Нам нельзя! (СИ)

— Но сначала нужно разобраться с вот эти, — аккуратно проводит по маленькой кровоточащей царапине.
Дёргаюсь, как ошпаренная. В месте его прикосновений начинает нестерпимо сжечь, покалывать.
— Ауч, — отдергиваю ногу, отступаю на шаг назад.
— А я предупреждал ведь! Говорил — не спеши, подожди меня. И вот к чему привело твоё непослушание! — Стас приподнимается, поворачивается к Кристине, — в доме есть хоть какой-то антисептик? Чем можно было бы обработать царапины?
Кристина на удивление соображает быстро, подхватывает на лету. Уносится в направлении дальней комнаты и спустя считанные минуты возвращается, удерживая в руках маленький, прозрачный контейнер, по всей видимости, ту самую аптечку.
Может к ней отношусь слишком предвзято? Девушка всегда приветлива, радушна и искренне улыбается, и по всей вероятности — далеко не глупа. Как иначе?
Сомневаюсь, что Виктор Александрович выбрал бы в свои спутницы жизни какую-нибудь недалёкую, кисейную барышню. Ведь, такой рассудительный, зрелый мужчина — попросту заскучал бы от однообразия, глупых бесед и скупости женского ума. Хотя… насчёт его рассудительности явно поспешное суждение! Уж точно не после последних событий, произошедших несколькими неделями ранее.
— Ты справишься? — Стас протягивает руку вперёд, пытается выхватить аптечку, но девушка заводит контейнер себе за спину и недоверчиво сводит к переносью брови, — или лучше мне заняться повреждениями?
— Кристина, — сиплым от напряжения голосом шипит жених, — отдай, чёртову, аптечку! Сам смогу справиться!
Они встречаются взглядами, зло сверкают глазами в полумраке комнаты. Напряжение увеличивается во сто крат, атмосфера накаляется. Стас делает угрожающий шаг вперёд.
— Помощь твоя не нужна! Иди отцу помоги, сними с него напряжение, а то он нервный в последнее время… ты же знаешь, как это делать!
Непонимающе хлопаю глазами. Что сейчас происходит и самое главное откуда такая ненависть и озлобленность друг к другу?!! Неужели все никак не могут принять того факта, что в ближайшее время станут близкими, родными людьми?!!
Да… не многие могут воспринимать и должным образом принять будущих «жён» и «мужей» своих родителей, но не настолько же?!!
Её богу… задолбал этот цирк! Громовы — сплошное разочарование! С их семейкой спокойной не заживешь! Хватает своих проблем и невзгод, истерик и драм. Нет никакого желания быть очевидицей данного затянувшегося поединка глазами и встревать в перепалку гневных реплик.
Раздраженно подаюсь вперёд, обхожу Кристину и забираю из её рук заветную коробку.
— Я сама справлюсь! — вкрадчиво доношу до обоих, цепко осматриваюсь по сторонам в поисках уединенного места, где смогу сама обработать нанесенный по своей же глупости мелкий ущерб своему телу.
Выхватываю, в погружённом полумраке холла, крохотный пуфик и взгромождаюсь на него. Слишком резко дёргаю защелки контейнера вверх и внимательно рассматриваю имеющееся в нём содержимое.
Раздраженно пыхчу, мысленно ругаюсь матом пока обрабатываю едва заметные порезы, несколько раз прохожусь антисептиком по коже в области виднеющихся повреждений, после, в завершении процесса наклеиваю пластыри, прикрывая всё безобразие.
— Вот и всё, — аккуратно складываю понадобившийся инвентарь обратно в контейнер, кладу его рядом на мягкий пуф, приподнимаюсь, — сама справилась! А теперь, — укоризненно смотрю на Стаса, — отвези меня домой!
Скупо, сухо, грубо и безукоризненно требую. Не намереваюсь больше и минуты задерживаться в этом «чудесном» особняке, наполненным не менее чудесными людьми.
— Никто! Никуда! Не едет! — знакомый, жёсткий тон прорезает образовавшуюся тишину, отдаёт приказ, которому страшно не подчиниться.
Глава 26
Замираю, рука не дергается отворить входную дверь, а тело отказывается повиноваться, бессознательно перестаёт подчиняться прямым посылам мозга. Медленно разворачиваюсь, смотрю прямиком туда откуда доносились не позволяющие уйти слова. Поднимаю взор и встречаюсь с блуждающим, рассерженным взглядом. Он будто сканирует, придирчиво осматривает, скользит по расцарапанным ногам, постепенно достигая лица.
 
