Большой секрет Анаит (СИ)

— Как ты? Этот утырок ничего тебе не сделал?
Однако вместо слов благодарности поганка заявила:
— Мог и не встревать. У меня все было под контролем, я сама в состоянии о себе позаботиться. Мне не нужны рыцари, не надо меня спасать, ясно?
«Это ж надо, какие мы гордые птицы. — Дима цокнул языком. — Ни извинений от нее не дождешься, ни благодарности».
— Ясно… — буркнул он вслух.
В этот момент створки лифта все-таки разъехались.
— Прошу. — Дима жестом пригласил ее пройти. — Дамы вперед.
Она недовольно на него посмотрела, но все же послушалась, прошла в просторную кабину. Мельком посмотрела в зеркало, которое занимало добрую половину задней стенки. Встала в самом углу и сделала вид, что Димы не существует.
На такое явное ребячество он лишь хмыкнул.
Лифт поехал вверх. Однако через секунду кабина остановилась.
Надменное выражение лица враз слетело с Анаит.
— Что за ерунда… — простонала она и поспешила к панели управления.
Нажала на кнопку в попытке открыть двери, но ничего не вышло. Тогда она попыталась нажать на другие кнопки, но все с тем же нулевым результатом.
— Дай я, — буркнул Дима, шагнул к ней и проделал те же манипуляции.
— Застряли… — простонала Ани.
— Погоди, сейчас вызову службу.
Он нажал на кнопку связи с диспетчером. Но на другом конце никто не ответил.
— И часто у вас такая свистопляска? — буркнул он, продолжая нажимать на кнопки.
— Первый раз! — ответила Анаит, насупившись.
— Россия-матушка, ептель… Сегодня еще и пятница…
— Хочешь сказать, нас могут сегодня не выпустить? — У Анаит от такой перспективы аж сбилось дыхание. — Но мне надо домой! У меня дочка…
Дима посмотрел на ее напряженное лицо, прищурился. Еще несколько раз попробовал связаться с диспетчером, но панель управления будто умерла. Хорошо хоть, в кабине не отключился свет, а то было бы совсем весело.
— Люди! — заорал он зычным басом. — Есть кто живой?
Застучал по двери кабины, но никакого ответа на свои вопли не получил.
И тут ему прилетело:
— Это все из-за тебя!
Анаит фыркнула, посмотрела на него как на врага народа.
— Что из-за меня? — переспросил Дима, нахмурив брови.
— Наел бока, вот лифт и встал! — она многозначительно осмотрела его с ног до головы. — Не выдержал твоего веса.
— Ты серьезно? — Его брови взлетели.
Нахалка посмела кивнуть, уперла руки в боки и уставилась на него с упреком.
— Вот как, значит…
Дима недолго думая расстегнул пиджак, а потом принялся расстегивать рубашку.
— Эй, ты что делаешь? — охнула Анаит.
Он не стал слушать ее воплей, распахнул полы рубашки, демонстрируя ей свой идеальный торс. Зря, что ли, столько качался? Вот они — кубики, так нежно любимые дамами. Да, за деять лет и правда набрал около двадцати килограмм, но не жира, а чистых мышц.
— Любуйся! Где ты тут видишь складки жира?
Взгляд Анаит забегал от его лица к торсу и обратно.
— Немедленно застегнись! — тут же проворчала она.
— А то что? Поругаешь меня? — усмехнулся он криво.
— Пфф… Просто отвернусь, и все, — фыркнула она и вправду отвернулась.
Однако бурчать не перестала, почти сразу он услышал от нее недовольное:
— Угораздило же застрять именно с тобой…
Дима буравил макушку Анаит тяжелым взглядом, пока застегивал рубашку. Он выручил ее из неловкой ситуации, заступился, а она опять к нему с претензиями. До чего тяжелая девка! И угораздило же его когда-то в нее влюбиться. Божье наказание, не иначе.
В то же время ее близость не на шутку его волновала. А короткая перепалка и вовсе завела, настроила на романтический лад.
«Эх, сейчас бы Анаит голенькую…» — мелькнула шальная мысль.
— Знаю я одно средство, после которого лифт исправно работает… — проговорил Дима тихо.
— Какой? — тут же оживилась Анаит, снова к нему повернувшись.
— Хочешь, покажу? — спросил Дима с прищуром.
Дождался кивка, бросился к ней, сжал плечи и впился губами в губы.
Анаит замерла на месте, пораженная и оглушенная его наглостью.
Он почувствовал ее руки на груди. Девчонка пыталась его отстранить, но вот какое дело — пихалась едва-едва. Пока целовал ее, забыл, как дышать. Губы горели огнем, и не только губы.
 
