Анатолий Папанов: так хочется пожить… Воспоминания об отце

Много забавных случаев было в концертных поездках.
Юрий Владимирович Никулин рассказал, как он, Папанов и замечательный актер из БДТ Владислав Стржельчик ездили с концертами в Винницкую область. После концерта дорогих гостей повезли в музей-усадьбу знаменитого ученого Пирогова, где лежит его забальзамированное тело. После последнего выступления для артистов был устроен прием, на котором секретарь обкома партии пригласил их приехать еще раз, будем мол очень рады новой встрече, на что Папанов вполне серьезно ответил: «Обязательно приедем. У вас так замечательно бальзамируют, даже лучше, чем в Москве».
Отец часто звонил домой, узнавал как старики (все бабушки и дедушки), как мама, как моя учеба в школе, что нового в театре. Из поездок всегда возвращался с подарками. В Москве в то время все было дефицитом, а в провинции что-то можно было достать, тем более, таким популярным актерам: для них все склады и магазины были открыты… В основном после концертных поездок отец приезжал в хорошем настроении. Мама планировала свои дела так, чтобы в день приезда папы быть дома. Готовила вкусный обед, встречала, кормила. За обедом отец любил рассказывать о поездке. А на утро, как всегда, надо было собираться на репетицию. Наденет какую-нибудь куртку, старый пиджак и джинсы, видавшую виды футболку, кепку и черные очки. Мама только скажет: «Толя, ну куда ты так нарядился! Ты же привез из поездки новую дубленку и хороший костюм!» Он ответит: «Да ладно! Мне так удобнее!» Он не любил выделяться своей одеждой, а коллег, которые обожали наряжаться и щеголять обновками, но творчески ничего из себя не представляли, называл «Артист Артистычами». Несмотря на это одежда отца была всегда чистая и опрятная. Он во всем ценил порядок.
Один раз на гастролях в Новосибирске в 1981 году папе стало плохо. Мама вызвала скорую помощь. Врачи сказали, что надо ехать в больницу, диагноз – нарушение мозгового кровообращения. Папа ни в какую, пришлось его уговаривать. Еле согласился, лег на носилки, но вдруг остановил санитаров, попросил у мамы, чтобы она дала ему кепку и черные очки. Надел это и только тогда разрешил санитарам вынести себя из номера. Не захотел, чтобы люди видели его в таком положении.
Как я уже упоминала, в доме было много книг. Папа очень любил поэзию. Был знаком со многими современными поэтами. Три полки в книжном шкафу были забиты поэтическими сборниками. Часто читал стихи вслух, прекрасно чувствовал музыку стиха. Иногда звал меня и просил послушать какое-нибудь стихотворение. Мама не очень любила стихи, так и говорила: «Я предпочитаю прозу. А Толя – поэзию». Родители выписывали много газет и толстых литературных журналов. Все прочитывалось. Когда собиралось слишком большое количество журналов, их отвозили на дачу. До сих пор они стоят в книжном шкафу, подобранные по названиям и годам…
В еде был неприхотлив. Ел все, что мама готовила. Пища, в основном, была простая, без всяких деликатесов, несмотря на то, что известному актеру не представляло труда достать что-нибудь дефицитное. Для этого стоило зайти в продовольственный магазин, и продавщицы, увидев «живого» Папанова, достали бы из-под прилавка все что душе угодно. Но он в магазины не заходил – все продовольственные проблемы лежали на маминых плечах… Из еды папа очень любил рыбу во всех видах. После обеда обожал пить компот. На завтрак предпочитал чай с лимоном и бутерброды, иногда яичницу. На ночь никогда не наедался, если даже день был тяжелый, и энергии было потрачено много. Чаще пил кефир или снова чай, иногда ел печенье или творог.
Если выдавался свободный день дома, он учил текст роли, или читал, или шел в Лужники: навещал родителей. А вечером смотрел телевизор, в основном – спортивные передачи. Спорт любил очень, да и, впрочем, как я уже писала, сам был спортивным человеком. И несмотря на то, что хозяйственными делами не занимался, был по-настоящему главой семьи, всех нас боготворил и делал все, чтобы в доме был достаток. Родители прожили вместе 43 года. Как-то я спросила маму:
 
– А как прожили?