Мужчина хмурится, его черты лица искажаются, быстро сменяющиеся эмоции не подвластные пониманию. Заостряет внимание на заплаканных, опухших, покрасневших глазах, нервно дергает уголками губ.
— И кто заставит нас тут остаться? — первым подаёт голос Стас, — Катя устала и хочет домой! Чего непонятного?!
— Почему ты плакала? — пропускает мимо ушей шквал вопросов в свой адрес, Виктор обращается ко мне.
Молчу, не собираюсь даже отвечать на поставленный вопрос. Какое ему дело почему плакала? Это никак не должно его касаться! У меня есть жених, надо будет поделюсь именно с ним своими внутренними переживаниями.
Громов-старший угрожающе делает шаг вперёд, спускается с последней ступеньки крутой лестницы, вступает на твёрдую ровную поверхность. Тем самым приближаясь ближе к нашей «веселой» и «дружной» компании.
— Я, кажется, задал вопрос! — громко, резко и с некой жестокостью проговаривает он, — Повторюсь! Почему ты плакала?
Угрожающе взирает на сына.
— Ты что-то сделал? Обидел её? — сжимает руки в кулаки, несколько раз играет желваками, густые брови сходятся к переносью.
— Я то? Я точно никого не обижал, кто имел неосторожность ранить ранимую девичью душу? — Стас ничем не отличается от отца, разгневанная, озлобленная маска ложится на аккуратные, ровные черты, превращая мужчину в некого разъярённого быка, с вздувшейся веной на лбу и покрасневшими от злости глазами.
Нахожусь в самом эпицентре взрыва, между двух огней, на минном поле, утыканном в радиусе квадратного метра взрывчаткой, готовой взорваться в любой момент, стоит только совершить хоть один не обдуманный шаг вперёд. Становиться не по себе, неловко, страшно, чёрт возьми…
Понимаю, что всему виной именно я! И все прекрасно это знают!
Выступаю вперёд, становлюсь между мужчинами, раздраженно упираю руки в бока.
— Так, хватит, — громко выкрикиваю, — надоели выяснять отношения! Господи, хоть в одной семье родственники живут дружно, спокойно и миролюбиво?!! Или так в каждой семье?!! Готовы поубивать друг друга, наброситься в жесточайшей схватке и разорвать противника, — тяжело выдыхаю, — Успокойтесь!
Бросаю косой, разгневанный взгляд на Виктора, разочарованно качаю головой, поворачиваюсь к Стасу.
— Ты, — указываю на него пальцем, практически тычу в груди, — собирайся! Отвези меня домой, — проговариваю командным тоном, толкаю жениха в грудь, обхожу стороной, направляюсь прямиком к входной двери, — Быстро!
Резко дергаю на себя деревянное, узорчатое резными линиями полотно, выхожу прямиком на улицу! Оказываюсь на свежем воздухе, именно там, где можно вздохнуть полной грудью, ощутить временную свободу и избавиться от витающего в воздухе напряжения.
— Мы не договорили, — вдогонку летят грозные слова, Виктор Александрович оказывается около меня, невзирая удивленному взгляду своей невесты.
— А мне кажется, что уже все сказали, что хотели. Больше не собираюсь быть участницей данного каламбура. Надоело! Можно мне спокойно жить?!! Выйти замуж и уехать как можно дальше от ненавистным мне людей? — тело пробивает дрожь от ярости, бушующей внутри.
Ранее безоблачное небо, застилает темной пеленой, гурьбой необъятных, чёрных туч. Ночное небо озаряется яркой вспышкой последовательных вспышек молний, а тихая, спокойная ночь прорезается оглушительным раскатом рокочущего грома.
Первые крупные капли падают прямиком на моё лицо, заставляя запрокинуть голову, выставить руки вперёд и посмотреть вверх. Секунда и едва уловимые капли сменяются на непрерывный поток, превращаясь в настоящий проливной, летний ливень.
 
Чудесно, просто замечательно! Отличное завершение вечера!
Глава 27
Чудесно, просто замечательно! Отличное завершение вечера! Так бы и подумала, но похоже самый разгар — впереди!
— Катя, — Стас подбегает ко мне, хватает за руку и тянет обратно, внутрь особняка, — скорее, а то замёрзнешь и, не дай бог, заболеешь!