К востоку от Малакки (СИ)
Через двадцать минут Лотер вернулся и сидел у меня в каюте, наслаждаясь стаканом ледяной воды, куда я добавил изрядно джина.
— Видно, что нуждаетесь в этом, Питер. Смойте угольную пыль с вашей глотки.
Лотер с удовольствием выпил.
— Агент подтвердил наш заказ на выход в 16.00. Но майора не нашли. Ему оставили записку в клубе. Больше ничего мы не можем сделать.
— Как там на берегу, все спокойно?
Я был уверен, что генерал Хан к этому времени уже в курсе, кто и почему напал на его людей. Ранее я приказал не отпускать членов экипажа за пределы портовых ворот. Но даже при этом я не был спокоен, опасаясь того, что Хан попытается помешать нашему отходу. Коль он не смог наложить свою лапу на опиум, то может подумать о подходящей альтернативе. Скорее всего, он не будет убивать меня, а будет держать живым в ожидании выкупа. Если кто-нибудь даст его.
— Все выглядит достаточно спокойно. Но чувствуется присутствие военных. В офисе капитана порта мне встретился молодой лейтенант. Он сказал, что объявлено что-то вроде тревоги, и армия начнет патрулировать причалы начиная с сегодняшнего вечера.
— Что ж, это точно предотвратит попытки разбоя. Продолжайте подготовку к отходу, и позовите меня, когда прибудет лоцман.
— Принято, шкипер, — ответил Лотер, допил напиток и исчез за дверью.
День тянулся медленно. Закончив погрузку угля, команда принялась сметать угольную пыль с палуб и ссыпать ее в рогожные мешки, которые носили вниз в машинное отделение.
К 15.30 все еще не было известий от Спенсера, и я, вместо того чтобы сидеть в душной каюте, надел форменную фуражку и вышел на мостик. Река, казалось, была сейчас особенно оживленной, с большим количеством отходящих судов. А вот прибывающих, наоборот, было гораздо меньше обычного. Также видна была оживленная активность вокруг военных кораблей, стоявших на бочках посреди реки. Окрашенные серым катера сновали между ними и Адмиралтейской набережной, перевозя группы моряков, очевидно отозванных из увольнений. Когда большая стрелка часов начала отсчитывать последние полчаса перед шестнадцатью ноль ноль, несколько бипланов пролетели над городом и направились вдоль течения реки Вангпу вниз в сторону устья Янцзы.
В 15.45 через портовые ворота проехал автомобиль и остановился перед нашим парадным трапом. Из него вышел лоцман в белой униформе, надевая на ходу фуражку. В это же время Лотер доложил, что подошел буксир и с бака заводят буксирный канат.
— Машинный телеграф на "Готовсь", людей по швартовному расписанию. На баке и корме оставить по одному продольному и шпрингу, — распорядился я.
Я услышал звонок машинного телеграфа, подтверждающий команду, и оглушительный свисток Лотера, призывающий палубную команду занять места по отшвартовке. Тут и лоцман вошел в рулевую рубку.
— Мы оставили по продольному и шпрингу, мистер лоцман, — сообщил я ему, обмениваясь рукопожатием, — но если не возражаете, будем отходить ровно в шестнадцать.
— Как пожелаете, капитан. Скажете, как будете готовы.
Не могу сказать что, но что-то — то ли активность вокруг военных кораблей, то ли процессия торговых судов, идущих на выход — создавало в городе атмосферу ожидания чего-то неприятного. Пока стрелки часов отсчитывали последние минуты до назначенного времени, я прохаживался по крылу мостика, размышляя, почему нет известий от майора. Глупо, конечно. Если он выбрал какой-то другой путь, чтобы выбраться из города, какое это имело отношение ко мне. И все же что-то не давало мне чувствовать себя спокойным.
Так я стоял, то и дело посматривая на часы. Когда минутная стрелка указала на двенадцать, послышались восемь склянок, отбитых вахтенным матросом. Лоцман посмотрел на меня выжидающе. Буксир ждал, нетерпеливо попыхивая сернистым дымом из трубы. Пора уходить.
Я размял покалывания в пальцах:
— Поднять трап!
И, обращаясь к лоцману:
— Принимайте командование, мистер лоцман.
— Гляньте-ка, шкипер!
