Сияние огненного опала

Джонатан открыл капот олдсмобиля. Под мотором был хорошо виден каменный клин, вонзившийся в нижний край радиатора. Джонатан долго смотрел на мотор и радиатор и размышлял, что можно сделать без нормальных инструментов, и вдруг заметил уголком глаза какое-то движение.
Он повернулся и вздрогнул от испуга. Перед ним стоял абориген с копьем. Джонатан даже не слышал, как этот человек подошел, не слышал его шагов, хотя стоял очень тихо.
– Пожалуйста, не причиняйте нам зла, – проговорил он с тревожно забившимся сердцем. И тут же испугался еще сильнее. Мужчина был не один – чуть поодаль стояли его сородичи, тоже вооруженные копьями. Не считая набедренной повязки из звериных шкур, прикрывавшей гениталии, их мускулистые, темнокожие тела были голые.
Аборигенов, казалось, озадачило поведение белого человека. Правда, по выражению их лиц невозможно было догадаться об их намерениях. Они стали переговариваться между собой, но Джонатан, конечно, не понял ни слова. Потом двое из них заглянули под капот, третий заглянул в салон и потрогал канистры с водой, еще один заглянул под днище. Джонатан подбежал к Марли и загородил ее своим телом. Что теперь с ними будет? Им не грозит ни голод, ни жажда; вероятно, туземцы проткнут его копьем, а Марли уведут с собой – ему страшно было даже подумать, зачем ее уведут.
– Ты понимаешь, о чем они говорят, Марли? – прошептал Джонатан. Шептать было глупо, ведь аборигены не понимали по-английски. – Они хотят украсть машину?
– Они смотрят, что с ней случилось, – ответила девочка.
– Чтобы украсть?
Марли пожала плечами. Джонатан понимал, что она слишком маленькая, чтобы думать о таких вещах.
Один абориген обратился прямо к Марли, и это напугало Джонатана еще сильнее. Девочка покачала головой.
– Что он сказал? – поинтересовался Джонатан.
– Он хотел знать, близко ли отсюда моя мама, – грустно ответила Марли.
Джонатан обнял ее за худенькие плечи; в его голове роились самые фантастические мысли. Аборигены, казалось, приняли какое-то решение и начали действовать. Один собирал ветки и бросал в погасавший костер. Другой куда-то ушел. Третий рылся в вещах Джонатана.
– Что он там делает? – спросил Джонатан у Марли. Ему хотелось вмешаться, но он сдерживал себя ради девочки.
– Я не знаю, – ответила она.
Мужчина нашел сковороду и поставил на огонь. Отлучившийся абориген вернулся с горстью листьев и бросил их на сковородку.
Джонатан решил, что они хотят приготовить себе еду.
– Просто не верится, – пробормотал он. Как же отделаться от них?
Теперь его внимание было обращено на аборигена, выдернувшего из куста большую, тяжелую ветку. Зачем он это сделал? Джонатан не понимал. Туземцы обменялись несколькими фразами и вместе взялись за работу, словно хлопотливые муравьи. Трое засунули ветку под передок машины и напрягли все силы, чтобы поднять ее кверху. Четвертый залез под машину и стал возиться с каменной глыбой. Еще один слегка полил водой листья на сковородке и перемешал маленькой палочкой.
Джонатан испуганно наблюдал за их действиями. Он боялся, что ветка сломается, и автомобиль раздавит человека, залезшего под днище. Он думал, что тот хотел выдернуть глыбу из глины, но он лишь повалил ее на бок, и теперь она лежала плоской стороной кверху. Абориген вылез из-под днища, что-то сказал, и трое аборигенов опустили машину. Теперь колесо стояло на плоской поверхности камня – на уровне дороги. Джонатан был поражен их ловкостью. Туземцы тоже улыбались, довольные собой.
После этого они занялись листьями на сковороде. Листья ужасно воняли, и Джонатан не мог себе представить, что их можно есть. Один абориген снял сковороду с огня. Другой пытался говорить с Марли. Джонатан настороженно слушал. Казалось, она понимала что-то из сказанного, ведь когда-то она даже научила Джонатана нескольким словам. Он предположил, что они спросили, отец ли он ей. Вероятно, она ответила, что нет, не отец, так как мужчины с подозрением посмотрели на него. Несомненно, они хотели знать, что делала девочка-аборигенка с белым мужчиной. А Марли была слишком маленькая, чтобы объяснить им, что Джонатан был ее опекуном.
