Стальная империя (СИ)

— Держится приблизительно на четырех тысячах футов, готовится корректировать огонь, — вытянулся офицер.
— Начинайте. Всеми противовоздушными плутонгами! Беглый огонь! Крейсерам приготовиться дать полный ход!
На всех семи кораблях эскадры затявкали трехфунтовые пушчонки, взгроможденные на кустарные станки для стрельбы в зенит, им безнадежно вторил «пом-пом» Максима с единственного уцелевшего тральщика. Изначально сорокасемимиллиметровые «Гочкисы» были снабжены только бронебойными снарядами, призванными останавливать вражеские миноноски, но Фишер в очередной раз совершил невозможное: даже немощная стамбульская промышленность была лучше, чем полное ее отсутствие. На каждый из сорока двух стволов удалось произвести не менее полутора сотен импровизированных осколочных гранат. Впрочем, помогало это плохо: стрельба по воздушным целям оказалась делом настолько новым, что расчеты противодирижабельных пушек даже и не надеялись попасть. В конце концов, даже всплесков, помогающих комендорам скорректировать ошибки, в небесах не было…
—Удача! Они все же попали!
Фишер приложил к уцелевшему глазу подзорную трубу, мысленно проклиная сходство с кровавым Горацио Нельсоном, и вгляделся в противника. Да! Руль дирижабля был развернут на правый борт и вражеский разведчик явно пытался отойти на более безопасную дистанцию.
— Мы его зацепили! Усилить огонь! Бейте наугад, бейте до последнего снаряда! Но почему же он не взрывается?
Тканевая обшивка русского корабля явно была прорвана в паре мест, так почему же… Почему эта чертова надутая водородом свинская сарделька не горит?
— Наши взрыватели не срабатывают, сэр, — вежливо пояснил ему один из офицеров штаба. — Видимо, преграды в виде прорезиненной материи недостаточно для накола!
— К тому же, горит не собственно водород, — мерзко-учительским тоном произнес за его спиной какой-то умник, — горит его смесь с кислородом, а она, очевидно еще не успела…
В этот момент все и произошло. Вероятно, один из снарядов зацепил внутренний каркас воздушного корабля и все-таки взорвался, или просто ударился об него и высек искру… Вспышка была еле заметной. Затем вокруг очередной бреши возникло пламя, пожиравшее ткань. Яростный огонь, такой белый, что глазу стало больно, охватил корму воздушного корабля. До мостика «Коллингвуда» докатился удар взрыва и переднюю часть сигары словно бы швырнуло вперед вместе с половиной гондолы. Горящие ошметки еще порхали в воздухе, когда кабина экипажа и один из моторов с замершим винтом с плеском ударились о водную поверхность.
— Джентльмены, — голос Фишера был сух и спокоен, — отметьте в журнале первую победу Флота Его Величества над воздушным противником. Крейсерам — набрать ход, лечь на параллельный курс с русскими и затормозить их, иначе мы не успеем нагнать мистера Рожественского до темноты. «Илластриес» и «Викториес» — форсировать машины, чтобы проскочить дистанцию с сотни до шестидесяти кабельтовых как можно быстрее. Полагаю, без корректировки русские откроют огонь с девяноста. Да, кстати… Поскольку их дальномеры лучше, в момент их первого выстрела внести поправки в показания наших приборов.
* * *
— Даруй, Господи, покой небесным воинам России, — перекрестился адмирал Фелькерзам.
Офицеры в рубке «Екатерины», ставшей флагманом, также сдернули фуражки и осенили себя крестом.
— Господа, мы остались без воздушной корректировки. На КДП передайте — работать вдумчиво, не торопясь, но и не слишком медля. От дальномерщиков теперь все зависит. Артиллеристам — целиться лучше. Темп стрельбы — умеренный, полтора выстрела в минуту. И начнём-ка мы, пожалуй, не с сотни кабельтовых, а с девяти миль…
Дмитрий Густавович фон Фелькерзам внешность имел самую что ни на есть комическую, голос — тонкий и несолидный, характер добродушный до крайности. И дослужился он до контр-адмиральских орлов только потому, что дело свое знал отменно. Да и подчиненными был он не только уважаем, но и любим.
 
