Туманная река 3 (СИ)

— Ну как прошло? — спросил Корней, лежащий с книжкой в руках поверх одеяла.
— Наши победили, — ответил я, и вытащил из-под кровати мяч, — по сто бросков перед сном сделаем?
— Сильному тренировка не нужна, — улыбнулся Юра Корнеев.
Темень опустилась на Рим практически мгновенно, как у нас в Крыму. Однако в Олимпийской деревне искусственного освещения было вдоволь, гораздо больше чем в Алуште. Поэтому я решил не бегать на берег Тибра, где мы подальше от чужих глаз проводили тренировки, а просто постучать здесь, под окнами сборной США. По дороге на баскетбольную площадку мне встретился грустный Боря Никоноров.
— Кого хороним, Никонор? — я толкнул его в плечо.
— Жеребьёвка дерьмо, — плюнул он от отчаянья на газон, — завтра первый бой и сразу же против американца.
— Дашь ему как следует, чего переживать? — не понял я его огорчения, — у них же сюда одни любители приехали.
— Да, — махнул рукой легковес, — газет наших начитался? Если хочешь знать, на Олимпиадах мы еще ни разу в очных встречах не побеждали американских бойцов.
— Значит, ты будешь первым! — я махнул головой в сторону баскетбольной площадки, — Пойдем, научу тебя правильно мяч бросать. Помогает психологически расслабиться.
Настреляли мы с Борей, с дальней дистанции, по кольцу с точностью в пятьдесят процентов. Я всё попал, а он всё промазал.
— Давай буду тебе мячи подавать, — уже чуть веселее сказал он, когда я пошёл бросать на второй круг с периметра примерно в семь, в восемь метров.
Я просто наслаждался моментом, залетало практически всё, даже самому не верилось, что еще пару недель назад мог Богу душу отдать. Правильно мне сказал Щербаков, тренер боксёрской команды, если там, на небе, за тебя похлопотали, то нефиг здесь, на земле, нюни распускать. После очередного попадания я подошёл к Боре Никонорову.
— Видел, как ты боксируешь, — сказал я, — а ты не можешь работать чуть хитрее?
— Не понял? — опешил он.
— Ну, вот смотри, ты же ростом маленький, метр с кепкой, то есть шестьдесят, — я опустил мяч на землю и встал в боксёрскую стойку, — и все ждут от тебя, что ты сам полезешь на короткую дистанцию. Чтобы тебя на отходах за счёт длинных рук мутузить.
— А ты что предлагаешь? — усмехнулся Никонор.
— Ты кинь пару джебов левой по корпусу и сам отходи, — я показал, как это может выглядеть на практике, — раз шаг назад, два, три, а на четвертом шаге резко взрывайся, выходи на ближнюю дистанцию и пять шесть быстрых ударов накидывай. Причём только в последний вкладывайся. И опять отходи. И снова на четвертом шаге взрыв.
— Предлагаешь мне, — Боря тоже встал в стойку против меня и начал качать корпусом, обманывая меня, — поломать привычную для всех картину боя?
— Да, всё сломать, заставь своего соперника задуматься на ринге, — я кинул пару джебов левой рукой в Борю, — а сам в это время набирай очки.
— Ладно, посмотрим, — Никонор взял в руки баскетбольный мяч и швырнул его, пренебрегая стандартной техникой, с семи метров в сторону кольца.
И о чудо! Случилось первое попадание за сегодня от боксёра легковеса.
Утром 26 августа я впервые окунулся в ревущую чашу «Палаццетто делло Спорт». Навскидку шестнадцать, а может и больше, тысяч человек, как обезумившие поддерживали всех спортсменов подряд. Мы для них гладиаторы современности, которые на потеху будут биться, толкаться, и жонглировать мячами. На разминке, тренируя дриблинг, мне очень понравился отскок мяча от паркета, который, как рыжего цвета ламинат покрывал всю площадку. А разрезали его четкие широкие и белые, геометрически выверенные линии разметки. Я сделал несколько раз перевод мяча под ногами, потом быстро ускорился и высоко взмыв в воздух от стеклянного щита направил снаряд в корзину. И тут же за моей спиной на кольцо ринулись партнёры по сборной Вальдманис, Зубков, Минашвили, Корнеев. Потом я ещё пару раз становился в очередь, желающих исполнить проход к кольцу. И, так же как и все, выполнил этот самый простой прием в баскетболе. Затем я отошёл на семь метров от баскетбольного щита и сделал дальний выстрел. К сожалению, от непривычки, первый мяч улетел в «молоко». Зато после этого я трижды пробил точно, меняя углы обстрела баскетбольной корзины. Наконец, главный судья дал свисток к началу игры.
