К востоку от Малакки (СИ)
— Превосходный напиток, мистер Фрейзер. В Новой Гвинее нечасто встретишь виски такого качества.
— Ну, мы на этой старой посудине редко принимаем гостей, так что это особый случай. Позвольте дополнить бокал, — ответил Фрейзер, доливая его до краев.
— Благодарю! — Эберхардт поднял бокал. — Prost.
— Slainte mhath!
— Итак, мистер Лотер, — лицо Эберхардта лучилось в предвкушении, — я с нетерпением ожидаю начала нашей дискуссии. Я уже говорил, что мой младший брат, Дитер, также дрался при Ютланде?
— Да, сэр, помнится, вы упоминали об этом.
— Итак, джентльмены, он имел честь быть артиллерийским офицером на линейном крейсере "Дерфлингер", относительно новом корабле, вступившим в строй в 1914 году, под командованием капитана-цур-зее Хартога.
Он схватил солонку и поместил ее на середине стола.
— Он входил в состав разведывательной группы адмирала Хиппера, которая шла в авангарде Флота Открытого Моря. Сражение началось около 16 часов, когда они наткнулись на линейные крейсера вашего адмирала Битти. — Он поставил перечницу рядом с солонкой. — Основная часть германского флота находилась южнее. — Эту позицию он обозначил горчичницей. — А главные силы вашего флота находились северо-западней, — сказал он, поставив туда стакан.
Эта история была мне знакома, я не раз слышал ее от Лотера. А Фрейзер, который был машинным старшиной при Ютланде, одним вечером в Гонконге рассказал мне свою версию происходившего, когда вид стоявших на рейде британских, французских и американских крейсеров натолкнул его на воспоминания. Поразительным было его глубокое понимание различных аспектов битвы, особенно учитывая, что большую часть ее он провел в замкнутых пространствах машинного отделения эсминца.
Не вызывало удивления то, что описание Эберхардтом происходивших событий делало сильный крен в пользу Флота Открытого Моря, так как основывалось на свидетельстве его брата, находившегося на "Дерфлингере". Он плел предметами замысловатые узоры на белой скатерти стола, описывая курсы флотов при их сближении, перестрелке, расхождении и новом сближении. Наконец, он отодвинул стакан подальше от других соединений.
— Итак, джентльмены, — заключил он, — ночью Джеллико отошел, чтобы избежать действий в темное время, а адмирал Шеер на следующий день повел свои силы назад, в Германию, утопив три британских линейных крейсера ценой потери только одного линейного крейсера и одного устаревшего линкора. Британские потери исчислялись семью тысячами, в то время как немцы потеряли только три тысячи человек. В результате вы, конечно, позволите мне сказать, что Ютландская битва — или битва при Скагерраке, как зовем ее мы — была победой германского флота?
Эберхардт осушил свой бокал виски и сел в кресло с триумфальным видом. Фрейзер наполнил бокалы. Лотер посидел, собираясь с мыслями, и сказал:
— В Британии многие разделяют подобное мнение, мистер Эберхардт. Они ожидали второй Трафальгар. А вам известно, что сказал мистер Черчилль в защиту адмирала Джеллико? — Он упорно смотрел на Эберхардта в ожидании ответа.
— Нет, мистер Лотер, боюсь, что не знаю этого.
— Он сказал, что Джеллико был единственным человеком, который мог проиграть войну за один день. Если бы он потерпел поражение, и Флот Открытого Моря стал бы контролировать морские подступы к Британии, то это был бы конец всем нам. Так что, анализируя его тактику при Ютланде, мы должны помнить эти слова.
— В таком случае, с нетерпением жду вашего анализа, коммандер Лотер, — сказал Эберхардт. — Но сначала позвольте вопрос: не посчитаете ли вы невежливым попросить вас рассказать немного о вашей роли в этой битве?
— Как я понял, ваш брат занимал первые места в том представлении. Моя же роль была более ограничена.
— Не надо слишком уж скромничать, — ответил Эберхардт. — Крест "За боевое отличие" просто так не дают.
— Я выполнял свой долг, — спокойно произнес Лотер, — и мне посчастливилось выжить. Многим из тех, кто заслуживал награду, не удалось увидеть Розайт... или Вильгельмсхафен.
