Последнее убежище (СИ)

— Мама, Господи, мама… — экран потух, и парень остался в полной темноте. Весь мир разваливался на части, и он провалился в бездну одного из этих разломов, падая в неизвестность.
  
4. Забвение
 
Клинт продолжал лежать на кровати, когда в комнату вошли несколько человек в белых комбинезонах. Один достал прибор-рамку и просканировал парня. Теперь прибор загорелся желтым, когда его навели на голову. Второй из незнакомцев наклеил ему на руку пластырь и подождав несколько секунд аккуратно отклеив положил его в стерильную емкость. Сейчас с убитым горем человеком можно было делать что угодно, он потерял связь с реальностью и с головой ушел в свой мир. Где воображение раз за разом показывало больному разуму сгорающую в больничной кровати старой женщины. Она словно парила на облаке из огня и возносилась к небесам в виде пепла и дыма.
Обезумевший разум не хотел понимать, что при попадании ракеты с большей долей вероятности все закончилось за секунду. В радиусе нескольких километров вряд ли можно было найти хоть палец. А если и найдешь, то не отыщешь другого фрагмента человека, подходящего к нему. Разум человека любит все приукрасить, а главное драматизировать. Что-то ранее увиденное в фильме и поданное как красивая картинка наслаиваться на реальное событие. И вот мы верим в то чего на самом деле и быть не может. Никакого облака огня там не было. Лишь взрывная волна способная разорвать тысячи кубометров стекла, металла и бетона на мелкие песчинки.
Клинт поднял взгляд на лаборантов, собирающих свои инструменты в маленькие чемоданчики. Под светом потолочных ламп и все в белом они были словно ангелы, спустившиеся в ад. Но лишь для того чтобы напомнить — ты здесь по своей воле, и сейчас мы уйдем, унося частичку тебя для очередного хитроумного прибора. Разве ты видишь наши крылья? Их нет! Мы отдали их за терабайты информации на своих коммуникаторах. Мы оплачиваем белоснежными перьями патроны для усмирения бунтов. Мы здесь не для того чтобы спасти. А для того чтобы вырезать на твоей груди два слова — надежды нет.
Парень закрыл глаза и, не чувствуя потоки слез бегущие по лицу, уснул. Это напоминало катапультирование из истребителя F-77. Организм почувствовал небывалые перегрузки и принял единственное правильное решение — отключить системы и вышвырнуть к чертовой матери пилота, пока он не сгорел в литрах авиационного топлива. И словно пилот при ночном вылете он болтался в своем сне, не видя ничего вокруг себя. До самого утра сон так и не пришел.
Когда он проснулся, то увидел, что кто-то из местной прислуги принес завтрак. Яблоко. Что-то невероятное в нынешних реалиях. Их можно выращивать в специальных закрытых системах без доступа к окружающему миру. Чтобы потом сорвать десяток и продать в ресторан за пару тысяч долларов. Но Подобная роскошь для человека, заточенного в комнате казалась слишком нелепой. Вчера суп из клея и туалетной бумаги, а сегодня яблоко. Что будет завтра? Стейк из дракона?
Клинт поднялся и дотронулся до ярко зеленого фрукт. Кожица была нежной и прохладной на ощупь. Цвет давали специальные добавки, но это не отменяла прекрасного кислого вкуса. Сока, текущего по губам при первом укусе. И хруста, от которого в ушах готовы лопнуть перепонки в этой тихой комнате. На столе поп прежнему лежал нетронутый фрукт. Мысли о первом укусе сменились картинками городских развалин перед глазами. Накатила тошнота, поднимающая съеденное ранее к самому горлу. Военная служба научила всякому. Убивать врагов и видеть, как рядом умирают сослуживцы, разорванные крупнокалиберными пулями повстанцев. Но вот смерть одного беззащитного человека меняло все представление о этом нелепом мире.
— Я хотела, чтобы ты отвлекся. — на пороге стояла Элис в своем обычном белом одеянии и респираторе. — Это тяжелое утро не только для тебя.
— Кто-то еще потерял мать от взрыва ракеты? — Клинт взял со стола яблоко и сдавил в кулаке до хруста.
— Четверо. — Элис тяжело вздохнула. — Четверо потеряли мать, включая тебя. Трое потеряли девушек или жен. Еще трое потеряли детей. У одного была невероятно милая старая кошка, и ее тоже не стало.
 
