Зоя (СИ)

Я, наблюдая за действием, происходящим на сцене, чувствовала, как красное сладкое вино насыщало мое тело приятной теплотой и негой. Но присутствие Себастьяна стало ощущаться острее. Я слышала его дыхание, с наслаждением вдыхала его аромат и чувствовала, когда он смотрел на меня. Почему он делал это так часто? Или мне кажется?
Раздумывая над этим, я опять взяла виноградинку и вздрогнула, когда его рука внезапно обхватила мое запястье. Наши взгляды встретились. Себастьян не торопясь поднес мои пальцы к своему лицу и… обхватил губами виноград.
О черт! Ощущения интимного касания и горячего дыхания на коже вскружило мне голову и вызвало импульсивный приступ дрожи.
— Спасибо! — произнес Себастьян, давя на меня силой своего темнеющего взгляда.
— Я хочу тебя… нарисовать, — неосознанно прошептала я.
— Только нарисовать? — вызывающе спросил он.
«Еще поцеловать. Я умираю от желания тебя поцеловать!» Но вместо этих слов я высвободила свою руку и опустила глаза, боясь его чрезмерной проницательности. У меня такое чувство, будто Себастьян играл со мной в слишком взрослую и искушенную игру. Рядом с ним я кажусь себе наивным ребенком, коим в действительности и являюсь.
Он отстранился от ствола дерева и потянулся ко мне рукой. Секунда и его пальцы нежно, но уверенно сжали мой подбородок. Я подняла взгляд к его глазам.
— Рисуй, если хочешь! — прошептал он и вернулся в прежнюю позу.
«Целуй, если хочешь!» — кричало мне сердце, и я, опасаясь, что он увидит мольбу в моем взгляде, достала свой альбом из сумки. Села напротив него и вздохнула, пытаясь сосредоточиться. Дрожащие пальцы перелистывали страницы в поисках чистого листа, взяли карандаш и начали творить.
Ох, как же я волновалась!
Этот процесс очень отличался от рисования Себастьяна по памяти. Вот он сидит, смотрит на меня таинственным взглядом и жутко смущает этим. Как же ему скучно с такой наивной дурочкой! Другая уже давно очаровала бы его, а я страшилась одной лишь мысли о флирте.
Я боялась этого совершенного мужчины по имени Себастьян Эскалант, ведь понимала, что влюблялась.
Закончив изображать его длинные пушистые ресницы, я перешла к губам и покраснела. Желание, воображение и мечты — все в один лад заставили мои щеки зардеться от смущения. Отчаянно пытаясь совладать с эмоциональной бурей внутри себя, я не смогла заставить себя перестать дрожать…
— Ты рисуешь меня голым? — прозвучал голос Себастьяна с явной насмешкой.
Я даже подпрыгнула, словно меня застукали за чем-то постыднонепозволительным.
— Что?!.. — я пораженно воззрилась на него.
— Нет? — удивленно вскинул он брови, пока его губы улыбались. — Ты так покраснела, что я уже стал подумывать о греховности твоего воображения.
Ошеломленная и еще больше смущенная, я перевела взгляд на жирную полосу посредине будущего удачного портрета, которую оставили мои дрогнувшие от испуга пальцы.
— Вот что ты наделал! — строго упрекнула я его и продемонстрировала творческий урон. — Сиди спокойно, будь добр!
— Хорошо! Извини, пожалуйста! — усмехнулся он и вернулся в прежнюю позу.
Отчаянно прогоняя из головы картинки обнаженного Себастьяна, я еще сильнее покраснела и попыталась как можно скорее закончить портрет.
— Мне нравится смущать тебя, — снова раздался его красивый голос, и на рисунке опять появилась ненужная линия.
— Себастьян! — я с укором посмотрела на него.
Он одарил меня одной из своих волнительных улыбок, достойной светиться на киноэкранах в лучших голливудских историях.
— Все. Сейчас точно все сказал.
Голый, улыбающийся Себастьян, который хочет меня поцеловать. И об этом я думала. Никак не могла перестать представлять. О, черт побери, мое яркое воображение!
— Подаришь? — спустя несколько минут спросил он меня, глядя на законченный портрет.
На рисунке Себастьян сидел так же у дерева, откинувшись на его ствол. Сощуренный взгляд с намеком на высокомерность и суровость характера, а согнутая нога в колене и рука с бокалом, лежащая на ней, источала исконно-мужскую брутальность.
 
