Шеф-повар придорожной таверны (СИ)

— Солнышко за деревья заходит, ужо не согремся, — дав пару традиционных пинков Герету принялся скакать по песку Млат, трясясь от холода.
— Согреемся! — Уверенно сказал я, беря в руки щит, — айда за шишками!
— Дело! Постреляем! — обрадовался сын охотника и первым побежал к соснам.
Следующие полчаса щит несколько раз сменил владельца, которому на момент обладания доставалось изрядно, но зато согрелись мы на удивление быстро.
— Тяжелый, — уважительно подвигал рукой со щитом в разные стороны Овер, — у отца настоящий, но он легче.
— Это специально, — тут же просвятил его я, — если научишься тяжелым, потом боевым будет легче. Давайте обратно, а то через час уже темнеть начнет.
— Весел, а давай мы через таверну пойдем. — не унимался Овер, в своем желании увидеть дикарку, — вдруг уже оклемалась, хоть посмотрим?
— Айда! Только не думаю, что вас пустят на нее смотреть.
— А вдруг?!
“Вдруг” сработало. Когда мы зашли, в таверне была на удивление тихо. Пара крестьян, что пришли выпить пива, молча сидели с открытыми ртами и прислушивались к беседе, что вели мои родители и Ивер. Но не успел подойти к столу, возле которого они толпились, как увидел сидящую за этим самым столом найденную сегодня девочку. Рядом стояла пустая миска, ложка, и сейчас девушка ела кусок пирога, запивая теплым сбитнем. При этом Ивер и девочка пытались общаться при помощи жестов, но по озабоченному выражению воина было видно, что разговор идет туго. Девчонка и вовсе выглядела подавленной, сидела, стараясь занимать меньше места, вся сжалась в комочек, а в кружку вцепилась так, словно от нее зависела жизнь. При виде нас с друзьями, она вздрогнула, испугано перевела глаза на Ивера, на нас…
Я тут же остановился и шагнул назад, взмахом руки останавливая парней, но более взрослый Овер не нуждался в подсказках.
— Красивая… — протянул он и без перехода произнес, — Весел, мы на улице тебя подождем. Парни, давайте выйдем, не будем пугать!
Девочка немного успокоилась, но еще несколько раз посмотрела на меня, но я ближе не стал подходить, и отсюда слышно и видно. Она что-то пыталась сообщить, причем, как я понял, говорила на нескольких языках, но Ивер не знал ни одного из них. Зато, я узнал, что дядя и сам знает несколько. Он тоже пытался говорить на разных языках, но теперь она отрицательно качала головой.
— Ну что, Ивер? — нетерпеливо произнес отец, — откуда она?
— Не с этого материка, — неопределенно пожал плечами дядя, — я три года с Роскольским полком одним гарнизоном стоял, там кого только не было — наемники ж… хоть несколько слов — но на любом языке знаю. Но ей они все незнакомы, хотя допускаю, что слова на парочке языках, то что я сказал, приличная девушка может и не знать…. Но и ее языки все для меня незнакомые.
— Да, я заметил, у них много гласных.
— Да, слова из нее как будто льются, — это уже мама, подходя ближе и забирая пустую тарелку, — Наелась? Еще что-нибудь хочешь покушать?
Как ни странно, но девочка ее поняла и помотав головой, что-то произнесла, сопроводив ее кивком головы.
— Вежливость знает и понимает — не такая и дикарка, — раздалось сбоку, со стороны крестьян.
Неожиданно девочка быстро-быстро заговорила, что-то показывая руками, водя их перед собой и вопросительно уставилась на всех нас.
— Нет, не понял, — мотнул головой Ивер, — тебе что-то надо?
Девочка заговорила медленнее, словно пытаясь втолковать ребенку, и медленно показала руками очертания какого предмета. Затем посмотрела на всех нас по очереди, поняв, что ни кто ни чего понял, свела пальцы в щепоть и поводила или над поверхностью стола.
— А сейчас чего? — Недоуменно оглянулся отец
А вот мама сообразила.
— Она как перо держит, когда пишем. Весел, ну-ка принеси бересту и уголек!