– По-разному. Но у меня никогда не было повода подозревать его в измене. Может, когда он уезжал на съемки, что-то происходило, только я ничего про это не знала, никто никогда мне не звонил, не намекал. И у него повода ревновать не было. Хотя все было не так просто. По молодости водочкой увлекался, и я переживала очень, и были мысли о разводе. Когда я в очередной раз выгоняла папу или уходила от него к бабушке, та ругала меня за это. А папина мама говорила сыну: «Я знаю, почему тебя Надя выгнала. Возвращайся домой и проси прощенья». Наши родители прожили вместе всю жизнь, и в их семьях даже не допускалась мысль о разводе. В обеих семьях почитали домострой. Такие отношения скрепляли семью.
Когда умерла папина мама, моя бабушка Елена Болеславовна Папанова, в девичестве Равковская, на поминках отец очень сильно напился, и после этого раза как отрезало. Мама сколько раз его спрашивала: «Толя, может ты какой зарок дал?» «Оставь меня в покое!» – ворчал он в ответ. Он всегда говорил, что не верит, если человек не может бросить пить, когда захочет. Если захочет – бросит навсегда. Может быть, поэтому друзей у него практически не было. Я думаю, он боялся попасть под «дружеское» влияние и развязать… В театре мог сказать какому-нибудь молодому актеру, если видел, что тот пришел на репетиции или на спектакль с похмелья: «Не по таланту пьешь!».
В последние годы он стал очень тесно общаться с Виктором Ивановичем Мережко. В данном случае можно сказать, что это была даже дружба. Знакомство их произошло на съемках фильма «Одиножды один» режиссера Геннадия Полоки по сценарию Мережко. Когда папа прочитал сценарий, который ему очень понравился, то с удовольствием согласился попробоваться на эту роль, хотя до него пробовалось много актеров, в том числе и звезд. Роль была выписана очень смешно. Ваня Каретников – трагикомический герой, бабник, шалопай. К нему очень подходят слова из басни Крылова «Стрекоза и муравей»: «Ты все пела, это дело, так поди-ка попляши». Ваня всю жизнь переезжал с места на место, менял одну женщину на другую, нажил детей от разных жен, но стабильную хорошую семью так и не создал. В результате, в старости, он никому не нужен. Отец ролью очень заинтересовался, так как, по его словам, он таких ролей еще не играл. Одной из партнерш по фильму была актриса Театра сатиры народная артистка России Нина Николаевна Архипова.
Над этой ролью отец работал с большим интересом, но, к сожалению, в процессе съемок он все больше и больше сникал. Ему казалось, что он не так играет, да и режиссер заводит картину не в ту сторону. И когда картина была снята, и он ее посмотрел, то она ему не очень понравилась. Созданный образ Вани Каретникова он никогда не считал своей актерской удачей.
По воспоминаниям Виктора Ивановича, он впервые увидел Папанова в ростовском издательстве «Молот», где работал после института, на встрече с артистами Театра сатиры (в Ростове-на-Дону театр был на гастролях). Позже, когда Мережко стал сценаристом, он всегда мечтал встретиться с Анатолием Дмитриевичем на съемочной площадке. Наконец это произошло. После съемок завязалась дружба. Помню, как они с женой Тамарой приходили к нам в гости. Их первый ребенок, дочка Маша, была совсем еще крохотная и сидела у Мережко на ручках.
Виктор Иванович Мережко так вспоминает об этих встречах у нас дома:
«Ему 50 лет, он звезда, я – начинающий 35-летний сценарист, недавно приехавший в Москву. Видимо, понимая, что мы хотим есть, Анатолий Дмитриевич пригласил меня и мою покойную жену Тамарочку в гости. Какими вкуснятинами он нас угощал! Икра красная, икра черная… Многие завязавшие не могут смотреть, как другие выпивают, а Папанов, наоборот, получал от этого удовольствие. Брал бутылочку, наливал. “Ты, Витюх, когда первая пойдет, возьми вот это, неееет, не икорку бери, а огурчик малосольный. Надюша специально на базарчик бегала”, – и подкладывает закусочку, подкладывает. “Когда, – говорит, – ты пьешь, я хмелею”».