Школа Лысой горы. Мой прекрасный директор (СИ)
Глава 16. Первый рабочий день в Лысой Горе
Смеркалось. Гогот и мычание становились тише: живность разгоняли по хлевам и курятникам. Люди все тоже попрятались и скорее всего в те же хлева, поскольку огни зажглись лишь в нескольких домах вдоль главной улицы: в домах школьных учителей. Только в сгустившихся вечерних тенях Василиса обратила внимание на то, что фонарей в деревне нет, и задумалась, как жители в зимнее время без освещения обходятся.
Никакая полиция, никакие бандиты так и не появились, а все звонки Василиса решила отложить на завтра – в школе у директора свиданий не будет, можно будет попросить телефон.
Солнце понемногу окрашивалось охрой и багрянцем, опускаясь все ниже к горизонту. Прихожая встретила ее блеском пустых ведер под банкеткой, как напоминанием, что большой металлический бак над раковиной в кухне придется заполнять собственноручно принесенной из колодца водичкой. Поставив не пригодившуюся на прогулке сумочку на кухонный стол, Василиса начала повторять изученные с бабкой Агафьей азы сельской жизни: взять ведро, подвесить его за крюк на колодезную цепь, опустить в воду и потом, с напряжением крутя деревянную ручку, наматывать на тяжелый вал эту цепь, вытаскивая ведро из колодца. Неумело перехватить ведро, выплеснув часть воды себе на грудь, оттащить в дом, встать на табуретку (порадовавшись, что еще часть воды разлилась по дороге, а не то не поднять бы было ведро вверх на вытянутых руках) и выплеснуть воду в бак.
Чтобы наполнить резервуар водой на половину и залить чайник, пришлось сделать десять ходок по полведра. Красное солнце окончательно спряталось за край земли, перестав заливать кухню алым светом. Убрав в сгустившейся темноте ведро на место, Василиса щелкнула выключателем.
Электрические лампочки в гостиной и кухне загорелись ярко, затрещали и погасли. После краткой вспышки света тьма в доме показалась непроглядной. Василиса пощелкала снова – безрезультатно. Ощупью пробралась в спальню, но искусственный свет и там включаться не пожелал. Проблемы с электрической проводкой в доме? Но холодильник работает, урчит!
– Что ж за день сегодня такой! – в сердцах воскликнула Василиса, ударившись в темноте об угол кровати. – Еды нет, света нет, электрический чайник в кромешной мгле в розетку включать просто опасно! Свечей с собой захватить я не догадалась!
Вслепую шаря вокруг себя руками, Василиса выбралась из дому и при свете луны дошла до машины. Вытащила из бардачка фонарик на батарейках, положенный там на всякий случай, из ящика под откидным подлокотником водительского сиденья извлекла пакет с оставшимися мятными сухарями, купленными еще на той неделе в Энске, да так и забытыми в машине. Кажется, на участке за домом росла яблоня, но искать в незнакомом саду в кромешной мгле под кронами деревьев гипотетические яблоки, тускло подсвечивая себе фонариком – гиблая затея, только фонарик разрядить, а без него совсем невесело станет.
Сидя на кухне у стола, освещенного фонариком, и глядя на тьму, окружающую ее со всех сторон, куда не дотягивались робкие лучи слабенького света, Василиса грызла сухари, запивала их холодной колодезной водой и ворчала:
– Очень жаль, что эти любители славянского фэнтези не сотворили посреди деревни молочные реки с кисельными берегами. Оч-ч-чень жаль! Надо бы намекнуть на недоработку национальных сказочных образов, а то при обозначенном в трудовом договоре размере зарплаты мне скоро не только молочные реки, мне скатерть-самобранка срочно потребуется! Может, есть у них действующая модель этого сказочного девайса, а? Меня бы устроила и облегченная версия, типа: «Мак-скатерть от Макдональдс» или «Консервы „сельский учитель“».
Увы, двое из ларца, одинаковых с лица, с пирогами из холодильника не выскочили, так что спать укладываться пришлось полуголодной. Смотря на бледный свет равнодушной луны, Василиса с тоской вспоминала родителей, горячо желала дяде Олегу и полиции найти преступников и наказать убийц отца, и размышляла о том, сможет ли долго прожить в деревенском доме без элементарных удобств и с чудаковатыми соседями.
