Зоя (СИ)

Так продолжалось восемь месяцев. А потом… мама и папа погибли.
Я помню день, когда их закрытые и пустые гробы опускали в мокрую от дождя землю. Помню, как хотела, но больше не могла плакать. Помню, как едва сдерживалась, чтобы не завыть от невыносимой боли, раздирающей мои внутренности. Помню, как больше не хотела жить.
Похороны — это жуткий процесс. Холодный и беспощадный указатель, что человек ничтожен в этом мире и не имеет право выбора.
Похороны — это торжество обреченности, которое настигнет каждого из нас.
Я, тринадцатилетняя девочка-подросток, разбитая сильнейшим горем. Закрывшись в своей новой комнате в доме тетки, я села за стол перед маленьким окном. Ливень барабанил в стекло, приглушая дневной свет августа раньше положенного времени. Я смотрела на капли дождя и смиренно принимала свое взросление. Я точно ощущала, как опустошалась внутри. Черный эгоизм выл, крича один вопрос: как мне жить дальше?!
И тут пришла магия. Обрела голос мамы и прошептала мне утешительные слова. Она проникла в мою память, заставила взять блокнот отца и начать писать.
Я записала восемь материнских заповедей жизни, сидя в пустой комнате, которая погружалась в вечернюю темноту.
Первая из них гласила: «Никогда не лги. Даже во благо».
***
Семья Эскалант оплатила мне не только обучение в школе, но и летние подготовительные курсы. Они проходили три раза в неделю в первой половине дня и длились почти месяц.
На первом занятии, в течение двух часов, нам рассказывали о технологии живописи, графики, дизайна. Я наслаждалась каждой минутой этого урока, несмотря на то, что ночью мне не удалось нормально поспать.
Тени превращались в силуэты, а звуки, на которые я раньше не обращала внимания, теперь вызывали сковывающий страх. Я попыталась переключить мысли и тут же вспомнила медовые глаза Себастьяна Эскаланта, обрамленные черными пушистыми ресницами.
Но тут я осознала: он крепко завладел моим сознанием за очень короткое время. И это пугало меня сильнее ночного кошмара.
После окончания первого дня курсов я шла домой в компании своего нового знакомого — Николаса Франка. Молодой человек, родом из Валенсии, приехал в Барселону, чтобы учиться именно в школе «Ллотия». Он первый заговорил со мной, когда сел за соседнюю парту в современно обставленной аудитории.
Я неохотно реагировала на его желание пообщаться и отвечала на вопросы кратко, глядя в темно-серые глаза сквозь стекла его очков в синей роговой оправе.
Утверждая, что ему со мной по пути, он закинул спортивный рюкзак на плечи и шел рядом, поглядывая на меня с высоты своего среднего роста.
— Думаю дальше пойти учиться на архитектора! — воодушевленно говорил Николас, откидывая со лба длинные пряди каштановых волос.
— Круто! Но для меня эта наука слишком сложна, — призналась я, придерживая развевающееся от ветра белое льняное платье.
— Значит, ты исключительно творческая натура? — темные глаза парня смотрели на меня, а на тонких губах играла дружелюбная улыбка.
Я уже открыла рот, чтобы ответить, как вдруг рядом, визжа шинами, затормозил черный низкий автомобиль. Я вздрогнула, но продолжила идти, лишь бросив недовольный взгляд в сторону машины.
— Зоя! — донесся до меня отклик со стороны авто.
Моя голова инстинктивно дернулась, отзываясь на голос, который невозможно было не узнать. Себастьян Эскалант с той самой улыбкой, которая задевала лишь один уголок его рта, обходил блестящий автомобиль и смотрел прямо на меня.
— Здравствуй! — приветствовал меня ошеломляющий мужчина, одетый в белые брюки и синюю футболку-поло.
— Себастьян… — выдохнула я, не видя его глаз за черными солнцезащитными очками.
Что он тут делает?
— Добрый день, Себастьян! — я спохватилась, ведь осознала, что совсем забыла об элементарных правилах приличия. — О, это Николас Франко, мой однокурсник.
Эскалант снял очки и, окинув взглядом парня, протянул руку:
— Себастьян Эскалант.
— Очень и очень приятно! — оживленно закивал Николас, приветливо улыбаясь.
Себастьян с высокомерием отвел от него глаза, словно исключил его существование.
 
