Ты моя проблема (СИ)
— У-м-м, — снова пищит.
— Чего еще?
Она отрицательно качает головой, а потом выпрямляет руку, по паре пальцев которой тонкими струйками стекает кровь.
— У меня что, кровь? — смотрит на перепачканную кожу.
— Давай сюда, — дергаю ее на себя, но она падает в мои руки уже без сознания.
11
Ксю
Пойти помыть руки было предлогом задержаться еще на пару минут. Устроить своим хаотично работающим мозгам передышку и на бегу состряпать новый план действий. Только придумывать ничего не пришлось. Моя «удача» вовремя подсуетилась сама. Стеклянный дозатор с жидким мылом выскользнул из рук и разлетелся на мелкие куски от удара о дороженную плитку с красивым узором.
Я собирала осколки и даже не почувствовала, как порезалась. Уже потом, когда увидела кровь, все поплыло. Это всегда происходит по одному и тому же сценарию: резкое понижение кровяного давления, дефицит кислорода, мир крутится волчком и бах — мозг запускает защитный механизм. Пара секунд, и я не чувствую никакого дискомфорта, тело слабеет, и я очень быстро погружаюсь во тьму.
Никогда не думала, что гемофобия* сыграет мне на руку.
Соколова не проняли слезы. Ни одна из моих уловок не сработала. Кажется, его вообще ничего не может разжалобить. Бесчувственный чурбан, одним словом. Даже как-то обидно.
Вообще, я привыкла, когда мужчина ведет себя иначе. Проявляет заботу и уважение, так, как это делает мой папа. Всю жизнь у меня перед глазами был прекрасный пример сильного и доброго мужчины.
Соколов такими качествами не наделен от слова совсем.
Денис кажется мне злым. Заносчивым. Уверенным, что ему дозволено абсолютно все. Это вызывает отторжение. Хотя то, как он поступил в кабинете этого Дамира, впечатляет.
Может быть, поэтому я испытываю стыд. Ведь хочу использовать его в своих целях. Получается, я от него не отличаюсь?!
Значит, я — Ксения Зайцева, врушка и лицемерка? Сердце болезненно сжимается. Становится так паршиво.
Прихожу в себя уже лежа на диване. В нос ударяет резкий, неприятный запах. Меня насильно вытягивают на поверхность из моего кокона спокойствия.
Знаю, что, когда попаду домой, а точнее к Ваське, до утра погружусь в самокопание.
Когда открываю глаза — вижу Дениса. Не то чтобы он сильно обеспокоен, но хотя бы не раздражен.
— Очухалась? — убирает ватный диск.
Киваю и тянусь рукой к спинке дивана. Подтягиваюсь, пытаясь сесть, но меня слегка ведет в сторону. Голова все еще тяжелая. Паршивое состояние. Подобное я испытываю после дневного сна.
— Прости, — растираю щеки, и они моментально приобретают красноватый оттенок, — у меня так всегда от вида крови. Я сейчас уйду.
Поднимаюсь на ноги не без труда. Соколов стоит от меня примерно в метре и никак не реагирует на мою реплику. Абсолютно. Ну вот как можно быть таким толстокожим?
Мои планы рушатся один за другим. Может быть, стоит отказаться от озвученной Юльке идеи? Денис — сложный человек. Мнительный. Недоверчивый. Вряд ли он вообще кого-то близко к себе подпускает.
Мне вдруг начинает казаться, что я просто барабаню в закрытую дверь. Ни одна из моих выходок его не проймет. Даже если я наизнанку вывернусь.
Огибаю огромный полукруглый диван и спешу к двери. Обуваюсь, застегиваю молнию на куртке прямо до подбородка и, подхватив сумку, тянусь к ручке.
Я чувствую его взгляд. Он прикован к моей спине. Денис за мной наблюдает.
Ладно, последний раз, была не была. Расслабляю ноги и подаюсь чуть вбок. Так чтобы со стороны это выглядело неожиданным рывком. Словно меня ведет от головокружения.
Считаю про себя до пяти. Ровно столько времени проходит, прежде чем я слышу за спиной грубый голос:
— Дай сюда сумку, я тебя отвезу.
Он забирает у меня вещи и надевает кроссовки. В лифте молчит. Пялится в экран смартфона. А у меня язык чешется о чем-нибудь поболтать. Я всегда считала свою общительность плюсом, но в данный момент она кажется мне минусом.