Мысль о том, что эти самые соседи могут представлять для нее опасность, в голову девушке уже не приходила. Думки об отсутствующих в селе детях казались теперь второстепенными и далеко не столь важными, как отсутствие продуктовых магазинов. Заснула Василиса с намерением завтра же договориться с Ягой Лешевной о покупке у нее яиц и молока.
Голодно бурчащий желудок разбудил Василису вернее горластых петухов и раньше будильника на телефоне.
Гостиную половину передней комнаты заливал яркий солнечный свет. Разноголосые звуки деревни, приглушенные стенами и окнами дома, вливались в уши.
– Боженьки, еще семи утра нет, а коров на пастбище гонят! – ужаснулась Василиса, выглянув в окно и заметив медленно бредущее стадо и Ягу Лешевну, выпускающую черно-рыжую буренку на дорогу. – Во сколько же встают доить их?! Вот теперь не удивлена я, что деревни вокруг все пустые стоят, особенно, если у доярок в колхозах была зарплата, как у сельских учителей.
Умывшись и одевшись, голодная как волк, Василиса схватила пакет с кошельком и понеслась к доброй соседке.
Перед крыльцом Яги Лешевны грузно переваливались с лапы на лапу странные птицы: вроде как гуси, но крупнее тех, что встретились Василисе на дороге в первый приезд в Лысую Гору. Этих причудливых птиц Василиса узнала бы и через сто лет – их изображение она видела на странном, меняющемся плакате в кабинете Яги Лешевны. Шеи у них были длинные-предлинные, как змеи, и взгляд исключительно хищный…
– Ши-шшшш-шш, – зашипели птицы на раннюю гостью. – Га-га-ши-шшшшш.
– Гашиша нет, – оторопело отозвалась Василиса и попятилась, но ее «взяли в кольцо».
Не иначе, как бабушка Агафья накаркала! Боевитые птицы оказались соседями Василисы по служебному жилью.
Птицы агрессивно наступали, тянулись клювами к Василисе, а испуганная горожанка, как могла, отбивалась пакетом, радуясь, что в кошельке много мелочи, превращающей пакет в тяжелый и звенящий снаряд. Глухой звон монет озадачивал птиц, они не решались подойти вплотную, но и спастись бегством не давали.
– Хм, извините, что отвлекаю вас от вашего занятия, но хотелось бы знать – а чем это, собственно, вы заняты? – раздалось за спиной Василисы.
«Мне уже доводилось слышать этот вопрос, Елисей Назарович повторяется. Почему у него голос такой низкий и скрипучий?»
Василиса обернулась.
За ней стоял высокий, сухопарый седой мужчина с черными, как уголь, глазами и тонкими, неестественно алыми губами, такими же яркими, как розы в его руках. Этот мужчина почтенных лет был одет в отличного покроя черный костюм и стального цвета серую рубашку с галстуком в тон, буквально кричавшие о многозначной стоимости всего наряда в целом. Исключительно благопристойный вид и букет в руках намекали, что мужчина явился к Василисиной соседке в гости.
Импозантный старец (стариком его назвать язык не поворачивался, таким ясным и твердым взглядом он смотрел, такой прямой была его осанка) с интересом поглядел, как Василиса бьет пакетом по красному клюву очередного наглого гуся-переростка. Ноздри длинного орлиного носа мужчины затрепетали, будто принюхиваясь к девушке, подвижное умное лицо выразило недоумение.
– Спасите! – взмолилась Василиса. – Они меня заклюют!
– Не заклюют, а защиплют, – менторским тоном назидательно поправил мужчина, не двинувшись с места.
Он видит существенную разницу в этих двух глаголах?!
– Вы – учитель, – сделала логический вывод Василиса. Что интересно: на франтоватого старца гуси не шипели и костюмчик на лоскутки порвать не пытались! – Вы умеете обращаться с птицами? Отгоните их, пожалуйста!
– Всегда рад помочь прекрасной даме, – по-рыцарски отозвался почтеннейший гость Яги Лешевны.
Благообразный, убеленный сединами мужчина вдруг оскалился, продемонстрировав белейшие зубки а-ля реклама Oral-B с чересчур длинными верхними клыками, и зашипел на гусей так, что любой змей удавился бы от зависти.