Монстры большого города (СИ)

Осматривая карманы, натыкаюсь на пузырёк с аспирином. Открутив крышку, заглядываю внутрь, и сразу понимаю, что никакой это не аспирин. Полгода назад, играя с парнями в футбол, я сильно ударился лбом о штангу ворот, от чего потом у меня пару дней сильно болела голова. Чтобы заглушить боль, я принимал аспирин, а потому точно знаю, что в пузырьке что-то другое. Те таблетки были другого цвета и другой формы. Хочу было попробовать одну, и уже подношу ко рту, но слышу, что отец вышел из ванной. Едва успеваю закрыть пузырёк, убрать его обратно в карман куртки и обернуться, как отец заходит в комнату. Как я и ожидал, на просьбу дать мне денег для похода в кафе он отвечает согласием. Причём даёт даже больше, чем я просил. Искренне благодарю отца, и выбегаю на улицу.
Сидя в кафе, пьём газировку и жуём чипсы. Мои друзья веселятся, рассказывая различные забавные истории и анекдоты, но мне совсем не до смеха. Осушая вторую банку, никак не могу забыть про найденный пузырёк. Неужели у отца какие-то проблемы со здоровьем? Маму я совсем не помню, потому что она умерла сразу после того, как родился Бен. Кроме отца у нас больше никого нет. Что с нами будет, если и его не станет? Парни замечают, что я как-то уж слишком сильно раскис, и пытаются выяснить, в чём дело, но я в ответ лишь отшучиваюсь.
Вечером лёжа в кровати никак не могу заснуть, и решаю поговорить с отцом. Когда захожу в его комнату, отец работает за компьютером.
- С тобой всё хорошо? – спрашиваю с порога.
- Конечно. Почему ты спрашиваешь?
- Потому что копался в твоих вещах, и случайно нашёл аспирин, который на самом деле никакой не аспирин, а что-то другое.
В ответ на моё признание отец хмурится, и встаёт из-за стола. Под его тяжёлым взглядом мне становится неуютно, и я даже начинаю немного жалеть, что вообще затеял этот разговор.
- Ты ел эти таблетки? – интересуется отец строгим тоном.
- Нет.
- Тогда почему ты думаешь, что это не аспирин?
- Потому что аспирин выглядит по-другому.
Взгляд отца заметно смягчается.
- Закрой дверь, - приказывает он мне.
Закрываю, и повторно интересуюсь, всё ли у него хорошо со здоровьем. Отец как-то странно на меня смотрит, и от этого взгляда мне становится не по себе. Наверное, именно так голодная кошка смотрит на мышь, прежде чем на неё накинуться.
- Со мной всё нормально. Проблема в твоём брате, - неожиданно признаётся отец.
Услышав это, вздрагиваю.
- Что с Беном? – спрашиваю взволнованно.
- Он серьёзно болен. Это наследственное заболевание. Тебе в этом плане повезло, а ему – нет.
- Он умирает? – ужасаюсь от услышанного.
- Нет. Хоть заболевание и серьёзное, но не смертельное. Твой брат… Как бы помягче выразиться. Временами он слышит голоса в голове и видит то, чего на самом деле нет. И это не просто игра воображение. Понимаешь?
Киваю в ответ, но вместе с тем ловлю себя на мысли, что никогда не замечал, чтобы брат странно себя вёл или как-то выделялся на фоне других мальчишек. Зато вспоминаю, как однажды рано утром застал на кухне отца, когда он сварил для нас кофе. Он тогда измельчил какую-то таблетку, пока из неё не получился порошок, и высыпал его в кружку Бена. В мою чашку он досыпать ничего не стал. И тут я всё понимаю.
- Ты кормишь Бена таблетками, а он этого даже не знает! – озвучиваю свою догадку.
- Да. Но это исключительно для его же блага. Пойми, ему очень нужно это лекарство, но если Бен узнает правду, то может отказаться его принимать. Ты же не хочешь, чтобы с твоим братом случилось что-то плохое?
В ответ качаю головой. Если что-то случится с Беном по моей вине, я никогда себе этого не прощу.
- Надеюсь, ты понимаешь, что твой брат не должен знать о нашем разговоре? – уточняет отец.
- Понимаю. Я ничего ему не скажу.
- Не только ему. Об этом никто не должен знать.
Решительно киваю. Со стороны как-то всё это странно выглядит, но отцу виднее, что для Бена лучше. Если только… Нет! Никаких если! Раз отец говорит, что с моим братом что-то не так, значит, так оно и есть. Не стал бы он тайком скармливать родному сыну какие-то непонятные таблетки, если бы Бен был здоров. Глупо даже думать об этом. Отец делает всё для блага моего брата, и я не должен ему мешать.