Он прижал Ани к двери кабинки, рука сама потянулась к ее груди. По-хозяйски сжал через ткань блузки, дождался ее стона и, воспользовавшись тем, что она разомкнула зубы, сунул язык поглубже ей в рот.
«Боже, какая сладкая…» — мысленно застонал он.
Надо же было лифту загудеть именно в этот момент.
Анаит тут же вывернулась из его объятий, отпрянула подальше, опасливо оглядываясь.
А потом кабина начала движение вверх.
Дима снова потянулся к Анаит, очень хотелось продолжить поцелуй, но она отступила.
— Ты обалдел? — прошипела зло. — Это харассмент*! Я подам жалобу…
— Будешь много возникать, нажму на «стоп» и опять начну целовать!
Паршивка мгновенно прикрыла рот. То-то же…
*Харассмент — в праве США преступление, нарушающее неприкосновенность частной жизни лица преследованием (телефонными звонками, письмами, слежкой и пр.), назойливым приставанием, домогательством. Совершается обычно с сексуальными мотивами.
  
Глава 40. Правильные ходы
 
Анаит теребила в руках синюю шариковую ручку, дожидаясь, когда его величество Соболь изволит явиться на рабочее место.
Тот случайный поцелуй совершенно выбил ее из колеи. Целые выходные Анаит думала, как поступить правильнее.
По сути — она самая настоящая жертва сексуального домогательства. Можно идти и смело жаловаться на начальника, который распустил руки, губы и даже язык.
Однако еще неизвестно, чем обернется ее крестовый поход.
Анаит представила, как жутко это будет выглядеть, если ее слова извратят. А Соболь очень даже способен переврать ситуацию на свой лад — мол, сама полезла, он ни при чем. А Качканян подтвердит его версию! Эти двое запросто могут спеться, какого бы героя ее мучитель ни изображал. Она не верила ему ни на грош.
Естественно, сплетни расползутся на всю компанию, и как ей потом здесь работать? А если после этого она решит уволиться, какие ей дадут рекомендации?
И хотела бы во всем обвинить Соболя, но…
По большому счету она сама во всем виновата.
Изначально было понятно, что Соболь взял ее на работу не просто так. Анаит знала, что он будет к ней клеиться, не оставит в покое. Стоило уволиться сразу и не мотать себе нервы.
Не решилась, соблазнилась большой зарплатой. Уже мысленно чахла над златом, покупала Нане обновки… и каков итог?
Но если уж совсем по-честному, главная причина, почему ей нужно уволиться, — поцелуй ей понравился! Стыдно до ужаса и непонятно. Она же ненавидела этого козла всеми фибрами души! Но как вкусно целовался…
«Это все от нехватки мужского внимания!» — твердила она про себя.
Не верила в то, что у нее могли остаться какие-то чувства к этому типу, ведь ее в буквальном смысле трясло от злости при воспоминании о нем. Да что там, до сих пор трясет. Тем более, ей совершенно не хотелось заводить с этим типом какие-то отношения. Ему же только посмеяться над ней, и все!
Анаит вздрогнула, когда услышала звук открывающейся двери, громко сглотнула, увидев Соболя.
Сегодня он разоделся в коричневый костюм в мелкую полоску. На гладко выбритой физиономии улыбка от уха до уха. Так и тянуло треснуть чем-нибудь по затылку, чтобы прекратил улыбаться.
Что ж, Павлин Павлиныч, придется тебе немного попотеть и поискать себе нового секретаря. Авось ее увольнение испортит ему настроение. 
* * *
 — Дмитрий Егорович, — обратилась она к нему тут же. — Есть разговор…
Диме не нужно было уметь читать мысли, чтобы сразу понять, что к чему. Слишком решительный у Анаит был вид. Убийственно решительный. Кроме того, она не включила компьютер, не разложила на столе вещи, как обычно делала с утра. Сразу стало ясно — будет увольняться.