— Отлично сказано, коммандер. На обеих сторонах было много храбрых людей. Предлагаю выпить в память о них, а затем вы изложите свою точку зрения на эту битву.
Они подняли бокалы.
— Что ж, начнем, — сказал Лотер, протянув руку к предметам, которыми пользовался Эберхардт для иллюстрации своего описания битвы. — Как я уже сказал, стратегическое значение сражения для Британии и Германии различалось. Адмиралу Джеллико пришлось принять несколько трудных решений, и, с моей точки зрения, большинство из них оказались правильными. Он, возможно, неправильно оценил адмирала Шеера, посчитав, что тот останется в море для возобновления боевых действий на следующий день.
Он принялся переставлять предметы на скатерти:
— Итак, вернемся ко второй половине дня 31 мая...
Дискуссия продолжалась весь вечер. Эберхардт, багровея, оспаривал любую критику в отношении адмирала Шеера. Около полуночи я принес свои извинения под предлогом необходимости быть на мостике при изменении курса. Эберхардт вряд ли заметил мое исчезновение. Он и Лотер употребили количество виски, достаточное, чтобы свались всю палубную команду, но их спору не было видно конца, и их пьяные голоса провожали меня по трапу до тех пор, пока я не закрыл дверь в штурманскую рубку.
Крамп, боцман и пара матросов ожидали меня в темноте рулевой рубки, почти невидимые в своих темных комбинезонах и платках, повязанных на пиратский манер. Их лица были зачернены жженой пробкой. Темнота скрыла мою улыбку при виде их романтического энтузиазма. Ночь обещала быть длинной, и к ее концу я рассчитывал знать содержимое ящиков Эберхардта.
* * *Спустя восемь часов я сидел за столом в своем салоне, распахнув настежь дверь и иллюминаторы, чтобы слабый бриз хоть немного освежал воздух. Я чертовски устал, под глазами темные круги, но побрился и переоделся в чистое. Лотер сидел в кресле, потягивая крепкий черный кофе. Он выглядел — и несомненно чувствовал себя — намного хуже, чем я. Должно быть, у него болела голова после вчерашнего, и он с мрачным видом описывал разговор с Эберхардтом.
— Совершенно ясно, что нацисты перевооружаются к новой войне, — говорил он, потирая виски, стараясь уменьшить гул в голове. — Несмотря на свои заявления, он, похоже, вполне в курсе происходящего в Германии. Знает, как их флот занижает водоизмещение новых линейных кораблей и тайно строят подводные лодки в Голландии и Швеции. Для человека, живущего в Новой Гвинее под австралийской администрацией, он хорошо информирован. — Лотер прервался, прикурил сигару и вдохнул полной грудью ее успокаивающий дым. — Да, и проболтался, что его брата после войны перевели в торговый флот, где он сейчас служит капитаном.
— Я с самого начала чувствовал что-то странное во всем этом деле, — отозвался я. — Я годами бороздил эти воды и никогда не слышал ничего похожего на поиски нефти и золота в той части Новой Гвинеи. Может, он и собирается начать поиски, но он не ограничивается ими, и у меня есть доказательства. Пока вы развлекали его, я хорошенько осмотрел его груз. Угадайте, что я нашел?
Лотер открыл рот для ответа, но я, подняв руку, остановил его:
— Не беспокойтесь, Питер, я пощажу вашу больную голову, и расскажу сам. Некоторые ящики имеют двойное дно, и там лежит достаточно оружия для небольшой армии. Винтовки и пистолет-пулеметы с боеприпасами для обоих. И несколько коробок ручных гранат. Так что наш мистер Эберхардт является нечто большим, чем простой бизнесмен.
— Интересно, что он собирается делать с таким арсеналом? — сказал Лотер. — Объявить независимость и передать Новую Гвинею гитлеровскому новому рейху?
— Послушайте, Питер, вы служили в военно-морском флоте во время прошлой войны. Их коммерческие рейдеры доставили вам массу хлопот, прячась среди отдаленных островов и пуская ко дну торговые суда по всему океану. Если они делали это тогда, почему бы им не повторить снова.