Стальная империя (СИ)
— Что делать, если мы действительно найдем русских, сэр?
— Топить их, — ответил Сеймур. — К счастью, у них в эскадре остались только второсортные броненосцы с сильно ослабленной артиллерией. Согласно перехваченным радиограммам, у двух русских броненосцев вышли из строя ходовые электрические моторы. Я так и думал, что все эти технические ухищрения до добра не доведут. Кроме того, адмирал Макаров засыпает Владивосток радиограммами о скорейшей поставке девятидюймовых снарядов и угля: его собственные запасы почти исчерпаны. Именно сейчас у нас есть шанс их поймать.
На подступах к Владивостоку.
Капитан первого ранга Беклемишев прильнул к перископу. Его позиция на фоне берега теоретически должна была способствовать незаметности перископного следа, но проверить эту теорию до сих пор не довелось. Беклемишев надеялся, что в любом случае перископный след будет не слишком заметен среди волн.
Подводная лодка «Фельдмаршал граф Шереметев» кралась всего-навсего на двух узлах. Построена она была на средства старинного вельможного рода, обладавшего изрядным чутьем и поэтому добровольно пожертвовавшего на нужды флота почти половину семейного состояния. Глава семейства, над которым уже был занесён меч государственных контролеров, благоразумно решил, что лучше так, чем отдать всё состояние полностью, до полушки. Но главное дело было сделано. Лодка, построенная в рекордные сроки, вышла на свое первое боевое дежурство с изрядным опережением графика.
Слева, неспешно отстреливаясь, в сторону Владивостока уходила короткая колонна — «Ретвизан», «Три Святителя» и «Сисой». Правее накатывался строй из шести японских броненосцев в сопровождении трех бронепалубных крейсеров. Японцы шли на пятнадцати узлах против русских двенадцати и вскоре должны были открыть ответный огонь. Еще один броненосец «Асахи» отставал. Ему не повезло оказаться на правом фланге отряда, обстреливающего русские войска, и первый удар обуховских двенадцатидюймовок пришелся именно по нему. Прежде, чем японцы, занятые обстрелом позиций, успели толком отреагировать, отряд под командованием Небогатова добился четырех двенадцатидюймовых попаданий, одно из которых, судя по резко снизившейся скорости броненосца, стало довольно неприятным.
— Головным — «Сикисима», — негромко сообщил командир. — Наши броненосцы хорошо вывели на нас япошек, как по ниточке! Дистанция — сорок кабельтовых. Пройдет мимо нас в восьми. Механик! Ход самый малый!
Электродвигатель работал бесшумно, поэтому снижение скорости до одного узла Беклемишев почувствовал только по уменьшению вибрации перископа, и без того достаточно мягкой.
— Торпедные аппараты с первого по четвертый — товсь, — приказал Беклемишев. — Боцман, приготовиться принять балласт в компенсирующие систерны. Ежели покажем рубку да нос после первых двух, я тебе даже разнос устраивать не буду, Иван Максимович. Японцы сами нас разнесут в мелкие клочки.
— Слушаюсь, Михаил Николаевич, — пропищал боцман. Его несерьезный голос был постоянным предметом заспинных шуток команды. — Не извольте беспокоиться! Все понимаем!
— Время хода торпед… девяносто секунд. Даю отсчет, — командир лодки еще раз прикинул скорость японской колонны, — десять, девять… три, две… Первый аппарат пли! Второй пли!
Шипение воздуха и гул заполняющей балластные танки воды ударили по ушам подводников.
— Третий пли! Четвертый пли!
Третья и четвертая торпеды выходили из решетчатых аппаратов Джевецкого, установленных вне прочного корпуса лодки прямо на палубе, поэтому звуковые эффекты на этот раз были не столь впечатляющи.
— Перископ убрать! Погружение на сто двадцать футов! Полный ход, лево руля! Мичман, секундомер!
