Дыхание новой жизни (СИ)

— Какое сияние? — буднично спросил он, и я поняла, что он видит не так, как я.
— Все предметы вокруг сияют. Песок, родничок, вон те камни, — сказала я безошибочно указывая на парочку лежащих невдалеке валунов, — сияют голубым светом. А ты тёмно-красным.
— Неожиданно, — совсем не удивившись, сказал в ответ и умолк, наклонившись над водой.
Меня разморило от воды. Я откинулась на песок под сенью кустарника и следила за тем, как пил Алекс. Медленно, часто отрываясь от воды и к чему-то прислушиваясь. Возможно, он думал, что где-то в этих кустах прятался какой-нибудь тушканчик, которого можно употребить в пищу. Это вряд ли, конечно! Если в этом оазисе кто-то и жил, то пустынник должен был давно его съесть. При мысли о тушканчике в животе забурчало. Алекс, наконец, напился и просто, задумавшись, сидел с противоположной от меня стороны родничка.
Я очередной раз проверила все карманы, но такой уж я человек, что не любила таскать в карманах всякую дребедень, и они были совершенно пусты, даже платочка там не оказалось. Вот, в следующий раз, собираясь в другой мир, обязательно положу в карман печенюшек, и зеркальце, и гигиеническую помаду. Что-то, мои мысли потекли совсем не в то русло. Зачем мне зеркальце? Я наверно сейчас похожа на чучело. Слипшиеся ресницы, потрескавшиеся губы, спутанные волосы с забившейся в них пылью. Лучше на это не смотреть! А вот расчёска бы не помешала!
— Можно ещё, — сказал Алекс, и я снова бросилась к воде, но теперь старалась пить маленькими глоточками, смакуя каждую каплю.
Позже в голову пришло, что надо пользуясь случаем попытаться умыться и стереть пыль с тела, но не хотелось пачкать воду родничка. Потом, наконец, догадалась оторвать от футболки кусочек ткани, мучилась пыхтела, но ничего не выходило.
— Тебе помочь? Ты так пыхтишь, словно чайник.
— Хочу тряпочку намочить, чтобы протереть лицо, но оторвать не могу.
Он медленно подошёл, сел рядом, подцепил пальцами ткань у меня на животе и лёгким движением оторвал полоску вдоль живота, случайно коснувшись обнажённой кожи. Внутри животика кто-то тут же с энтузиазмом так неожиданно пнул, что я вздрогнула, едва не взвизгнув.
Алекс с недоумение некоторое время смотрел, потом сказал:
— Ты чего? Боишься меня?
— Нет. Это малыш пинается, — ответила, опустив глаза. И самой было интересно, боюсь ли.
Было ощущение, что у меня в мозгах какой-то перекос.
Или у меня синдром жертвы.
Чем больше было прецендентов, тем больше я хотела его оправдать, обелить перед собой же. Находила причины такому поведению, готова была простить за всё. Ну, не дурочка?
Только почему я бросилась за ним в арку портала? Я придумала множество причин, но единственная была верной.
Я боялась потерять его навсегда!
Мне хватило двух лет без него, мне хватило испытаний. Без него я ничто. Сломанная половинка. И только с ним я ощущала себя целой. Боялась ли я себя?
Говорят, люди не чувствуют истинности, притяжения пары, да и парой я была волку, которого больше нет. Дух волка покинул это совершенное тело, не выдержав соседства с вампирской сущностью.
Но я любила его в каждую секунду, в каждый момент жизни. Такого разного, но всё равно родного.
— Эй, ты где? — усмехнулся парень, и я подняла на него глаза.
— Что? — непонимающе спросила.
— Я спросил, как он? — повторил вопрос, указывая на выпирающий живот.
— В последнее время он очень тих, еле шевелится. Ему тоже тяжело переносить трудности. Вот впервые сегодня толкнулся.
— Малыш почувствовал во мне угрозу, когда я к тебе прикоснулся. Он считает меня врагом, — проговорил без эмоций, просто констатируя факт.
— Тогда тебе нужно с ним познакомиться, — предложила, а у самой аж сердце зашлось от жара. — Дай мне руку!
Алекс медленно протянул каменную ладонь, я схватила её и притянула к своему животу. Коснувшись обнажённой кожи, и сразу же получив ещё один пинок, парень дёрнулся, чтобы убрать ладонь, но я удержала, накрыв его руку своей ладошкой. Малышу это явно не понравилось, потому что он начал внутри применять не иначе как приёмы каратэ.
 
