Тринадцатые Звездные войны

— Ты — Мэтью Келлер?
Тишина.
— Ответь мне, черт возьми! Как ты выбрался оттуда?
Снова две руки сомкнулись на правой руке Иезуса Пьетро. Шеф полиции едва сдержал крик боли. Он схватил пистолет и его глаза лихорадочно обшаривали кабинет в поисках своего мучителя.
Он все осматривался, когда вошел доктор.
— Ничего страшного,— сказал доктор.— Пальцы просто вывернуты. Их можно вправить.— Он обезболил руку Пьетро, вправил пальцы.— Как это у вас получилось?
— Я не знаю.
— Не знаете? Вы вывернули себе два пальца и не знаете...
— Я же сказал, что не могу вспомнить, как это получилось. Но мне кажется, что к этому имеет отношение привидение Мэтью Келлера.
Доктор бросил на него странный взгляд и вышел.
Иезус Пьетро с любопытством посмотрел на свою правую руку. Он совершенно не мог ничего вспомнить!
Поэтому он продолжал думать о Мэтью Келлере.
Но почему он думает о Полли Турнквист?
Уже можно было бы заняться ею. Но она еще может подождать. Конечно, может.
Он попробовал кофе. Очень холодный. Он выплеснул его и налил свежего из кофейника.
Рука его полностью онемела.
Почему он все еще думает о Полли Турнквист?
— Тьфу! — он с трудом встал, придерживая руку.— Мисс Лау-эссен! — сказал он в микрофон,— пришлите мне двух охранников. Я пойду на «Планк».
— Одну минуту.
Пьетро протянул руку к стуннеру и вдруг взгляд его упал на папку с делом Мэтью Келлера-старшего. На желтой обложке четко выделялся грубый рисунок.
Две дуги. И три окружности внизу.
Кровоточащее сердце. Раньше его не было.
Пьетро открыл папку. Он уже почти физически ощущал свой страх, который, казалось, пропитал все вокруг. Даже его одежду.
Как будто этот страх владел им уже несколько часов.
Фас и профиль. Голубые глаза, желтые волосы, кожа, покрытая морщинками...
Что-то шевельнулось в памяти Иезуса Пьетро. На мгновение лицо на фотографии в папке стало моложе. На лице появилось смешанное выражение страха и злости. Воротник окрашен кровью, которая капала с оторванной мочки уха.
— Охранники здесь, сэр.
— Благодарю.— Он бросил последний взгляд на фотографию давно умершего человека и закрыл папку. Перед тем, как уйти, он сунул в карман пистолет.
— Хотелось бы мне сейчас предупредить Лейни,— сказал Харри Кейн.-— Ведь теперь многое изменилось.
— Ты даже еще не знаешь, что ей сказать. Вот, возьми лучше это.— Она держала в руках поднос со стаканами горячего сидра.
Сейчас они были в кухне. Худ остался в гостиной с Парлеттом, которого они с трудом перетащили в кресло.
Ветер завывал за окнами. Четыре заговорщика сидели возле огня со стаканами горячего сидра в руках.
— Ты раздумывал об этом больше, чем мы,— сказал Харри.— Мы и не думали о том, что с поселенцами может быть достигнут компромисс. Что же ты хочешь предложить нам?
— Для начала амнистию всем Сынам Земли: вам и тем, кто сейчас находится в вивариуме. Вы нужны нам. Ведь вы единственная сила, которая сможет поддерживать закон и порядок в местах проживания колонистов.
— Так.
— Теперь поговорим о медицинской помощи,— сказал Парлетт.— Это трансплантация органов, пользование симбиота с рамробота и мелкая медицинская помощь. Сейчас в ваших селениях открыты филиалы больницы, где можно получить необходимое лечение. Мы расширим их сеть и возможности. Кроме того, я думаю, что можно открыть свободный доступ к вирусам и симбиотам. Сначала это будет только в больнице, а потом мы построим станции повсюду.
— Отлично. Как насчет банка органов?
Миллард Парлетт обхватил себя руками и стал смотреть в огонь.
— Об этом я еще ничего не могу сказать, так как не знаю, что нам пришлют с земли. А каково твое мнение?
— Полное упразднение,— твердо сказала миссис Хэнкок.
— Выбросить тонны трансплантанта? Выплеснуть в грязь?
— Да.