Вероятнее всего, японцы прошляпили, да и немудрено: электрические торпеды не давали видимого пузырькового следа. Через девяносто три секунды лодку качнуло, еще через две раздался второй взрыв, а еще через четыре — третий. Три из четырех! Да, вот так, на пистолетной дистанции, по равномерно движущейся цели…
Когда через полчаса аккуратного отползания Беклемишев решился вновь поднять перископ, «Сикисимы» на воде уже не было, а колонна японцев дымила на горизонте, явно не собираясь более оставаться в столь опасном районе. Ну и слава Богу! Ходу до базы — полночи, там торпедная погрузка, отдых… И можно повторить.
О пропавших кораблях под нейтральными флагами.
Совершенно неожиданно пропадали корабли под нейтральными флагами не только у Бонинского архипелага. То же самое происходило на пути в Корею. Один из таких “пропаданцев”, несущий американский флаг исключительно ради вящей маскировки, был совсем неплох — почти четыре тысячи тонн и четырнадцатиузловая скорость при неплохой мореходности. А его груз — мука, мясные консервы, керосин в жестяных квадратных банках — не есть же холодное! — а также кофе и консервированные ананасы в качестве десерта — был еще лучше. Именно поэтому Яков Самуилович Фишерман, прапорщик по адмиралтейству Российского флота с одной стороны и целый тааль флота израильского — с другой, не стал отправлять корабль в Николаевск или Петропавловск, а решил, несмотря на известный риск, дотащить приз до Владивостока.
Единственное, что не устраивало Якова Самуиловича, было название. Но это дело поправимое: краски в подшкиперской хватало, а новые судовые документы за авторством мичмана Фимы Столберга выглядели лучше настоящих. Бывшая «Калифорния Принсесс» теперь именовалась скромно и неприметно «Цецилия» и гордо шествовала Японским морем в сопровождении пяти миноносцев, один из которых весьма, надо сказать, нахально для этих вод нес на гафеле Андреевский стяг, а еще четыре — тоже бело-голубые, но никакими крестами не изукрашенные.
— Итак, Александг Александгович, — обратился Фишерман к капитан-лейтенанту Корнильеву, — шо-таки Ви можете нам сказать за пготивника?
Его форма “висела” на нем настолько неловко, что он выглядел даже немножечко стильно.
— Броненосец, предположительно «Асахи», поврежден артиллерией, скорость не более десяти узлов. В кильватере — еще два транспорта, чуть побольше нашей «Цили». Вряд ли войсковые. Скорее, с военным имуществом или вооружением.
— А сопговождение?
— Сопровождение — два двухтрубных истребителя типа «Муракумо», полагаю — сам «Муракумо» и «Синономэ». Других кораблей или судов поблизости не замечено.
— Неудивительно, — кивнул пожилой моряк, — совегшенно, я бы сказал, неудивительно. Как считаете, пготивоминная агтиллегия у этого «Асахи» в погядке?
— Вряд ли в полном, Яков Самуилович, но, полагаю, выбита далеко не полностью. И в основном на правом борту.
— На пгавом, — задумался старик, — это, я Вам скажу, кгайне неудачно. Нам было бы лучше атаковать с темной стогоны гогизонта, а это будет его левый богт…
— Вы действительно хотите атаковать броненосец? — изумился капитан-лейтенант.
— Почему нет? Таки какой был смысл моему племяннику Додику закупать эти пгосто непгилично догогие немецкие тогпеды, если ими будет не в кого стгелять? А если адмигал Макагов и адмигал Небогатов пгодолжат в том же духе, то они нам вовсе не оставят такой возможности! И где же, скажите мне пожалуйста, я тогда возьму могяков-иегуди, имеющих опыт тогпедных атак? На Пгивозе? Так на Пгивозе такой товаг `едкость. Я вам даже больше скажу — на Пгивозе его вообще нет! Вот что… Гиршевич!
— Я, господин прапорщик по адмиралтейству!
— Поднимайте всех свободных. Подготовить когабль к хогошему, пгавильному пожагу, пгичем к такому, чтобы самому господину ялтинскому полицмейстегу не было стыдно на него поглазеть!
— Вы хотите…
— Конечно, хочу! Вы таки не пгедставляете, Александг Александгович, как удобно швагтовать и газггужать шаланды с товагом, когда и погтовые власти, и полиция, и даже янгеле этого молодого но уже очень нахального поца Бени с Молдаванки смотгят на высокохудожественный и, главное, своевгеменный пожаг!