Едем мы тоже в полной тишине. Соколов барабанит пальцами по рулю в такт играющей мелодии. Что-то клубное, с басами.
Залипаю на движениях его рук, но, оказавшись уличенной, быстро отворачиваюсь.
У дома Васьки Соколов как-то странно смотрит в лобовуху, а потом переводит взгляд на меня.
— Ты серьезно собралась здесь ночевать?
Звучит неожиданно. Я даже теряюсь с ответом.
Да, Василиса живет не в хоромах. Точнее, в старом частном доме где-то на окраине города. Выглядит все это ветхо и ни капли не притягательно, но отказываться от помощи в моей ситуации глупо.
— Ну, мне больше негде, — пожимаю плечами. — А звонить маме со своими проблемами… У нее и так дел по горло.
— У нее-то?
Я улавливаю в его голосе издевку. Видимо, у него с моей матерью отношения не сложились.
Игнорирую вопрос и открываю дверь. Волосы подхватывает порыв ветра, залетевший в салон машины. Светлые пряди спутываются и слегка заслоняют обзор.
— Спасибо, что подвез.
Я самостоятельно беру сумку с заднего сиденья внедорожника. Оказалось, что у Соколова есть не только мегакрутая ламба, но еще и джип. Шагаю по узкой тропинке в сторону дома, а потом решаю повернуться и махнуть Денису рукой. Не знаю, зачем это делаю. Просто порыв.
Машу ему, но он, конечно, игнорирует мой жест. Поджимаю губы и останавливаюсь у калитки. Просовываю руку в дырку и дергаю шпингалет, как показывала Василиса еще днем.
— Ксюша.
Вздрагиваю. Голос Дениса совсем близко. Я даже не слышала, как он подошел. Круто разворачиваюсь и на всей скорости влетаю лбом в мужской подбородок.
— Ау, — растираю ушибленное место, запрокидывая голову. Смеюсь. Со стороны, уверена, это выглядит комично.
Денис же смотрит на меня без капли веселья. Поджимаю губы в легкой растерянности. Ладошки становятся влажными. Кажется, я нервничаю.
Зачем он вышел?
*Гемофобия — страх перед кровотечением, переливанием крови, кровавыми ранами, потерей крови и кровяным давлением.
12
— Это твое.
Смотрю на мужскую ладонь. Денис протягивает мне шапку. Честно говоря, я специально оставила ее на заднем сиденье, чтобы был повод вернуться. Но и тут, видимо, не судьба.
— Спасибо.
С горем пополам выдавливаю из себя благодарность, а Соколов уже идет к машине. Просто уходит, даже не попрощавшись.
Я так и стою у калитки, пока он разворачивает свою огромную тачку и, сорвавшись с места, скрывается в темноте ночной улицы. В соседнем дворе громко лает собака, а на терраске Васькиного дома загорается свет.
Я слышу, как подружка открывает дверь, она смотрит на меня, выйдя на крыльцо.
— Ксю, ты?
— Я, — подаю голос и тяну калитку к себе.
— Я уже испугалась. У нас на таких тачках только коллекторы к соседям приезжают. В прошлый раз столько криков было. Дядь Володю до полусмерти избили.
— Кошмар какой. Это так, знакомый один, — передергиваю плечами.
— Ясно. Есть будешь? Я там картошку жарю.
— Буду, — захожу следом за Василисой и закрываю дверь на ключ.
Соседская собака так и продолжает надрываться.
Остаток вечера я чувствую себя неважно. Как в воду опущенная хожу. Даже в ушах, кажется, только шум морских волн. Васька же, наоборот, рада мне как гостье и болтает без умолку. Я стараюсь поддерживать разговор, хотя желания это делать совершенно нет.
— У тебя все в порядке? — подруга складывает руки на столе и внимательно меня рассматривает.
— Да вся эта ситуация с общагой и жильем, — провожу пальцем по горлу, — вот уже где.
На самом же деле мне плевать, где я буду жить. Что-нибудь обязательно придумается.
В глубине души меня волнует другое: почему я так на него реагирую?
Когда он вышел из машины, я сладко предвкушала, как Денис улыбнется мне в ответ и заберет отсюда. И дело не в том, что через него я хочу попасть в тусовку. Нет. Кажется, тут другое. Что-то до сумасшествия волнующее. Оно разливается по телу сладкой негой. Меня штормит. Я словно полностью потеряла ориентацию в пространстве. Стою на носу корабля и не могу оторвать руки от края кормы, за которую держусь изо всех сил.