Безрассудная династия (ЛП)

— Тогда мы выпотрошим его, как гребаную рыбу. Мы найдем ее, — обещает Нико, беря мое лицо в свои руки и прижимаясь своей головой к моей. — Мы, блядь, найдем ее.
Его янтарные глаза смотрят в мои, темнея от обещаний боли и возмездия с каждой проходящей секундой.
— Давай выбьем эту дверь, — говорит Себ, кладя руку мне на плечо. — Что-то должно указать нам правильное направление.
Мы трое выстраиваемся в линию, когда Стелла отступает, ее лицо искажено беспокойством и беспомощностью, когда мы наваливаемся на дверь всем своим весом.
Она стонет и поскрипывает, дразня нас. Но мы не сдаемся, пока она наконец не распахивается и мы втроем не падаем на пол в коридоре.
— Убери свой гребаный локоть от моих яиц, — рявкает Нико.
Игнорируя его, я поднимаюсь с вершины кучи и мчусь дальше в дом.
Все выглядит именно так, как я и ожидал, за исключением одной вещи. Вид перевернутого стула в столовой заставляет мою кровь стыть в жилах.
— Он был здесь, — выдыхаю я.
— Черт, — говорит Себ, подходя ко мне сзади и осматривая комнату.
— Должно же что-то быть. Что угодно. Обыщите это место.
Я разворачиваюсь на пятках, готовый проверить гостиную, и натыкаюсь прямо на Нико.
— Убирайся нахуй с моего пути.
— Это может быть ловушкой, — говорит он, и это звучит намного серьезнее, чем он обычно говорит о чем-либо.
— Если он хочет выскочить и попытаться сразиться со мной прямо сейчас, то ему, блядь, более чем рады, — выплевываю я. — Двигайся. — Я отталкиваю его в сторону, и, к счастью, на этот раз он отпускает меня.
— Ты действительно думаешь, что он спланировал это настолько, чтобы начать расставлять ловушки? — спрашивает Себ.
— Ему удалось сбежать из камеры строгого режима, — саркастически говорит Стелла. — У него есть гребаный план.
— Кто-то выпустил его, — добавляет Нико, пока я обыскиваю комнату, одним ухом прислушиваясь к их обсуждению.
— Тобс, ты проверил все его биографические данные. Кто был у него в заднем кармане, кто мог бы помочь провернуть это дело?
— Вероятно, было бы проще спросить, кого у него не было в заднем кармане, насколько я могу судить, — бормочу я, присоединяясь к ним, когда не нахожу ничего подозрительного.
— Кто бы хотел, чтобы он вернулся? Какую пользу он принесет нашим врагам? — Спрашивает Стелла.
— Вероятно, он продавал нас направо и налево. Все, что когда-либо шло не так, вероятно, было делом его рук.
— Ночь драк, вечеринка в честь Хэллоуина. Бьюсь об заклад, он даже знал о гребаном бунте Ловелла, — перечисляет Себ.
— Ну, это не может быть Луис или Рэм, — возражает Нико.
— Тем не менее, у них было много верных последователей. Нет причин, по которым это не мог быть кто-то из них.
Нико, Себ и я разделяем взгляды.
— Что? — Требует Стелла, увидев наш безмолвный разговор.
— Давайте проверим остальное в этом доме и вернемся, посмотрим, что им удалось выбить из этих двух парней, — храбро говорит Себ. — О, черт, — кричит он, когда Стелла хватает его за сосок через рубашку и выкручивает.
— Начинай, блядь, говорить, Папатонис, — рычит она. — Ты больше не оставляешь меня в стороне от этого дерьма, помнишь?
— Мы оставим тебя с этим, — говорит Нико, подталкивая меня к лестнице. — Он должен просто радоваться, что это были не его яйца.
— Почти уверен, что они уже надежно спрятаны у нее в сумочке, — язвлю я, пытаясь оттолкнуть тот факт, что я собираюсь зайти в комнату Джоди, быть окруженным всем, что принадлежит ей, но не знать, где, черт возьми, она находится.
Но как бы плохо я ни думал, что это будет, это все равно ничто по сравнению с реальностью, когда ты входишь в ее комнату и вдыхаешь ее сладкий аромат.
— Черт, — ворчу я, поднимая руку и стягивая рубашку прямо над болью в груди. — Детка, где ты? Куда он тебя отвез?