 
- Я никому ни о чём не расскажу. Клянусь, - обещаю, приложив сжатую в кулак руку к груди.
Отец в ответ довольно улыбается.
- Молодец, сынок. Я знал, что на тебя можно положиться.
- Скажи мне честно – Бен поправится?
- Должен поправиться. Я продолжу давать ему таблетки, а когда твоему брату станет лучше, мы посетим хорошего психолога.
Такой ответ меня успокаивает. Отец вновь возвращается к компьютеру, а я со спокойной душой иду к себе в комнату.
КЭРОЛ
Достаточно окрепнув, прыгаю в тачку, и еду проверять ферму Элмерса. Уже в пути меня начинают терзать сомнения. Я еду прямиком в логово потенциально серийного убийцы. Совсем одна. Никому ничего не сказав. Если что-то пойдёт не так, на помощь мне никто не придёт. Кроме меня про ферму знает только Валентайн, но он сейчас шляется по Филадельфии. При таких паршивых вводных велик риск пополнить список пропавших без вести. С другой стороны, пока о моих планах никто не знает, это гарантирует мне определённую защиту, и возможность застать врасплох младшего Элмерса. Если бы я на каждом углу кричала о своих намерениях, сержант наверняка предупредил бы своего братца об опасности, и тот бы избавился ото всех улик. А через какое-то время и от меня. Но игра стоит свеч. Если мои подозрения подтвердятся, и я смогу прижать этого сукиного сына, подъём по карьерной лестнице резко ускорится.
Когда до фермы остаётся всего ничего, замечаю старенький пикап, выезжающий на шоссе с просёлочной дороги. За рулём сидит какая-то темноволосая девушка. На вид – старшеклассница или студентка. Понятия не имею, кто она такая, и что здесь забыла, но номер машины на всякий случай записываю в телефон. Подъезжать к самому дому ни рискую, чтобы раньше времени не светиться. Оставив тачку в пятидесяти метрах от фермы, выхожу на улицу. Достав из-за пояса пушку, снимаю её с предохранителя. Пока иду к дому, думаю о девчонке на пикапе. Что она забыла в этой глуши? Неужели она заодно с Элмерсом? Ответы на эти вопросы решаю поискать чуть позже. Сейчас важнее найти улики против линчевателя.
Подойдя к дому, дёргаю за ручку. Дверь ожидаемо оказывается заперта. Достав из внутреннего кармана небольшой набор отмычек, начинаю ковыряться в замке. Изрядно попотев, всё же отпираю дверь, и вновь с теплотой вспоминаю Валентайна. Это он в своё время объяснил мне, и наглядно показал, как вскрывать замки. И вот сейчас это умение пригодилось.
Держа оружие перед собой, захожу в дом. Прислушиваясь к каждому шороху, начинаю осматриваться, и быстро понимаю, что кроме меня здесь больше никого нет. Проверив все комнаты, а заодно заглянув на чердак, спускаюсь в подвал, где натыкаюсь на железную дверь с кодовым замком. Пытаюсь открыть её, но ничего не получается. Отмычки здесь не помогут. Попасть в подвал можно только зная правильный код. Ну или подорвать дверь к хренам собачьим, да только взрывчатки под рукой у меня нет. По-другому в подвал никак не попасть. Пока смотрю на запертую дверь, сомнений касательно виновности Элмерса становится всё меньше и меньше. Не знаю наверняка, что именно Бен прячёт в подвале, но практически не сомневаюсь, что именно туда он притаскивает своих жертв.
Будь проклят тот козёл, что придумал бюрократию и прочие идиотские процедуры! Дикий Запад в этом плане мне нравится гораздо больше. Достаёшь кольт, дырявишь сукиному сыну башку, а уже потом объясняешь, за что он получил пулю. Реальность же такова, что доказать виновность Элмерса я не могу. По крайней мере, пока. Прежде чем проникнуть в чьё-то жилище, нужно сначала получить ордер на обыск, который мне никто не даст, потому что для этого нет никаких оснований. Сильно сомневаюсь, что прокурор или его заместитель не сочтут статью Рэнди Лумиса влажными фантазиями оставшегося без работы неудачника. Тут нужно что-то более весомое и конкретное. Можно, конечно, отогнать машину подальше, и сидеть в засаде до тех пор, пока сюда не нагрянет Элмерс с очередным бедолагой, которому предстоит бесследно исчезнуть. Проблема в том, что я понятия не имею, как долго придётся ждать. Вдруг наблюдение затянется на несколько дней, а то и на неделю? Я не могу торчать здесь так долго.