Надежда умирает последней! (СИ)

— Ибо, нефиг! — потрясла Светка кулаком и тут же подскочила к следующему мобу.
Амели уже поставила свой ящик, стараясь, чтобы он оказался как можно ближе к нашему танку. Рана, оставленная голубиным крылом, стала затягиваться на глазах.
С голубями драться было сложновато. Толстые гады клевались и махали крыльями, причем пытались достать не только Светку, развешивающую удары кулаками налево и направо, но и всех остальных, хоть и не так часто, как танка. Приходилось уворачиваться, отходить, уклоняться и при этом бить. Чувствовали мы себя какими-то акробатами.
Еще Амели сильно досталось — один из подпрыгнувших голубей, при приземлении, отдавил ей ногу. Как раз был откат ее умения, то есть, лечебного ящика, и старушка несколько секунд, ойкая, прыгала на здоровой ноге. Потом, уже отлечившись, благодаря своему же умению, она заметила:
— Раньше я и на двух ногах еле ковыляла, а теперь, вот, прыгать могу. Мне начинает нравиться этот изменившийся мир.
Холодечик же ужасно обиделся на одного конкретного голубя. Птичка, клюнув моего желеобразного друга, вырвала из его лапки кусок с особо красиво лежащей морковкой. Холодец вздрогнул, замер, посмотрел в упор на голубя, потом резко взвился в невероятно высоком прыжке и приземлился птице прямо на голову. После чего Холодец нижней своей частью прилип к глазам птицы, а лапками обвил ее голову. Теперь один из наших врагов полностью потерял зрение и возможность дышать, потому что один из бочков Холодечика упирался прямо в ноздри на клюве.
Идея питомца оказалась так себе. Потому что голубь начал бестолково метаться вокруг нас, постоянно сбивая кого-нибудь своей тушей, пока, наконец, не свалился на бок. То ли от усталости, то ли от недостатка воздуха.
— Не делай так больше, — попросил я Холодца уже после боя. — А то он нас как кегли раскидывал.
Но Холодечик явно особо меня не слушал, придирчиво разглядывая новый кусок морковки, появившийся после излечения. Даже доковылял к Амели, которая, участливо осмотрев лапку, успокоила, что теперь даже красивее стало.
Пока я собирал дроп, состоящий из монет, перьев и кусков мяса, вернулась маман, которая ходила осмотреться вокруг здания. Сначала она внимательно посмотрела на мясо, даже взяла у меня один кусок и понюхала. Меня передернуло. Почему-то мне показалось, что нюхать сырое мясо — это крайне противно. Но маман явно считала по-другому.
— Свежее. Чем-то на индейку похоже, — резюмировала эта страшная дама, спокойно возвращая мне кусок. — Надо будет попробовать приготовить. Кстати, я за углом ресторана обнаружила огромный мусорный бак, а рядом с ним голубя и две крысы, тоже пятого уровня, как и голуби. Именно крысы! Не мыши, как раньше.
— Мам, что с тобой? — удивился я. — То мясо нюхаешь, то помойкой интересуешься.
— А что с тобой, сын? Совсем думать не хочешь, словно, в игру попал! А это реальная жизнь! Мясо я нюхала, чтобы проверить — не пахнет ли тухлым или чем-то подозрительным. Как я еще пойму, годится ли оно для готовки? А мусорный бак меня заинтересовал, потому что вокруг нет больше ничего, что напоминало бы о человеческом быте. Где скамейки? Где припаркованные машины? Где хоть одна бумажка на дороге? А бак стоит, да еще и эти животные его охраняют.
— Не животные, а мобы, — автоматически поправил я. Но, при этом, обдумывал слова маман. Они были настолько логичны, что я не мог не согласиться с тем, что надо бы этот самый бак осмотреть. — Думаю, что ты права. В любом случае — лишнее мясо из голубя, опыт и деньги нам не помешают. Никто не против?
Окружающие дамы против не были. Наоборот, слова про мусорку всех очень заинтересовали. Странные женщины…
— Кстати, я опыт получила, — сообщила маман. — Наверное, из-за того, что я все еще в группе, хотя у меня теперь не отображаются сбоку ваши изображения.
— Ты не в группе! — удивленно заметил я. До этого даже не обратил внимания, что иконка пропала. Попробовал вернуть ее в группу, но мне сообщили мерзкой красной надписью: «НПС не может находиться в группе». Понял, не дурак. — Зато Найда в группе! А она твой питомец, вот опыт от нее и идет тебе!
 