— Вы сможете упразднить и преступления? Ведь банк органов — это единственное средство для наказания воров и убийц. На Маунт Лукиткэт нет тюрем.
— Тогда постройте тюрьмы. Вы достаточно долго убивали нас!
 
Парлетт покачал головой.
Вмешался Харри Кейн.
— Это не поможет. Лидия, я понимаю твои чувства, но мы не сможем сделать этого. Если мы устраним банк органов, то восстановим всех против себя. Мы даже не сможем устранить карательную роль банка органов, так как в этом случае преступники не будут бояться ничего и совершенно обнаглеют. Если мы откажемся от банка органов, на планете вспыхнет война.
Лидия с мольбой повернулась к Худу.
— Я считаю,— сказал Худ,— что вы все кое-что упускаете из виду.
— Что? — спросил Харри.
— Я еще сам не уверен. Я подожду и посмотрю. Говорите пока.
— Я не понимаю,— сказала Лидия.— Я не понимаю никого из вас. За что мы боролись? За что умирали? Чтобы уничтожить банк органов?
— Миссис Хэнкок,— мягко сказал Парлетт.— Вы кое-что упускаете из виду. Дело вовсе не в том, согласятся ли с этим колонисты или поселенцы. Они, конечно, не согласятся. Но я сам не позволю вам это сделать.
— Да-а,— Лидия презрительно, подняла бровь.— Ведь тогда вы умрете, не так ли?
— Да, я умру. А вы нуждаетесь во мне.
— Почему? Зачем вы нужны нам? Разве что сначала нужно ваше влияние и ваши советы.
— Моя армия. У меня более сотни верных людей. Они готовились к этому дню очень долго. Все они подчиняются моим приказам беспрекословно. И все они хорошо вооружены.
Лидия хрипло вздохнула.
— Мы сделаем все, что можно, миссис Хэнкок. Банк органов мы не устраним, но мы устраним несправедливости.
— В первую очередь мы должны разработать закон, в соответствии с которым каждый колонист имеет равные права с поселенцами на медицинскую помощь больницы и банка органов,— сказал Харри Кейн.
— Нельзя слишком давить, Харри. Помни, что мы должны удовлетворить обе группы людей.
— Тьфу! — сказал миссис Хэнкок и было невозможно сказать, что она собирается делать, заплакать или броситься в драку.
Все они сидели вокруг стола, держа в руках забытые стаканы. Худ сидел чуть поодаль, забытый всеми и чего-то выжидающий.
— Самое главное,— сказал Парлетт, что мы можем сделать всех равными перед законом.. Мы можем сделать это, но при этом не производить перераспределения богатств. Вы согласны с этим?
— Не совсем.
— А что вас беспокоит?
— Нам нужны свои электростанции.
— Прекрасно. Сначала вся планета будет пользоваться существующими станциями, но со всременем мы построим энергостанции и на Гамме и на Дельте.
— Хорошо. Мы еще хотим гарантированный доступ в банк органов.
— Это проблема. Банк есть банк, и вы не можете взять оттуда больше, чем положили. Мы будем иметь все меньше осужденных преступников, которые будут делать вклады в банк, и все больше больных людей, которые нуждаются в помощи банка.
Худ откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол. Глаза его были полузакрыты, как будто он погрузился в сладкие грезы.
— Значит нужно организовать лотерею. И обязательно интенсивные исследования в области аллопластики, которые должны финансироваться поселенцами.
— Почему поселенцами?
— Потому что все деньги у них.
— Хорошо, мы договоримся об этом. Что-нибудь еще?
— Есть много несправедливых законов. Мы не хотим никаких ограничений ни в строительстве домов, в которых мы живем, ни в одежде, которую носим. Хотим свободно передвигаться по планете. Иметь право покупать любую технику за ту цену, какую платят и поселенцы. Мы хотим ограничить права полиции.
— Почему? Это же полиция. Она будет защищать ваши законы.
— Парлетт, если бы когда-нибудь в твой дом врывалась полиция, если бы в тебя стреляли усыпляющими пулями, душили газом...
— Я никогда не был повстанцем.
— Ты говоришь, черт знает что.
Парлетт улыбнулся. И голова его стала похожей на череп.
— Меня никогда не хватала полиция.
— Все дело в том, что полиция может делать все, что угодно. И в любое время. Причем она не оправдывается и не извиняется, даже если во время налета не найдено свидетельства преступления.