Я стрелой вылетел во двор, махнул друзьям, что не до них, и подбежал к дровне, выдернул топор и сделал несколько зарубов по первой попавшейся березовой чурки. Затем чуть оттянул край и оторвал приличный кусок бересты, затем повторил еще дважды и с тремя кусками подошел кострищу, где мы несколько дней назад сжигали мелкие ветки и сухую траву. Взял несколько уцелевших веточек, сложил их вместе, зажал между ними уголек и травой связал веточки вместе, чтобы уголек остался внутри, выглядывая только одним краем. Мы с мамой так всегда делали, когда она мне писала перечень того, что нужно купить в деревне.
 
Увидев что ей принесли, девочка внимательно посмотрела на меня, потом на маму, затем вздохнула, склонив чуть голову, хлопнула ладошкой себя по лбу и взяла уголек. Немного потерев его о низ бересты, затачивая краешек, девочка принялась вырисовывать какие то линии. Линии, линии…. Мы все переглянулись, задумавшись о ее рассудке, но, после еще пары черточек и крючочков, я вдруг четко увидел как множество полосок превратились в отличный рисунок некой странной заплечной сумки.
Девочка показав нам всем рисунок, еще раз показала руками его габариты и для верности показала, что она надевает его на спину.
Ивер отрицательно покачал головой.
— Нет, ты была без сумки. Только то, что было на тебе.
Девочка задумалась и несколько раз уверенно показала, что сумка была на ней. Судя по жестам, она на ней была чуть ли не привязана.
— Мигор? — вопросительно посмотрел отец на Ивера.
Тот опять мотнул головой.
— Нет, я заглянул перед уходом в телегу. Если конечно в редис не закопал… Скорее всего возле дороги лежит. Весел, твоя банда не ушли еще?
— Тут еще были.
— Норд, где Мигор сказывал ее нашел?
— Примерно в версте отсюда, где помнишь, по прошлому году Тод застрял? Вот еще шагов двести дальше.
— Весел, понял где это? Вот бери свою банду и бегом поищите сумку, ночью роса упадет, мало ли что там, попортится еще…
— Ивер, ты чего, уже темнеет! — вмешалась мама, — или сами с Нордом идите, или завтра поутру пусть идут.
— Да ни чего не будут, вон уже лоси какие. Туда еще засветло дойдут, а обратно по дороге не заблудятся. Аглая, ты чего, в лес на многие версты за грибами ходят и ничего!
— Так в лесу то кто их тронет, а на дороге и лихие люди могут быть…
— Весел, бери рисунок и бегом, что ты бабу то слушаешь, уже полпути бы пробежали!
Я стараясь не встретиться с мамой взглядом, схватил бересту и выбежал наружу. Мальчишки тут же обступили меня.
— Красивая! Я с ней потом обязательно познакомлюсь! — тут же выпалил Овер.
— И правда волосы распущены, — это уже Герес
— Получилось с ней поговорить?! — задал самый правильный вопрос Млат.
— И да и нет! Надо по тракту сбегать, до места где ее нашли, у нее вот такая вот заплечная сумка была.
— Ого, как нарисовано! Это она так? Как необычно!
— Тихо, не галдите! Надо до темна туда добежать. Вы со мной?
Овер аж возмутился.
— Спрашиваешь! Куда бежать то?
Добежали мы быстро, даже особо не запыхались. Правда нашли не сразу, от места где вытаскивали из грязи Тода не двести шагов, а все четыреста оказалось. Но это единственное место, где в пыли следы шли не только вдоль дороги, а поперек, да еще и вытоптано все вокруг.
— Похоже все же Мигор сумку забрал, — протянул Овер, изучив смятую с обеих сторон траву и следы на дороге, они все вокруг осмотрели. Причем, похоже, он за этим специально возвращался, вот эти следы свежее и они со стороны таверны идут.
— Давай все же посмотрим, еще не сильно стемнело, вдруг Мигор не нашел…
Поиски ни к чему не привели, и когда в траве уже стало ничего не разглядеть, я скомандовал закругляться, сам подходя к дороге.
— Сейчас, еще немного, я вот эти кусты не осмотрел, а тут трава не примята, точно никто не искал! — прокричал Млат.
— Млат, смотри, — я махнул рукой на закат, сам поворачивая туда же голову, — солнце….
На фоне заката, на сосне висел мешок, на высоте в три человеческих роста.
— Эт она что, сверху упала? — Ошарашено произнес Герес, глядя на поломанные, выше мешка, ветки.