— Ах, ты моя хорошая! — маман расплылась в улыбке и погладила собаку по голове. — Я тебе специально отдельно кусочек голубятинки приготовлю!
— А мы не хорошие? — забубнила Светка, которая обиделась не меньше меня. — Мы тоже этих голубей били! Мне даже в дуршлаге пару дырок клювом увеличили. Вот! — и сеструха продемонстрировала изувеченный дуршлаг.
— Вы самые лучшие! — да, умеет маман найти нужные слова, чтобы все счастливы стали. Особенно, когда тебя еще и обнимут. Быстро, но крепко. Я, правда, слегка ее отстранил, для вида. Чтобы никто не подумал, что я какой-то там маменькин сыночек.
— Вон они, супостаты! — в это время Сигизмундовна ткнула стрелой в направлении того самого, действительно большого, мусорного бака и мобов, его охраняющих. — Тут-то стрелять в голубя? Он же ж один!
— Да, стреляйте! — кивнул я.
СтараяКошелка сощурила один глаз и выстрелила в голубя. Получив стрелу в область шеи, птичка недовольно заорала и, захлопав крыльями, прыжками двинулась в нашу сторону.
Но, если уж с тремя справились, то с одним — и подавно. А там уж и крысы нас совсем заждались. Светка, даже не поинтересовавшись, готовы ли мы, смело отправилась в атаку на мобов, что были чуть ли не с нее ростом. Хотя, может, и стоило передохнуть. Если жизнь у всех была целая, или практически целая, благодаря ящику Амели, то вот с маной у некоторых, в том числе и у самой Амели, было не очень. Но крысы оказались довольно похожи на своих собратьев-грызунов мышей, так что мы вполне привычно с ними справились. Хотя сама же Светка занервничала, когда в бою со вторым грызуном у нее стала падать жизнь больше, чем наполовину. А Амели лишь, нервничая, разводила руками. Мана у нашего инженера кончилась в ноль. Но все-таки вытянули, не дав сеструхе выяснить, где же находится ближайшая точка возрождения.
— Понимаешь, почему торопиться не стоит? — спросил я ворчливо у Светки, сам себе напоминая старого деда. — Надо сначала проверить, готовы ли все остальные.
Та лишь кивнула и потупила глаза, чувствуя за собой некоторую вину.
Птицына же, как самая любопытная, уже открывала крышку мусорного ящика, при этом не выказывая никакой брезгливости.
— А там, внутри, сундук! — радостно сообщила белобрысая. — Подсадите меня, залезу в мусорку, а то так не достану!
Подсаживать, естественно, пришлось мне, как единственному мужчине. Ну, в правду, не старушек же заставлять это делать, или тщедушную Смородину. Сложатся сами, еще и девчонку уронят.
— Открыла! — довольно сообщил голос Птицыной, приглушенный металлическим мусорным баком. После чего, над стенками начала появляться худенькая ручка, по-очереди передающая мне: монеты, целых два средних надеждика, две бутылки воды, пирог, на этот раз, с мясом (до этого всегда были с яблоками), накидку на плечи на +4 к мудрости (женщины недовольно одернули меня, сообщив, что это никакая не накидка, а пончо), и две пробирки. Одна с красной жидкостью, другая с фиолетовой.
Пончо тут же прихватизировала сама Птицына, когда я вытащил ее из бака. С разрешения всех остальных членов группы, разумеется. Хорошо быть ребенком! Милые глазки, надутые губки — и желаемое, вполне вероятно, станет твоим. А попробуй я так сделать? Решат, что идиот.
— Это — чтобы жизнь восстанавливать, — Светка, тем временем, положила красную пробирку в свой рюкзак. Потом поднесла к глазам фиолетовую. — А эта, интересно, зачем?
Открыла пробку, понюхала.
 
— Ничем не пахнет! — сообщила сеструха. — Может, попробовать?
— Светлана! Не смей дегустировать неизвестные напитки! — твердо сказала маман, отобрала у нее пробирку, заткнула накрепко пробкой и закинула в Светкин рюкзак. Мы с сеструхой и Птицыной переглянулись, вспомнив, как первый раз проверяли «Начальное зелье № 1», и, не сговариваясь, решили об этом помалкивать.