Настоятельный тон Лотера прервал лоцмана, и мы с ним, последовав взглядами за указательным пальцем старпома, увидели въезжающий в ворота порта автомобиль с британскими номерами. Сикх-полицейский, заслышав нетерпеливый клаксон, едва успел отскочить от мчавшегося автомобиля, который, проскрипев шинами, резко остановился у трапа. Матросы только приступили к его подъему.
— Отставить подъем! — крикнул я, перегнувшись через релинги мостика.
Передние дверцы авто открылись, и перед нами предстали майор Спенсер и водитель в военной форме, который шагнул к задней двери и распахнул ее. В изумлении я увидел, что майор протянул руку, и из машины показалась леди Эшворт. Она была в брюках и блузке кремового цвета, в солнечных очках, а голова была повязана голубым шарфом, скрывавшим большую часть ее лица. Но это, без сомнения, была она. Майор Спенсер что-то резко приказал водителю, который подбежал к багажнику и открыл его, явив на свет несколько больших чемоданов.
— Поднимите чемоданы на борт, — крикнул я ошеломленным матросам, которые круглыми глазами уставились на поднимавшуюся по трапу леди Эшворт, сопровождаемую майором Спенсером.
— Похоже, вы дождались пассажиров, капитан, — сказал, улыбаясь, лоцман.
— Не уверен, что очень рад им, — скривившись, ответил я. — У меня распоряжение следовать в Давао, и в них ничего нет по поводу захода в другой порт для высадки леди-пассажирки. — Я взглянул за борт. — Трап на борту, давайте уходить, пока не появился еще кто-нибудь.
— Хорошо, капитан, отдавайте все швартовы.
По команде швартовы ослабили, ловкие руки береговых швартовщиков скинули огоны швартовных канатов с береговых пушек и матросы стали их выбирать, распевая в унисон своим усилиям шанти на кантонском диалекте. Лоцман дал короткий сигнал судовым тифоном, и буксир, выплюнув из трубы клуб густого дыма, начал отводить нос от причала. Угол между судном и причалом увеличивался, и последовала команда:
— Самый малый вперед!
— Самый малый вперед, — повторил Лотер и передвинул ручку машинного телеграфа.
"Ориентал Венчур" медленно высунул свой нос на середину реки и затем со все увеличивавшейся скоростью начал долгий путь по извилистому фарватеру реки вниз в сторону моря.
Внешнему взгляду город представал тихим и мирным. Обычной послеполуденной грозы сегодня не состоялось, и клонившееся к западу солнце выкрасило гранитные и известняковые фасады Бунда в медово-золотистый цвет. Но неожиданное появление леди Эшворт и продолжавшееся покалывание в кончиках пальцев предвещало много интересного в начавшемся рейсе.
* * *Лоцман покинул нас в устье реки Вангпу, перебрался по шторм-трапу на лоцманский катер и помахал оттуда рукой. Я дождался, пока катер отойдет на безопасную дистанцию и приказал дать полный ход. До смены вахты в двадцать ноль ноль оставался час.
— Питер, вы не прочь провести судно по фарватеру? — спросил я Лотера. — Я пришлю молодого Мак-Грата вам в помощь, и скажу Да Сильве принести вам ужин на мостик. Мне хотелось бы поговорить с майором Спенсером. Затем я поднимусь и сменю вас.
— Никаких проблем, сэр. Уверен, у него будет интересное объяснение своему экстравагантному появлению.
— Я заинтригован услышать его, — ответил я. — Буду в каюте, вызовите меня в случае необходимости.
— Принято, сэр.
Я спустился на шлюпочную палубу и осторожно постучал в дверь пассажирской каюты правого борта. И майора, и леди Эшворт разместили в те же каюты, которые они занимали на пути в Шанхай. Да Сильва, несомненно, позаботился о них обоих, и, в отсутствии горничной леди Эшворт, наверно, предложил ей свою помощь в распаковке багажа и раскладыванию его по шкафам и ящикам. Мне стало интересно, позволит ли она пиратского вида выходцу из Гоа копаться в своем белье.
Спенсер сразу ответил на стук, и я, всунув в дверь голову, жестом показал предложение выпить. Спенсер кивнул, и мы прошли в мой салон. Я закрыл дверь, не желая, чтобы нам мешали, предложил Спенсеру сесть на диван и налил в два бокала солидные порции виски.