— Нет, — с жадностью глядя на свою новую любимую работу, ответила я. — Подарю другой.
Я быстро пролистала рисунки и выбирала один из них. Сев рядом с ним я протянула ему свою работу. Он опять усмехнулся и взял из моих рук портрет, где я его изобразила сидящим в высоком кресле и в строгом костюме.
— Мне нравится то, каким ты меня видишь, — тихо признался он, изучая мой рисунок. — Но быть таким я не хочу.
Не могла оторвать от него глаз. Я становилась зависимой. И моя зависимость в облике сложного мужчины сидела совсем близко и пугала своей мощью.
Себастьян перевел на меня медовый взгляд и сделал вдох, слегка приподнимая плечи.
— Собирайся. Я отвезу тебя домой, — прозвучал его сильный голос, словно желанная и необходимая доза для моего вдохновения.
Послушно встала и собрала так и не тронутые нами сэндвичи, остатки винограда и наполовину пустую бутылку вина.
Он снял пиджак и безмолвно накинул мне на плечи. Потом взял сумку, плед и подтолкнул меня к выходу, где уже толпились другие зрители.
Оказывается, спектакль закончился, а я только сейчас это заметила. Он поглотил мое внимание, словно я сухая губка, которая жадно впитывала воду. От этого понимания тревога во мне усилилась. Сидя в автомобиле и глядя на вечерние огни Барселоны, я погружалась в воспоминания о вечере, который вот-вот закончится. Я никогда не была на свидании. Но у меня такое чувство, что именно так они и проходят. Мой первый опыт внедрился в мою жизнь благодаря судьбе и Злате. Да, эти мысли опасные и обнадеживающие. Но какие же они сладкие!
Американский певец Акило чувственным голосом пел красивую песню о потери любви. Я отвернулась от окна и посмотрела на водителя.
Себастьян Эскалант, кто ты на самом деле? Какие чувства скрываются в твоем сердце? Какие мысли витают в твоем сознании? И как мне перестать влюбляться в тебя?..
Он остановил автомобиль у моего временного пристанища. Вышел, обошел машину и, открыв мне дверцу, подал руку.
Я чувствовала легкое головокружение. Вино или Себастьян?
Медленно перевела взгляд с его руки на смуглое лицо, полные губы и остановилась на медовых глазах. Его пальцы обхватили мою ладошку, и я с наслаждением покинула салон авто. Но вместо того чтобы пропустить меня к ступеням крыльца, Себастьян нежно обнял меня за талию и прислонил к боку машины.
От ощущения волнующих рук на своем теле головокружение усилилось, и я подняла глаза на его лицо.
Темные брови сдвинулись, а взгляд потемнел и опустился на мои губы.
Я начала дрожать от переполняющих чувств и нервно сглотнула.
— Порой я уверен, что могу прочесть тебя как книгу, — он поднял руку и прикоснулся к моему лицу. — Но бывают такие главы, что я не разберу слов, будто не знаю языка.
Ого! Вот это откровение! Я перестала дышать и склонилась к его ласкающим пальцам.
— Почему ты так смотришь на меня? — вырвался у меня вопрос.
— Как? — он воспламенял меня своим проницательным темным взором.
Я облизала пересохшие губы:
— Словно я в чем-то виновата.
Он усмехнулся. Покачал головой и опять посмотрел на меня:
— Так есть.
И это весь ответ?! Я ждала продолжения, которого не последовало.
— Я чем-то обидела тебя? — не выдержав, хрипло спросила я.
— Нет, — просто ответил он. — Наоборот.
Теперь я точно запуталась.
— Я не понимаю, Себастьян…
— У тебя красивый акцент, — шикарным баритоном вымолвил он.
— В этом ты меня обвиняешь?
Шли секунды, потом минуты. И мука в ожидании ответа превратилась в невыносимую пытку. Казалось, он не мог решиться произнести слова. Не мог их выбрать или подобрать.
 
— Такое чувство, что теперь я хочу смотреть только на тебя! — сознался он. — В этом моя беда и твоя вина.
Я отчетливо чувствовала его прикосновения, которые убеждали меня в неопровержимости этой реальности. Он действительно сказал мне подобное?! И вот сейчас этот мужчина меня поцелует. Я уже ждала этого, прикрыв глаза в томлении.