— Тише, тише, маленький. Не бойся. Это твой отец, — успокаивающе проговорила и в темноте увидела, как дрогнули ресницы на самых любимых в мире глазах.
Большая прохладная ладонь больше не казалась каменной. Она так бережно лежала на животе, словно оберегая малыша внутри него от опасностей. И малыш успокоился, обдав моё тело волной тепла, исходящей от живота. Такое маленькое чудо ещё не родившись, стремилось защитить свою мать. Ребёнок, услышав мои слова, что мне ничто не угрожает, словно понял, что наша с ним жизнь зависела только от одного существа в этом мире. Он снова затих, находясь в коконе рук его отца и матери.
Вся боль от разлуки, все обиды разом схлынули, и я уткнулась лбом в твёрдую грудь, и слёзы полились из глаз, оставляя на моём лице и на футболке любимого грязные следы.
— Мать совсем расклеилась, — сказал Алекс, второй рукой обнимая меня за плечи и притягивая к себе.
  
Глава 4. Змея
 
Анна
— Я такая дура! — всхлипывая и давясь слезами, проговорила я. — Прости меня, пожалуйста!
Это был запоздалый откат. Тело била мелкая дрожь. Осознание того, что двадцать минут назад я могла умереть, сгинуть навсегда во враждебном мире, накрыло с головой.
— За что ты просишь прощения? Ты ни в чём не виновата! — снова хмуро взглянул на меня Алекс. Только что успокаивающе обнимал меня за плечи, и вот опять недоверчиво сузил глаза.
— Но я… я поступила глупо, — я продолжала всхлипывать, размазывая солёные капли по лицу. — Заявилась в этот враждебный мир! Зачем? Тебе приходится нянчиться со мной! Сражаться с пустынниками! Я обуза!
— Хватит! Прекрати сейчас же! — сухо потребовал он. — Ты совсем расклеилась. Я тебя не узнаю… Ты всегда была сильной, так оставайся такой сейчас!
— Но я совсем не сильная! Я… я…
— Я не хочу это выслушивать! — резко оборвал меня, отстранившись, и я умолкла. — Пойду, пройдусь.
Сквозь пелену слёз увидела, что он поднялся и направился прочь. Испуганно проговорила:
— Не оставляй меня одну! Пожалуйста! Я этого не вынесу! — он остановился, медленно развернулся, хмуро глядя в лицо, отчего озноб пробежал по моей спине.
— Тебе нечего бояться. Это место безопасно, — вопреки хмурому виду, успокаивающе сказал Алекс. — Тварь, что здесь обитала, была здесь единственной. Больше никого нет. Правда. Я собираюсь на всякий случай проверить округу, затем убрать тело, чтобы проходящие мимо пустынники раньше времени не обнаружили, что в оазисе больше нет хозяина. Ты недолго будешь одна. Но, если что — кричи громче, поняла?
Испуганно взглянув на него после слов, что он пойдёт проверять округу, всё же ничего не сказала. Он был прав — в этом месте нельзя быть беспечными. Нужно быть всегда настороже. Кивнула в ответ на совет кричать, если мне будет угрожать опасность. Внимательным взглядом Александр посмотрел в глаза и спросил:
— Успокоилась?
Я снова кивнула. А как же иначе? В таком месте нельзя быть слабой. Пусть моё тело подводило меня. От голода сводило живот. Дрожали конечности, кружилась голова. Но хотя бы духом я должна быть сильна. Пусть и не совсем ощущала эту силу, но для Алекса и для своего малыша я должна была держаться изо всех сил. Верить ему. Быть его поддержкой. Не сдаваться! Идти вперёд!
Алекс ушёл. Чтобы отвлечься от одолевающих меня чувств страха, неуверенности в завтрашнем дне, неопределённости, я решила чем-нибудь заняться в процессе ожидания. Сделала небольшое углубление ниже родничка, подождала, пока туда наберётся достаточное количество воды, затем смочила тряпочку и начала стирать грязь и пот с лица и рук, по возможности с тела. Каждое прикосновение к обожжённой коже было болезненным, но я мужественно терпела боль. Не хотела оставаться растрёпанной и грязной, чтобы не упасть в глазах Алекса ещё ниже. Превозмогая слабость и боль, привела себя в порядок. Как смогла, распутала волосы, за неимением расчёски расчесала их пальцами и переплела косу. Наконец, несмотря на все тяготы и лишения, почувствовала себя немного лучше.