— Садись в машину, Зоя. Я подвезу тебя.
И стал обходить свое авто. Я с изумлением смотрела, как он открыл дверцу рядом с водительским сидением и выжидающе посмотрел на меня.
— Э… до завтра, Николас! — пролепетала я в смущении.
— Окей, Зоя! — улыбнулся он мне и неожиданно чмокнул в щеку.
Я испытала неловкость от такого проявления чувств и, когда садилась в авто, мельком увидела свои покрасневшие щеки в зеркале бокового вида.
Тяжелый взгляд молодого аристократа не улучшал мое эмоциональное состояние.
— Кто он? — спросил Себастьян, уже сидя за рулем машины.
— Сегодня познакомились. Учится на том же курсе, что и я. Милый парень, — отчиталась я.
— Именно на такого парня он и похож! — буркнул тот, и я осторожно бросила на него взгляд.
Я удивленно взирала на идеальный профиль Себастьяна с нахмуренными бровями и складочкой над переносицей. Мое внимание переключилось на его уверенную манеру вождения автомобиля. Управляя машиной одной рукой, он расположил локоть другой на открытом окне и изредка бросал взгляд в зеркала заднего и бокового вида. Я не сразу осознала, что под легкую инструментальную композицию мы движемся в противоположную сторону от дома его родителей.
Красавец-водитель остановил свой автомобиль у летней площадки кафе в прованском стиле и вышел.
Интересно у него получилось принять за меня решение, не учитывая моих мнения и желания.
Себастьян снова открыл передо мной дверь и протянул руку.
Я на миг заколебалась, раздумывая, стоит ли прикасаться к нему.
Но и отказать себе в этом я не смогла.
Он чуть крепче, чем вчера, сжал мою ладошку и не отпускал, пока мы не подошли к одному из столиков.
Может, для испанцев это норма? Целовать на прощание и держать за руки малознакомых людей? Странным казалось еще то, что меня ничем не обязывающее прикосновение Себастьяна больше взволновало и смутило, чем поцелуй Николаса. Ладонь словно побывала в кипящей воде. Боли нет, а вот горячее жжение охватило всю кисть.
Галантный спутник помог мне присесть и разместился напротив.
Любопытно, он сделает заказ вместо меня или все же поинтересуется моими предпочтениями?
— Ты голодна? — поинтересовался он.
— Нет, — я нервно улыбнулась.
Мне кусок в горло не полезет под таким взглядом.
— Один латте и двойной эспрессо, — сделал заказ он официанту и тот с поклоном принял заказ.
Итак, я выиграла спор сама у себя. И перезаключила сделку: как быстро он поймет, что я не пью кофе? Подул приятный теплый ветерок и сбил мои волосы на один бок. Я убрала пряди с лица и поймала взгляд Себастьяна.
Его взгляд прищурен, а брови сдвинуты.
О чем он думал? Не могла разгадать направление его мыслей.
А так хотела! И с чего это вдруг?.. Я увлекалась им. Безвозвратно. Это пугало и привлекало одновременно. Мы смотрели друг на друга, молча и неотрывно. Уже знакомый импульс опять прошелся по мне.
— Зачем мы сюда приехали, Себастьян? — вдруг озвучила я вопрос, не дававший мне покоя.
Официант поставил на стол чашки с ароматно-пахнущим кофе.
Моя гордость вдруг очнулась от вдохновляющей дымки, которую
напускал на меня этот мужчина, и приняла вызов его власти. Я намеренно не прикоснулась к своей порции кофеина с молоком.
— Тебе не нравится? — ответил он вопросом на вопрос.
Я чувствовала бы себя здесь менее комфортно, будь на мне старая одежда.
— Не особо.
Он усмехнулся:
— Почему?
— Потому что не понимаю, зачем я здесь.
При свете дня его глаза стали ярче, словно мед, в который добавили шоколадный топинг. А волосы оказались не черными, а темно-каштановыми и блестели от солнечных бликов, когда их шевелил ветер.
 
Мне захотелось провести по ним рукой, зарыться пальцами… Они непременно как шелк!
Но насколько опасно хотеть погладить льва? Коснуться его, рискуя своей жизнью, чтобы испытать миг наслаждения. Ох, губительноопасно!