Нам не позволят (СИ)
Я мечтала о такой любви, как у мамы с папой Майклом, и как у папы с Яной. Не меньше. Кричала Максиму в первую встречу, что я не большинство… И что в итоге? Сижу, радыю из-за подлеца, который обманул меня после того, как позволил поверить, что у нас все может быть серьёзно.
— Детка, ответь мне хоть что-то. Не молчи.
— Он мне нравится, — всхлипываю наконец. — Очень сильно. Я в него влюбилась.
Тяжёлый вздох отца не заглушают даже струи воды, разбивающиеся о пол и стены душевой. Дрожащими пальцами я выключаю воду, быстро поднимаюсь и, накинув на себя халат, выбегаю к папе.
Он распахивает свои объятия, как всегда делал, когда я плакала, и позволяет мне прорыдаться в свою рубашку. Гладит меня ладонью по голове и шепчет что-то успокаивающее, а потом мы долго сидим, обнявшись, прямо на полу номера и просто молчим. На этот раз он не рычит на меня, не осуждает за то, с кем я связалась, и не тыкает высокомерно носом в мою ошибку.
Папа просто молчит, и по тяжёлому стуку его сердца за грудиной, я понимаю, что он сейчас искренне переживает за своего ребёнка, за глупую дочку, которую обидели и ранили. Самое главное, чтобы это переживание не вылилось в ярость. Я знаю, каким папа бывает в гневе, а мне вовсе не хочется, чтобы он опускался до мести Звергу. Все же, если быть честной до конца, я добровольно с ним была, и изначально никаких обещаний с его стороны не звучало. Так что, я виновата не меньше Максима.
Женщина с самого начала должна себя ценить и ставить высоко, принимать только достойное отношение, и только спустя время позволять мужчине подойти ближе, в ином случае, она рискует быть недооцененной, преданной, раненой. Она рискует стать просто вещью, которую использовали.
Я не хочу быть вещью и не буду. И я не сплю с несвободными мужчинами, и никогда не приму подобные отношения.
Что ж, Максим, однажды ты сказал мне "не все в жизни можно исправить". Ты был прав. Не все.
В тот же день папа забирает меня в свои апартаменты, которые они обычно аренднуют с Яной, когда приезжают в Россию. Он изо всех сил старается меня отвлечь, чтобы я не плакала. Рассказывает о том, как шалят близнецы, радует новостью, что Эмиль пошёл на поправку и уже почти выздоровел.
Мне становится легче. Правда.
Новая волна слез настигает лишь в тот момент, когда я начинаю листать сообщения и журнал вызовов в телефоне, удаляю номер Макса и всю информацию о его звонках, а также решаю удалить смс от Антона, чтобы окончательно распрощаться с прошлым и всеми теми, кто меня обидел. Прежде чем удалить сообщения бывшего парня, я все же решаю их для начала прочесть, и с ужасом обнаруживаю, что Антон мне писал в них о невесте Максима.
"Решил тебе рассказать… Ты же меня ублюдком считаешь, а его видимо нет. Так знай, что он ещё хуже. Он тобой пользуется, как и другими девушками. Всем давно известно, что Зверг женится. Свадьба с дочкой крупного партнёра. Они объединяют предприятия. Уже давно этот вопрос решён. Не будь подстилкой, Ами. Такой он тебя делает! "
Сердце словно второй раз вырывают из груди. Если бы я прочитала это чуть раньше. Если бы только до того, как открыла ему душу… Может, мне не было бы так больно и гадко сейчас…
О Лин папе я тоже рассказываю. Он хмурит брови, пока слушает, но обещает помочь. И, отдать ему должное, папа и теперь не ругает и не обвиняет меня, хотя наверное имеет право, ведь из-за моего неверного выбора подруга оказалась в опасности. Его жена тоже однажды оказалась в опасности из-за меня…
Перед самым вылетом в Америку я звоню маме и сообщаю, что скоро приеду. Она, как обычно, радуется моему возвращению. Чего я не ожидаю, так это того, что папа организует мне встречу с Лин. Не знаю, как у него получилось, но подруга соглашается поговорить со мной.
Мы с папой едем в больницу. Он поднимается со мной на этаж, но в палату к Лин я захожу одна. Подруга сидит на постели и внимательно смотрит на меня, пока я медленно иду к ней и усаживаюсь на край кровати.