Мои глаза сканируют комнату, как будто ответ вот-вот выскочит у меня из головы. Но там ничего нет. Ничего, кроме боли, потерь и сожалений.
Опускаясь на край ее кровати, я опускаю голову, поскольку все то, что я должен был сделать по-другому с ней, всплывает в моей голове.
 
Я качаю головой, мои кулаки сжимаются до тех пор, пока ногти не впиваются в ладони, поскольку я отказываюсь верить, что он собирается победить нас. Победить меня.
Он обучил меня лучше, чем это. Я должен быть в состоянии разгадать его планы.
Зажмурив глаза, я вспоминаю тот видеозвонок, когда он разговаривал с ней все эти недели назад.
Он сказал ей, что они снова будут вместе. Что они могли бы снова стать семьей. Так вот в чем дело? Он что, только что убежал с ними на закат?
Черт.
Меня осеняет мысль, и я резко выпрямляюсь.
Нет. Конечно же, она не знала об этом?
— Что случилось? — спрашивает Нико, появляясь в дверях.
— Ты думаешь, она хотела этого? — спрашиваю я, мое сердце замирает с каждой проходящей секундой.
— Нет, — заявляет он, даже не сбившись с ритма. — Нет ни единого шанса. Она только что сказала тебе убить его, — напоминает он мне.
— Но она могла знать, что он собирался сбежать.
— Не, чувак. Ты придаешь этому слишком большое значение. Она ни за что на свете не предпочла бы его тебе.
— Ты не можешь так говорить. Ты никогда не видел его с ней.
Черт возьми, я никогда не видел его с ней. Но я слышал, как она говорила о своем отце до того, как узнала правду, и она верила, что он был всего лишь ее отчимом тогда.
— Что, если она никогда не прощала меня, и все это было—
— Ты несешь чушь. Эта девушка чертовски любит тебя, чувак. Перестань позволять своим страхам брать над тобой верх.
Он стоит передо мной, не оставляя мне иного выбора, кроме как вытянуть шею, чтобы посмотреть на него снизу-вверх.
— Я не… я просто—
— Гребаная киска. Джоди не лгунья. Она не ее отец. Ты нужен ей, брат. И прямо сейчас и ей, и Джоанне нужно, чтобы ты, черт возьми, сражался за них.
Я смотрю на него, мои глаза сузились от подозрения.
— Когда, черт возьми, ты стал таким мудрым?
— Я этого не делал. Я только что провел последние несколько недель, наблюдая, как вы, два сентиментальных говнюка, все сильнее влюбляетесь друг в друга. Перестань сомневаться, достаточно ли ты хорош, хочет ли она тебя настоящего. Потому что ты достаточно хорош.
— Я не уверен, что ты мне нравишься таким, — признаюсь я. — Но я, черт возьми, ценю это.
Поднимаясь на ноги, я обнимаю его и хлопаю по спине в попытке сохранить мужественность.
— Чертовски люблю тебя, чувак. Я бы сделал все, чтобы сохранить ту улыбку, которую она вызывает на твоем лице.
— Думаю, тогда нам лучше пойти и выяснить, как ее найти.
19
ТОБИ
Крики агонии достигают наших ушей задолго до того, как мы спускаемся по лестнице в подвал. И когда мы, наконец, сворачиваем за угол, мы обнаруживаем, что Дэмиен, Харон, Тео и Алекс наблюдают, как Деймон прижимает клеймо к коже одного из парней, которых они голыми привязали к двум стульям в центре комнаты.
Обоих едва можно узнать, их лица опухли и окровавлены от избиений и пыток, которые они уже перенесли.
Я могу только предположить, что этого было недостаточно, потому что, судя по темному облаку, окружающему Деймона, я не думаю, что у него есть какие-либо намерения останавливаться в ближайшее время.
От запаха горящей кожи у меня в животе все переворачивается, прежде чем Деймон отодвигает раскаленное клеймо, открывая свое произведение искусства.
— У меня есть вопрос, — говорю я, делая шаг вперед, чтобы встать рядом с самим темным дьяволом.
Всеобщее внимание в комнате приковано ко мне, когда я пристально смотрю в опухшие глаза наших пленников.
— Сколько итальянцы пообещали тебе за то, что ты провернешь это для них?
Они оба сидят неподвижно, и я уверен, что если бы их лица были в состоянии показать реакцию, они бы этого не сделали.
Тупые предатели, гребаные пезды.