— Что за бред ты несешь? — Клинт разъяренно смотрел в глаза девушки, спрятанные за пластиковыми линзами защитных очков.
— Пойми. Нам нужно узнать какой примерно будет выброс гормонов при в случае сильного стресса. Мы должны контролировать процесс при входе в анабиоз. Это очень тонкий процесс, ошибки недопустимы.
— Я не понимаю зачем ты все это говоришь…
— Твоя мама. Она жива. — Элис сделала шаг вперед. — Это был лишь глупый тест на выброс гормонов при экстремальном стрессе. Поэтому…
Шанса договорить у нее не было. Клинт рванулся вперед и сдавил горло девушки. Он влетел в нее с такой силой, что ее безвольное тело с силой ударилось о дверь позади. Ноги болтались в воздухе, а руки отчаянно пытались высвободить шею из захвата. Но с таким же успехом можно пытаться отобрать кусок мяса из пасти крокодила. Глаза, налитые ненавистью, смотрели в бездушные линзы защитных очков. Смерть сочилась из каждого пальца, перекрывающего воздух для миниатюрной девушки.
Элис завело одну рук за спину и вынула нейропорализатор. Клинт не собирался мешать нажать на кнопку. Как ни крути, а попытка вырубить его ни к чему хорошему бы не привела. Судя по первому опыту неропорализатор не отключает мышца, а приводит их бешенный тонус. То есть попытка применить его приведет к тому что пальцы на шее девушки сомкнуться еще сильнее. Поэтому она сделала то чего парень никак не ожидал — направила аппарат себе в висок и нажала на кнопку.
Секунду Клинт не понимал, что произошло. Тело девушки стало подрагивать. Все началось с пальцев, потом перешло на кисти, затем на плечи. Пара секунд и тело весом не более 50 килограмм билось в руках парня как рыба, выброшенная на берег. Оно билось затылком о двери, а руки то и дело беспорядочно хлестали Клинта по лицу. Он в страхе отпустил девушку наблюдая со стороны как она извивается на полу, словно из нее изгоняют демона.
— Какого черта ты натворила? — Клинт попытался прижать Элис к полу, но она продолжала подпрыгивать и биться обо все вокруг всеми доступными частями тела. — Да уймись же ты, твою мать!
Парень обхватил тело сзади и упав на спину сильно прижал к себе. Ноги, закинутые на ноги Элис крест на крест, намертво зафиксировали их в одном положении. И пусть это больше напоминало какой-то прием из реслинга, но метод оказался действенным. Судороги стали уменьшаться, оставались только небольшие подергивания в руках. Спустя минуту не осталось и их. Девушка казалась мертвой, движение грудной клетки, говорящей о дыхании не чувствовалось. Безумное стремление убить у парня сменилось на сожаление о случившемся. Еще минуту назад его пальцы вырывали из нее жизнь, а теперь истерично бегали по кисти в поисках пульса. Ни одного удара сердца сосуды не передавали. Элис была мертва.
— Твою мать! Твою мать!
Клинт сбросил с себя обмякшее тело и принялся давить на грудную клетку в область грудины. Плоская кость хорошо прощупывалась на таком, обделенном массой, скелете. Респиратор отлетел в сторону открывая милое лицо девушки с лисьим разрезом глаз. Возможно что-то она почерпнула от азиатов, но лишь процентов на двадцать. К сожалению, любоваться было не время. Клинт зажал нос и сильно вдохнул в рот воздух. Одна из рук тут же опустилась на грудь девушки. Грудная клетка поднялась, а значит алгоритм был выполнен правильно. Одно дело прочитать пару медицинских статей в учебке, а другое — убить человека и пытаться вернуть его к жизни.
Успехов не было. Тело вздрагивало от каждого нажатия на грудную клетку, и замирало, когда Клинт пытался вдохнуть в него побольше воздуха. Это может продолжаться довольно долго. Вот только каким будет результат таких стараний? В статье было написано, что пара сломанных ребер это лучший показатель того что реанимация проводилась с достаточным усердием. Но вот только раздавить грудь девушки пытаясь вернуть ее к жизни это не лучшая перспектива. Очнуться после удушения после того как куски ребер проткнули твое легкое. Ужасная смерть после смерти. В такой ситуации подошла бы только одна фраза — оставь как было.