— Девяносто два до головных! — отрапортовал спустя несколько минут артиллерийский офицер.
— Ага-с, артиллеристов противоминных плутонгов — под броню: от торпед нас истребители и «Алмазы», дай Бог, прикроют. Среднему калибру — приготовиться обстрелять британские крейсеры фугасами, как только они нам на траверз выйдут. А вы, Григорий Павлович, примите-ка вправо одновременно с «Синопом», чтобы открыть правые носовые барбеты. Вот сблизятся они на девяносто и начнем, помолясь. «Апостолам» лидировать отряд генеральным курсом на Кара-Дениз, но далеко не отрываться. Пусть у них погреба и пустоваты, но чует сердце, ох пригодятся нам эти остаточки по сусекам… Какую силищу-то англичане собрали по наши души, эдак-то, господа, и возгордиться недолго!
* * *
— Предсказуемо, — усмехнулся Фишер, когда оба отходящих строем фронта русских броненосца выплюнули снопы огня и дыма. — Но заметьте — они даже с такого ракурса могут вести огонь из четырех орудий!
— Похоже, их надстройкам от продольного огня носовых орудий в корму не слишком хорошо, — отметил командир «Коллингвуда».
— Вряд ли это их заботит именно сейчас. Сколько времени нужно нашему авангарду для выхода на дистанцию огня?
— Обе «Екатерины» отклонились от генерального курса на два с половиной румба. На всех русских броненосцах котлы заменены еще весной. Если их скорость четырнадцать, — забубнил тот самый умник, — и если они будут менять галсы, то проекция скорости — приблизительно двенадцать узлов… Значит, тридцать минут, сэр!
— Шестьдесят залпов, — кивнул Фишер, — если не сменят курс. Пятьдесят, если пойдут галсами. Надо сократить время сближения всеми средствами. Авангарду — форсировать машины. Крейсерам — атака! Сбить им ход!
* * *
— Голубчик, — обратился к радиотелеграфисту «Екатерины» адмирал Фелькерзам, утирая лоб батистовым платочком, — передайте-ка Митрофану Николаевичу, чтобы его «Апостолы» нас от этих бандитов коордонатом влево прикрыли-с. Пусть сбавит ход, даст машинам отдохнуть, да и кочегарам тоже. Может даже потратить по десять снарядов на орудие главного калибра, если будет уверен в определении дистанции.
* * *
— Головной смещается влево, идет на пересечение с «Кресси» и «Пауэрфуллом»! Ведет огонь главным калибром, близкий недолет!
— Попадание в «Викториес», с «Синопа»! Пробита бронепалуба, внутренний взрыв!
— Нам надо будет озаботиться усилением горизонтальной защиты новых кораблей, — отстраненным тоном заметил Фишер. — Если бои и дальше будут идти на такой дистанции, то поражение палубы становится все более и более вероятным. Как оцениваете ее крен, юноша? — обратился он к лейтенанту, прилипшему к биноклю.
— Не более трех градусов, сэр, и скорость пока не снижается.
— Прекрасно. Продолжаем преследование. Восемь минут до выхода на дистанцию открытия огня.
— Попадание главным калибром в «Кресси!»
* * *
— Еще три залпа!
— Но адмирал приказал не более…
— Отставить «Но!» Иначе пойдем на дно с полупустыми погребами, вот позору-то будет! Сам Дмитрий Густавович нам тогда на том свете и попеняет!
Пушки рявкнули еще раз.
— Есть попадание! Двумя сразу! «Кресси» парит, садится носом!
— Переносите огонь на второго! Бить до полного опустошения погребов! Контроль дистанции!
 
— Так точно, перевести огонь, бить до…
Артиллеристы крейсера «Пауэрфул» регулярно выигрывали призы на флотских соревнованиях по стрельбе. Не подвели они и на этот раз: снаряд главного калибра весом в добрых сто семьдесят килограммов попал в рубку ровно на уровне смотровых щелей, и форс осколков прошил всех находившихся внутри, включая рыбоглазого жандарма.
* * *
— Ну и достаётся «Апостолам» нашим… Еще пару залпов по авангарду Фишеровому стоило бы дать, но… Главному калибру задробить стрельбу, к повороту шестьдесят градусов влево, правым носовым барбетам дробь, левым — товсь. По окончании поворота произвести пристрелку по новой-с. Средний калибр, как выйдем на дистанцию сорок пять до «Пауэрфула» — постарайтесь достать супостата, да поочередно с интервалом секунд в десять стреляйте, чтобы не путать залпы, уж будьте так любезны, господа!