— Привет, коротышка, — шепчу я виновато. — Спасибо, что согласилась поговорить.
— Привет… — Лин опускает взгляд и слегка сжимает пальцами край одеяла.
Синяки и ссадины на её лице уже не так жутко выглядят, а в глазах появился знакомый блеск. Очень надеюсь, что ей стало легче. Я так подумала, что даже если она никогда меня не простит, пусть так, лишь бы поправилась, лишь бы у неё все было хорошо.
— Ты была права насчёт Зверга. Он оказался подлецом. Он… женится. У него есть невеста, я об этом узнала от отца.
Подруга сочувственно глядит на меня исподлобья.
— Мне жаль… Честно. Он был здесь. И… не показался мне уродом. Он помогает папе и… извинился передо мной.
— Хорошо, что он извинился…
Хотя бы перед Лин…
— И что ты будешь делать дальше? — спрашивает шёпотом.
— Улечу домой. Сегодня рейс. Надеюсь, мы с тобой увидимся когда-нибудь? Я знаю, что ты скорее всего не останешься в Москве.
Подруга закусывает губу и неопределённо пожимает плечами, отводя взгляд в сторону.
— Может быть увидимся. Я пока не знаю, как все будет, Ами. Знаю только, что больше не хочу встречаться с тем типом, не хочу бояться.
Моя маленькая коротышка. Мне так жаль, что с тобой случилась беда. И я так хочу спросить, что он сделал с тобой, но боюсь причинить тебе боль. Воспоминания, к сожалению, могут причинять очень сильную боль…
— Ты будешь со мной общаться, Лин? Я могу тебе звонить или писать?
Задав вопрос, я задерживаю дыхание, потому что мне страшно услышать ответ, ведь он может быть отрицательным.
Но когда подруга кивает, с моего сердца будто многотонный груз падает. Она не против общаться дальше. Моя коротышка все ещё меня любит. В порыве чувств я прижимаю её к себе. Она закрывается носом в мои волосы и тихо вздыхает.
— Как я без тебя, Дылдочка? Я скучала все эти дни…
— Я тоже скучала. Невыносимо.
Через пять минут в палате появляется врач и говорит, что время посещения закончилось. Мы с Лин прощаемся. Она обещает сообщить свой новый номер, и где она будет после выписки, после чего я ухожу. Из больницы мы с папой сразу едем в аэропорт.
Ну вот и все. Прощай, Москва. Прощай, Россия. Прощай, Максим…
Садясь в салон самолёта, я собираюсь оставить здесь не только прошлое, но и боль. Жаль, что не выходит. Боль тянется за мной, а прошлое… Не все прошлое можно перечеркнуть и забыть…
— Солнышко, но ты ведь дома всего несколько дней! Зачем тебе снова куда-то уезжать? Что за необходимость? — негодует мама, накладывая в тарелку мою любимую овощную запеканку, от вида которой сейчас меня почему-то сильно тошнит.
Скорее всего, это нервы. Больше недели я в Америке. Успела погостить у папы и Яны, пообщаться с братишками, потом вернулась домой к маме и папе Майклу, но особо легче мне так и не стало.
Мысли все время возвращаются к Максиму, руки так и тянутся к телефону, чтобы проверить пропущенные и сообщения. Хоть я и удалила номер Зверга, но я ведь наизусть его помню.
Лин за это время успели выписать. Она мне позвонила, как и обещала, и сказала, что сама не знает точно, куда её увозят, и говорить никому ничего нельзя. Мне можно будет сказать только после того, как она уже будет на месте, поэтому остаётся только ждать. Больше мы не созванивались — её старый номер теперь вне зоны доступа.
А мне так плохо без неё. Поговорить не с кем. Не с папой же откровенничать! Он и так без конца на меня косился, пока я гостила у них, и о чем-то шептался с женой. Тему о Зверге он при мне не поднимал, но я уверена, что с Яной они ему все кости перемыли. Не просто же так она на меня пялилась, словно никогда до этого не видела.
— Ами, ты меня слышишь? — мама машет передо мной ложкой, выдирая меня из собственных мыслей.
Выглядит она, надо сказать, хорошо. Даже похорошела за месяц, который я отсутствовала. Сейчас мама почти не работает, а уделяет все время заботе о здоровье и доме. Я всегда волнуюсь за неё, но за несколько лет её болезни научилась не бить тревогу без повода. Рядом с ней и так вечно переживающий Майкл.