхания по телу пробежали сладкие мурашки. Прядь длинных, черных волос упала ей на шею, будто нежный, легкий поцелуй возлюбленного.
Громкие удары в дверь башни рассеяли наваждение, и Венсан недружелюбно повернулся на звук.
— Магистр Венсан, привезли, привезли! — тараторил взъерошенный подросток, пытаясь протиснуть в открытую теперь дверь тяжелую бочку. За его спиной высилось еще несколько таких-же. — Как вы сказали, я сразу в башню, никому не сообщал, даже шателен еще не знает!
— Не знает? — резкий голос Жоффруа, возникшего словно из-под земли, пронзил подростка и тот съежился, страшась оглянуться.
Венсан улыбнулся. Жоффруа скорчил раздраженную гримасу, но Ксюша поняла, что шателен давно в курсе, что, кому и куда здесь привезли. От его зоркого и строго ока не могло укрыться ничего.
Пока мужчины разбирались, командовали, пыхтели и властно простирали руки, указывая куда что поставить — Ксюша предпочла улизнуть. Не дожидаться ведь пока Венсан продолжит свои прижимания к стенам? Вспомнив, Ксюша вспыхнула, по телу проскользнула сладкая истома. Если так и дальше пойдет, возвращаться уже не захочется, — “просто я ни с кем давно не встречалась, вот и засматриваюсь на чужие торсы”, - решила Ксюша. При воспоминании о прикосновениях Венсана по ее коже вновь пробежала сладкая дрожь, и девушка оставила попытки переубедить себя.