 
Когда листья остыли, один туземец стал разминать их пальцами, пока они не превратились в пасту. Джонатан завороженно наблюдал за ним. Затем возникла новая дискуссия. Один туземец достал из машины канистру и налил в радиатор немного воды. Джонатан запротестовал, но на него не обращали внимания. Другой лег на землю и смотрел, в каком месте из радиатора вытекала вода. Потом ему подали сковородку с пастой, и он нанес пасту на дыру. Джонатан склонился над мотором и тоже смотрел на их действия. Казалось, аборигены хорошо знали, что делают, и его снова поразила их находчивость, хотя он не понимал, откуда они все это знают. Ведь они жили в буше, и у них не было машин.
Один абориген обратился к Марли и показал на Джонатана.
– Он говорит, чтобы ты ехал на машине только после того, как солнце поднимется выше наших голов, – перевела она.
– Ага… – Джонатан кивнул аборигенам. – Ты знаешь, как на их языке будет «спасибо»? – спросил он у Марли.
Она покачала головой.
Джонатан повернулся к мужчинам и поблагодарил их на английском, кивал, улыбался в надежде, что они поймут. Странное дело, но они никак не реагировали.
– Я и воду не должен сейчас наливать? – спросил он и проверил, сколько воды осталось в канистрах. Он надеялся, что теперь они доедут до Кертин-Спрингс без новых неприятностей.
Марли не ответила, и он поднял голову. Аборигены исчезли. Он смотрел по сторонам, заглянул за машину, но нигде их не увидел.
– Куда они скрылись? – спросил он у Марли. Девочка играла с ящеркой, которую только что поймала.
Малышка огляделась и пожала плечами, а потом снова занялась ящерицей.
– Они, наверное, пошли на охоту, Джоно, – сказала она.
Джонатан лишь покачал головой. Потом собрал пожитки и убрал в машину. Снова посмотрел вдаль. Может, аборигены все еще где-то поблизости и наблюдают за ними? Они с Марли пристроились в тени, немного поели и попили, а когда солнце поднялось выше, Джонатан наполнил радиатор. Сначала плеснул совсем чуть-чуть воды и, убедившись, что она не вытекает, налил его доверху. Завел мотор и проверил все еще раз. Он был почти уверен, что заплатка из листьев прорвется, когда в радиаторе повысятся температура и давление. К его изумлению, этого не случилось, и они продолжили свой путь.
До Кертин-Спрингс Джонатан нервничал и перевел дух лишь тогда, когда наконец впереди показался поселок. Заплатка выдержала.
В Кертин-Спрингс была бензоколонка с маленькой лавкой по соседству, единственный жилой дом и кемпинг. За домом виднелось кладбище автомобилей. Поселок был крошечный, но Джонатан никогда еще не радовался так при виде признаков цивилизации, как в этот момент. Когда он подъехал к бензоколонке, из будки вышел мужчина, вытирая руки полотенцем. Старый хилер, австралийская пастушья собака, проковылял за ним и тяжело лег возле колонки.
– Привет, приятель, – дружелюбно приветствовал его мужчина.
На взгляд Джонатана, ему было лет пятьдесят. У него была трехдневная щетина на открытом, приветливом лице и седая, редеющая шевелюра. Одет он был в рубашку с коротким рукавом, на которой отсутствовали все пуговицы, кроме одной. Поэтому она выставляла на всеобщее обозрение его толстый, загорелый живот.
– Привет, – ответил ему Джонатан.
– Англичанин! В нашей пустыне! Вот уж не каждый день такое увидишь! – восхитился толстяк.
– Как я вижу, в Кертин-Спрингс до меня побывало немного лондонцев, – с усталой улыбкой ответил Джонатан.
– Нетрудно догадаться. Изрядное расстояние отсюда до твоего дома, да, приятель? – Мужчина бросил взгляд на автомобиль Джонатана.
– Отсюда до любого места далеко, – ответил Джонатан, отмахиваясь от назойливой мухи. По сравнению с лондонским Сити тут стояла невероятная тишина.
– Тоже верно. Я Берни Эдвардс, владелец и единственный работник на этой первоклассной автозаправочной станции. Мы с моей лучшей половиной живем тут уже двадцать лет, вырастили четверых детей, и все учились дома. Теперь они взрослые, работают в городе. Но мы с моей Тилли не хотим нигде жить, только здесь, в нашем доме. – Он махнул рукой на дом. – Тут нас когда-нибудь и похоронят.