 
На площадку вышла стартовая пятёрка Петров, Минашвили, Корнеев, Семёнов и Муйжниекс. Кстати, Валдиса главный тренер Суренович назначил капитаном команды. Я же хорошо устроился с краю, на скамейке запасных. И вот стартовый спорный мяч взлетает вверх. Саша Петров как пружина вылетает следом и откидывает его на нашего латышского капитана. Муйжниекс пасует на Корнеева, то на Минашвили. Гурам тут же устремляется в проход, но в последний момент скидывает мяч в край на Мишу Семёнова. Бросок. Есть первые два очка нашей сборной на Олимпийском турнире! С первых же минут на площадке держится просто ураганный темп. Да, это не первенство Москвы среди школьников, и не товарищеские игры в Чехословакии, грустно подумал я.
Мексиканцы, конечно, предвидели такое развитие событий, что мы будем играть на высоких скоростях, но переволновавшись, не справились с заключительными бросками. Лишь на третьей минуте им удалось размочить счёт, 12:2. А вот дальше игра несколько успокоилась, и на каждую нашу успешную атаку мексиканцы отвечали своим точным попаданием.
— Суренович, давай замены, — заёрзал я на скамейке.
— Сиди, давай, без сопливых знаю, что делать, — бросил он в мою сторону.
Однако за пять минут до конца первой половины, при счёте 22:13, Спандарян поменял Минашвили на Озерса, Петрова на Круминьша и вместо Корнея выпустил Витю Зубкова.
— Дай всем отдохнуть, — снова я влез под руку.
— Отъе…! — крикнул Спандарян.
— Спокойней, спокойней, — ко мне подсел ассистент главного тренера Анатолий Конев, — первая игра все на нервах.
— Да не нервничать надо, — почему-то завёлся я, — силы нужно более равномерно распределять. Сейчас Муйжниекс и Семёнов наедятся, а во втором тайме толку от них будет ноль.
— Твоё игроцкое дело, слушать, что главный говорит! — рыкнул на меня и Константиныч.
Первый тайм мы выиграли со счётом 28:17. Сиди в раздевалке и радуйся, но нет, меня опять жареный петух в одно место клюнул. Я встал посреди продолговатой комнаты со шкафчиками.
— Суренович, что за дела? — всплеснул я руками, — ладно меня не выпускаешь, я рылом не вышел, но остальных менять нужно чаще. Сделали задел в десять очков и всё, играем в режиме экономии.
— Когда станешь главным, — взорвался Спандарян, — тогда и будешь указывать, как играть! А сейчас твоё место сидеть и слушать! Здесь я главный, и здесь моё слово закон!
— Богданыч, сядь, — успокоил окончательно меня Корней.
На второй тайм Суренович выпустил уже и меня, правда буркнул, что это только для того чтобы успокоить мировую спортивную общественность. Рядом со мной вышли центровой Петров, форвард Корнеев, атакующий защитник Валдманис, и ещё один большой игрок Гена Вольнов. И вновь стартовый спорный мяч выиграл в прыжке Саша Петров.
— Держи, — Корней отпасовал мяч мне.
Я ударил его пару раз в паркет, переложив с руки на руку, резко накрутил своего опекуна из мексиканской команды, всем видом показал, что сейчас отдам на Валдманиса в край, за счёт чего ушёл ещё от двоих игроков соперника. И не доходя до щита метров пять, красиво с отклонением положил свои первые два очка на турнире в корзину. Публика взвыла от восторга. И кто-то с верхних рядов громко дунул в противную гуделку.
— Я встречу разыгрывающего! — крикнул я своим партнёрам, когда они дружно откатывались к нашему кольцу.
Разыгрывающий защитник мексиканцев черноволосый парень, ростом где-то с метр восемьдесят, напрасно понадеялся, что легко выведет мяч на нашу половину площадки, и вместо передачи сам повёл его в атаку. Я резко, на пределе своих сил ускорился, и мексиканский игрок даже глазом не успел моргнуть, как я завладел мячом. Дальше всё было делом техники, я выскочил на пустое кольцо и, поддавшись неистовым крикам трибун, решил вколотить смачный слэм-данк. Хорошо, что в полёте до меня дошло, что забивать сверху правилами запрещено, и в последний момент я еле-еле сделал простую подкидку. Со стороны вышло, конечно, корявенько, но мяч нырнул между дужек кольца, как полагается. На табло высветилось USSR — MEX 32:17. Нормальная скорострельность подумал я, возвращаясь в защиту, пятнадцать секунд четыре очка в карамане.